Книга Поколение 700 - Виктор Брагин

– Подожди. Киря – это тот самый, с которым ты в первый раз ехал в Финляндию посуду мыть?

– Ну да, он. У него квартира большая – четыре комнаты, Киря дома бывает редко, – весь в разъездах, так что там вполне нормально можно жить.

– Так он что, шлюх переправляет из России в Финляндию?

– Не только в Финляндию, но и дальше – в Швецию, Данию. Он еще и наркоту разнообразную возит, я, правда, не знаю как, Киря не рассказывал, а я, понятно, не спрашивал. Но в квартире травы все время завались было. Братва к нему приезжала из России – три шкафа такие серьезные заваливают: «Где Киря?» – спрашивают. Полностью отмороженные. Мне аж страшно стало, как их увидел.

Гена, довольный собой, проследовал к стойке, чтобы взять еще пиво. Чувствовалось, что он подходит к кульминационному моменту своего повествования.

– Наконец-то я зажил так, как всегда мечтал жить, – произнес он фразу, которая стала лейтмотивом его рассказа. – Получал пособие, получал со шлюх, не работал, спал, сколько хотел, курил траву, бухал, ездил домой.

– И что же случилось? Лафа закончилась?

– Да. Загремел я в ментовку.

– Как загремел?

– Громко. Из-за драки с какими-то уродами на дискотеке. Мы с Кирей выпивали, как водится, в одном баре. А там еще компания финнов сидела, лесорубы, наверное, не знаю, здоровые все, сволочи… У меня на ногах ботинки были горные, с металлическими шипами, так я одного минут пять по голове бил этими ботинками, а ему хоть бы что.

– Да ну? А кто начал?

– Когда танцы начались, финны эти, в дугу укушавшиеся, такие номера скотские стали выписывать, что просто пиздец. А мы с Кирей после алкоголя к скромному поведению тоже не приучены. Кто первый начал, – уже хуй проссышь. Киря, короче, одному въебал еще внутри, а потом мы выскочили на улицу продолжать. Самый здоровенный из них так врезал Кире, что тот улетел метров на десять и вырубился мгновенно, а сам рванул было ко мне, но поскользнулся и упал. Вот тут-то я не растерялся: начал его хуярить ногами со всей дури. А тому хоть бы хны! Он не только меня вырубил, но еще и ментов позвал, свидетелей нашел, – финны-то все видели, как я его бил.

– И чем кончилось?

– Арестом. И началась черная полоса жизни – поместили меня в иммиграционную полицию. А там ребята посообразительней, чем придурки из фонда, они мне сразу заявили: «Что-то ты не похож на беженца из Чечни».

– Так ты бы своего адвоката за уши притащил.

– Адвоката-то я вызвал, конечно, но не так все просто оказалось. Они поначалу его вообще слушать не хотели. Может быть, постепенно он бы меня и отмазал, но тут случилось непоправимое.

– Что еще случилось? Ты опять кого-то побил?

– Нет. Приехали из Швеции какие-то опездолы из всескандинавской иммиграционной службы. Приехали, и говорят: «Слушай, а не тот ли ты Геннадий, который был депортирован из Швеции?»

– А адвокат чего?

– А что он мог сделать? Там же фотки мои, отпечатки пальцев – всё, короче. Отпираться тоже можно до разумных пределов. В общем, плачевны были мои дела: пересечение границы по чужому паспорту, нарушение визового режима, мошенничество, пьяная драка в общественном месте, плюс еще хуй знает что. Полная жопа, короче – виноват по всем пунктам.

– Н-да. И что в результате?

– Все мои пособия забрали, из квартиры выселили. А дальше еще интереснее: пока шло выяснение, меня до суда поместили в лагерь для нелегалов, который находился аж за Полярным кругом. Прикинь? Я никогда не думал, что там так красиво: снега нереального цвета, олени ходят, даже белого медведя видел один раз. Я ей-богу остался бы там жить – такое умиротворение на меня снизошло…

Генины глаза возбужденно заблестели. Я и не подозревал, что в нем скрывается романтик и ценитель полярных красот.

– Там людей вообще нет? – с завистью спрашиваю я.

– До ближайшей деревни – двадцать километров, но кругом снег по горло – добираться можно только на снегоходах. А наш лагерь – автономное, обособленное поселение, все что нужно для жизни там есть. В каждом бараке все удобства: отопление, горячая вода, телевизор, кухня, стиральная машина. А самое главное – огромное панорамное окно, витрина с видом на снега. Это, я тебе скажу, что-то! Я часами мог любоваться этой красотой.

– Через