Книга Комплекс Ромео - Андрей Донцов

Покойный австралиец и мой брательник. Они сидели в одной из кафешек на острове Ко Чанг, и мой Брат обнимал за плечи этого мускулистого негодяя. Лицо австралийца все в синяках и кровоподтеках, но при этом пыталось улыбаться.

Я смотрел на фотографию в тупом изумлении. Вот ведь как бывает. Ко мне уже вернулась моя баба, а чудеса продолжались.

– Кто этот помятый голливудский здоровяк? – спросила Сашка, дыша мне в ухо.

– Это… – Я долго думал, что ответить. «Человек, которого я убил за то, что он похож на Каблукова и плохо отзывался о моей стране»? Это было бы слишком длинное и неправдоподобное объяснение.

Постойте – значит, Брат знал эту гориллу раньше? Почему же так спокойно перенес утрату?

– Боже, – снова, как из тумана, голос моей Джульетты. – Как он похож на Каблукова… Это ты его так отделал?

– Я… думал, он американец…

Я положил фотографию на стол, и она сразу попала в руки Джу.

Мне захотелось выйти из душной забегаловки, но на улице было еще жарче. Это вечный минус азиатского лета.

– Тут что—то написано с обратной стороны… может, тебе это поможет… – Она держала фотографию оборотной стороной и разглядывала чей—то ровный мелкий почерк.

Это тебе подарок от меня. За «Сердце ангела» и то, что ты искренне считал меня лопухом, верящим всей ахинее, которую ты нес в своем дневнике. Это Майк. Классный парень. Прекрасно добрался до яхты. У него три года была русская жена, и он хотел тебе объяснить, что трахаться с ней было лучше, чем с другими тысячами женщин, которые у него были. Говорит, что по пьяни, наверное, вы не поняли друг друга. Еще говорит, что он приходил к тебе в домик на следующий день, долго стучал, но ты ему не открыл. Еще говорит, что ты очень неплохо боксируешь. Я до сих пор удивляюсь, как ты его так украсил. Неужели тупой бег дает такие уникальные результаты?

Нужно мне тоже записаться в зал…

Извини, если перелет из Таиланда в Китай был не очень комфортным… Счастливо тебе с твоей ненаглядной. Баба она классная, но по мне лучше все—таки сразу две таких, как у меня, чем одна такая, как у тебя… Сложная мысль, на бумаге не объяснить…

P. S. Тема с нашим общим брендом не должна умереть, по крайней мере, мне бы этого не хотелось. Если все—таки примешь идиотичное по своей сути решение жить в России, сможешь серьезно заняться дистрибуцией. Только одевайся на переговоры нормально, ладно? Особенно зимой. Если опять вернешься в театр играть роль растаявшей Снегурочки, напиши. В этом случае я плачу тебе дивиденды еще шесть месяцев, до конца года, а дальше увольте…

Короче, я тебя наберу, скинь мне по мылу номер, когда обзаведешься российской симкой.

Я упал на пол и принялся хохотать. Вот ведь бред какой. Он, оказывается, жив, этот могучий австралийский парень. Какой камень с моей души. Спасибо Брату за это известие.

Но тема с моим сидением в туалете в аэропорту – это было жестко. И даже жестоко местами. А если бы я откинул коньки? Или забросил шайбу? Снял бы с себя шлем? Наложил на себя краги? И мой путь был бы окончен в толчке под звуки вражеской канонады? Неужели и рейс на самом деле вовсе и не задерживался, и он сдал билет, чтобы держать меня взаперти все это долгое время? Это в его стиле. И я ничуть не удивлюсь, если так оно и было.

Моя Джульетта встала рядом со мной на колени и принялась щипать меня со словами: «Так нечестно, сам смеется, а мне не рассказывает! Ничего не рассказывает! У тебя была такая веселая жизнь, да? Так тебе было весело, да?..»

Да уж, веселая. Особенно те полдня в туалете, когда я по совету Брата притворялся рядовым посетителем кабинки, дабы не привлекать тишиной внимание уборщиц.

И переезд на дне кузова пикапа? Так, а почему все—таки так воняли мочой тряпки, под которыми я прятался? Неужели Брат зашел в своих духовных скитаниях так далеко?

– Почему я никогда не видела его? Твоего Брата?

– Он сейчас находится в небольшом коммерческом вояже, Джу…

– У него не было желания со мной познакомиться? Ты ему, что, ничего не говорил про меня?

– Наверно, ему не нравится, когда я счастлив. Он всегда отсутствует, когда у меня сильные положительные эмоции. Скажу тебе по секрету: я думаю, не такая уж важная у него поездка – просто скрылся из зависти…

– А как он выглядит, твой Брат?

– Ну, как я тебе его опишу? На словах?

2

Я обнял ее за талию, затем погладил ягодицы и повалил на себя. Снова, чтобы заниматься любовью. Как—то нужно было прогонять из головы плохие мысли… Лезущие в голову плохие мысли о том, что все это опять когда—нибудь закончится…

Эти мысли прекращались только тогда, когда я закрывал глаза, и все мое тело охватывали сладкие незабываемые судороги любви.

3

Концовка истории тоже должна быть яркой. Как в фильмах, которые мне нравились.

Я трахаюсь. Прямо сейчас. Подо мной – моя Джульетта. Она вся сырая от пота. Мне же потеть рано. Для моего тела это не нагрузка. А от ее пота у нас на животах целая лужа.

Мы в скучной дедовской позе, которую так не любит мой Брат. Но ему, наверное, просто не нравится смотреть на лица своих партнерш. Правда, Джульетта выскальзывает из—под моего плеча, чтобы посмотреть, как ритмично работают мои ягодицы, и уже начинает потихоньку кричать. Ее лицо я сейчас не вижу, но это меня не заботит.

Я думаю о другом. О концовке. Может ли наш совместный оргазм быть ярким и логичным финалом этой истории? Сейчас мне кажется, что – да, может. А через несколько секунд будет казаться, что, наверное, – нет.

Вдруг я встретился с ней глазами. И перестал двигаться… Оказывается, она уже давно кончила и наблюдала за мной… Сколько боли было в ее взгляде. Тревоги, тоски, какой—то взрослой сосредоточенности. Казалось, она вот—вот зарыдает…

– Что—то не так?

– Я понимаю, о чем ты все время думаешь…

Я замолчал в растерянности…

– Ты организовал эти съемки не для того, чтобы сказать: «Стоп, мотор!» И ты боишься, что зря это сделал.

– Я не…

– Не перебивай. Слушай меня, пожалуйста. Я должна тебе эту сцену на мосту. Я поставила подпись под контрактом. И я ее подтверждаю… Только пусть там звучит наша песня Blu Valentine. Эта сцена… можешь потребовать ее от меня в любой момент. Даже после того, как я рожу тебе ребенка…

За столько лет разлуки мы не утратили способности мечтать об одном и том же…

– Мы столько раз играли эту клятву, но ведь ни разу не давали друг другу в жизни никаких обещаний…

– Не настала ли пора, Джульетта?

– Настала. Я – клянусь…

Слеза, оставляя широкий киношный след, скатилась по ее щеке, шее и чуть—чуть не добралась до груди. Потом эту попытку повторила другая, потом третья.