Книга Отпуск с папой - Дора Хельдт

Онно вытер рот салфеткой.

– Я забыл. Начинается то ли на «М», то ли на «П», но, во всяком случае, не Тисс. Документы я видел. И Марлен тоже. Ты, писака!..

Все взгляды устремились на Марлен. Она невозмутимо спросила:

– Вы поели? Тогда я начну убирать?

Папа схватил ее за руку.

– Не сейчас. Как его зовут? Скажи! И почему ты смотрела его документы? Почему нам не рассказала?

Марлен освободилась от захвата и начала собирать тарелки.

– Я забыла имя, что-то сложное. К тому же мы на эту тему до открытия не говорим. А открытие только завтра.

– Русское? Китайское?

– Что?

– Да имя же! – Папа сжал кулаки. – Вспоминай!

Марлен склонилась над столом, приблизившись к лицу Хайнца. И сказала четко и медленно, с затаенной угрозой:

– Хайнц, дорогой, не раздражай меня! Завтра открытие, а там посмотрим. Ты меня понял?

Он опустил голову и откинулся назад:

– Ну конечно! Нет проблем. Завтра – значит, завтра. Ну что, парни, есть желание сыграть партию в скат?

«Мне кажется, что все начнется снова»

Р. Кайзер

Будильник зазвенел в половине шестого. Я испугалась и смахнула его со стола. Он тут же замолк. Я спустила ноги на пол и минуту посидела, просыпаясь. Потом посмотрела на свой мобильный с выключенным звуком, лежавший рядом с кроватью. Входящих звонков не было.

Мы сказали папе, что цветы доставят только в половине десятого, – Марлен опасалась, что Хайнц откроет в себе таланты флориста. Я попыталась ее успокоить:

– Марлен, он дальтоник и не отличит розу от барбариса.

– Вот именно, – ответила она. – Поэтому предпочитаю не рисковать. Ты же тоже не веришь, что, увидев привезенные цветы, он обойдется без креативных идей. Нет уж, пусть приходит, когда все будет сделано. Рано утром у меня не останется времени для дискуссий.

Я натянула старые джинсы и футболку и проскользнула в ванную. Поразмыслив, сунула зубную щетку в карман джинсов. Лучше уж почистить зубы у Марлен, чем разбудить отца.

Когда я пришла в пансион, там уже пахло кофе. На кухне стояли наполненные термосы, я взяла из шкафа кружку и налила себе ароматный напиток.

– Доброе утро, Кристина. Ты его разбудила?

– Доброе утро, нет, будильник успел прозвенеть всего раз, когда я его заткнула. Хайнц не слышал.

Я протянула Марлен кружку, она взяла ее с явным облегчением.

– Ну слава Богу, значит, с цветами обойдется миром.

Когда я села, в джинсах что-то хрустнуло, и я вскочила.

– Что это было?

Я выудила из кармана обломки зубной щетки.

– Не хотела шуметь в ванной, решила почистить зубы здесь. А она сломалась.

От ручки осталось два сантиметра, может, ею еще и можно почистить углы, но зубы уж точно нет.

– Не горюй, у меня в моей ванной есть новая.

Марлен подвинула ко мне кофейник.

– Ты дозвонилась?

– Кому? – переспросила я. Не потому, что обладаю актерским талантом, а из-за времени суток.

– Кому, кому! Гизберту фон Майеру, конечно. Чтобы обсудить с ним последние детали помолвки… Ну Йоханну Тиссу.

– Звонила раз двадцать, у него все время включалась эта идиотская голосовая почта. Тогда я попросила его обязательно перезвонить, но ничего. Теперь не знаю, что делать.

– Он объявится. – Марлен встала. – Уже четверть шестого, надо идти, скоро привезут цветы. Я возьму кофе с собой.

– Да, я только быстро почищу зубы и приду.

– Хорошо, зубные щетки в шкафу в ванной комнате, на второй полке.

– Я скоро.

Через десять минут, с перечно-мятным дыханием пересекая двор, я услышала тихий свист.

С мыслью «только не какой-нибудь старик» я медленно обернулась.

Он сидел на пустых ящиках, сложенных у сарая, и смотрел на меня. Меня словно ударило молнией, колени подгибались, я неуверенно пошла к нему.

– Привет, Кристина.

– Привет, Йоханн. Прости, Йоханнес. Я, наверное, пропустила момент, когда ты представился новым именем.

Он встал и сделал ко мне несколько шагов. Я чувствовала запах его туалетной воды. Голос у него был мягким и тихим:

– Мы можем съездить на пляж? Я хочу кое-что тебе объяснить.

– Как ты себе это представляешь? – показала я на пивную. – Через четыре часа придут гости. Я звонила тебе вчера весь вечер, ты ни разу не перезвонил, а теперь решил, что стоит поманить меня пальцем, и я все брошу?

Почему я, собственно, так завелась? И почему он такой спокойный и уверенный? Он отступил на шаг и улыбнулся:

– Ну ладно. Тогда отложим. Ты прекрасно выглядишь в этой старой футболке. И пахнешь перечной мятой. Пока, увидимся.

Он послал мне воздушный поцелуй и пошел к выходу. Либо он невероятно толстокож, либо – лучшее, что мне встречалось за последние годы.

– Йохаааанннес!

Ласковый взгляд карих глаз через плечо.

– Да?

– А твой бумажник?

Он хлопнул по своей джинсовой попе.

– Марлен уже отдала. Спасибо.

Он исчез за углом, а во двор въехала машина флористов. Я махнула им, показывая на парковку, и заметила, что руки дрожат.

Две женщины, вышедшие из машины, тут же сунули мне ящик с розовыми букетами. Появилась Марлен.

– Доброе утро, Ютта, привет, Гудрун, вы суперпунктуальны. Кристина, отойди в сторонку.

Я развернулась и понесла ящик в пивную, все еще ощущая запах туалетной воды Йоханна. На пороге я остановилась и задумалась: куда поставить ящик?

– Кристина, пошевеливайся, нам надо разгрузить целую машину.

– Ты его тоже видела? Йоханна, я имею в виду.

– Конечно. Я отдала ему бумажник.

– Он объяснил что-нибудь по поводу имени?

– У меня не было времени его спрашивать. А у нас с тобой нет времени болтать. Не приведи Бог, появятся Хайнц, Калли и Хуберт и начнут плести веночки.

Она была права. Я отправилась на разгрузку.

* * *

В девять утра мы с помощью Ютты и Гудрун, имя которой мне пришлось уточнить еще раз, празднично украсили пивную к открытию букетами искусственных цветов и морем розовых бутонов. Марлен отступила на шаг назад и с удовлетворением еще раз все оглядела.

– Супер! Спасибо вам, вы просто великолепны. Вы же вернетесь к одиннадцати?

Ютта вытерла руки платком и кивнула: