Книга Любовь-нелюбовь - Анхела Бесерра

Она не захватила с собой ни одной книги. Только дневники, которые заполняла набросками и наблюдениями. Она верила, что когда-нибудь ее размышления сослужат службу какой-нибудь заблудшей душе, помогут ей разобраться в жизни.

Подружившись с дикими козами, она стала убежденной вегетарианкой.

Она довольствовалась малым, и ей всего хватало. Не хватало лишь любви.

Шли месяцы и годы, а она высекала лица, торсы, птиц и животных, устанавливая их на равнине и среди скал. Местные жители, ее далекие соседи, привыкли смотреть на Фьямму как на богиню и с уважением относились к красноватым мраморным громадам, налитым непонятной силой.

Из инертных материалов, которые много лет прятались в земле, Фьямма одну за другой создавала фигуры, в которых вибрировала энергия, родственная энергии ветра и других стихий. В сумерках фигуры эти казались еще больше, и местность становилась от этого еще прекраснее. Творения Фьяммы были ее чувствами, высеченными в камне. Ее детскими мечтами, вырвавшимися на свободу.

Каждый день она медитировала на вершине самого высокого холма. А спускаясь с него, всякий раз пыталась разгадать загадку природы.

На этом холме Фьямма всегда ощущала себя во власти стихий. Не было дня, чтобы ее не посетило вдохновение. Каждое новое творение было словно еще одним существом, которое должно разделить с Фьяммой ее уединение, стать ей другом. И ей хотелось работать еще и еще. Работа стала ее любовью, ее радостью, ее криком, ее молчанием. Ее протестом и ее жизнью. Ее поражением и ее победой. Ее музыкой и ее застарелой болью. Работая, Фьямма слушалась только биения собственного сердца, воплощая в камне всю нерастраченную страсть, все те чувства, что ей приходилось сдерживать в далеком детстве. Работа была ее страстью. Непреходящим наслаждением.

Творения ее были необычайно утонченными и изящными. Ни одного выступа, никакой шероховатости. Она шлифовала каждый изгиб, ласкала его, пока он не становился шелковистым, и потом в полнолуние этот изгиб сиял голубоватым светом.

Скульптуры ее были просты. И обращены напрямую к душе. Эпифанио сказал ей однажды, что в них живет музыка. Что ночью он слышит их пение. Он обожал свою начальницу, потому что она относилась к нему как к сыну. Фьямма учила его понимать камень и передавала свою любовь к нему. Эпифанио никогда не мешал ей, когда она работала. Он готовил для нее пищу и часами колесил на своем тракторе по долине, извлекая из земли камни, один лучше другого. И особенно радовался, когда удавалось найти для Фьяммы красный мрамор.

Перед тем как приступить к работе, Фьямма долго стояла перед глыбой камня, обдумывая будущую вещь. Дожидалась, пока камень сам подскажет ей идею. Фьямма только слушала. Она уважала материал и никогда ничего ему не навязывала. Однажды ей пришло в голову проделать в мраморе дырки, чтобы ветер, свободно проходя через них, мог издавать более мощные звуки. Некоторые из отверстий имели форму круглых окошек, сквозь которые виднелась небесная синева, — это сочетание красного и синего цветов было повторением тех красок, в какие был окрашен когда-то их с Мартином общий дом. Только на этот раз это было природное сочетание — цвета неба и земли. "Долина гигантов" превращалась в "Долину гармонии". Если смотреть на нее издалека, могло показаться, что она охвачена пламенем, которое раздувается ветром. Но стоило приблизиться, и гармония фигур, оживляемая лишь шумом ветра, наполняла душу спокойствием. Однажды, добывая мрамор, Эпифанио нашел кусок известняка необычайного голубого цвета и сразу же побежал с новостью к Фьямме. Камень был прекрасный, похожий на лазурит. Радость Фьяммы была так велика, что она решила больше в этот день не работать.

Фьямма долго гладила огромный камень огрубевшей от постоянной работы с перфоратором и тяжелыми инструментами ладонью, а потом решила, что лучше приберечь его, пока не возникнет идея, что из него можно сделать. Сейчас она никуда не спешила. На некоторые скульптуры уходили годы. Иногда Фьямма работала сразу над несколькими: когда уставала от одной, принималась за другую. В конце концов начинало казаться, что ее "детенышей" породила не она, а сама земля, настолько естественно они вписывались в окружающий пейзаж.

Неподвижные камни обретали жизнь под руками Фьяммы.

Она постоянно была окружена облаком мельчайшей пыли — при обработке камня этого не избежать.

К вечеру кожа ее покрывалась тонким красноватым налетом. Пыль забивалась в поры, набивалась под ногти и в волосы, так что Фьямма становилась похожей на краснокожую инопланетянку Она всегда работала на свежем воздухе, стараясь не упустить ранних утренних, еще прохладных часов — днем жара была невыносимой, солнце заставляло прятаться даже ящериц, живущих среди скал.

А по ночам Фьямма любовалась небом. Иногда они с Эпифанио разжигали костер и, усевшись у огня, рассказывали друг другу разные истории. Помощник стал для Фьяммы почти родным человеком. Он пересказывал легенды о привидениях, а она вспоминала свои путешествия. Эпифанио никогда нигде не был, кроме своего пустынного полуострова. Он даже в Гармендию-дель-Вьенто ни разу не ездил: местные жители считали, что там можно набраться дурного. Он слушал Фьямму, раскрыв рот, и его агатовые глаза сверкали, как у ребенка, когда его собеседница рассказывала о далеких землях и чужих обычаях. Постепенно он выучился читать и писать, начал интересоваться искусством, особенно живописью.

Эпифанио, так же как и Фьямма, привык жить в вечном настоящем. Он не очень хорошо понимал, почему она создает свои фигуры, одну за одной, не останавливаясь. Не задумывался над тем, что будет, когда гора перестанет давать камни. Удивлялся, почему за все это время Фьямма ни разу не изъявила желания съездить вместе с ним за продуктами и почему вообще ни разу не покинула Долину храпа. Эпифанио решил, что Фьямма или много страдала, или просто у нее никого не было.

В Гармендии-дель-Вьенто родственники и друзья Фьяммы сходили с ума, разыскивая ее. Сестры подняли на ноги всех, кто мог бы помочь установить ее местонахождение. Но все было безрезультатно. Были прослежены все передвижения Фьяммы с того момента, как она рассталась с Мартином, до того, как она бросила работу и отправилась в странное путешествие по Индии, которое все считали бегством, результатом депрессии, возникшей после развода. Дальше следы терялись. Чем больше проходило времени, тем больше близкие Фьяммы склонялись к мысли, что с ней случи-лось самое страшное. Сначала все думали, что в Индии она вступила в какую-нибудь секту и осталась там, но потом выяснили через авиакомпанию, что Фьямма из Индии вернулась. Никто, даже Антонио и Альберта, лучшие друзья Фьяммы, не знали об ее отношениях с Давидом Пьедрой, поэтому к нему никто не обратился. В конце концов родственники и друзья пришли к выводу, что Фьямма бросилась в море со скалы в маленькой бухте, куда так часто ходила. С глубокой болью пришлось им признать, что Фьямму деи Фьори унес ветер.

Прошло пять лет. Фьямма так и не появилась, и родственники заказали заупокойную службу там, где Фьямма приняла когда-то первое причастие, — в часовне Ангелов-Хранителей. В тот день часовня была заполнена цветами — огромные венки из роз, орхидей, маргариток, геликоний и стрелитций наполняли душным ароматом темное помещение, в котором к тому же температура поднялась уже до тридцати пяти градусов. Над часовней кружили сотни белых голубей, а внутри не смолкало печальное пение и курился дым из многочисленных кадил, которыми помахивали юные служки.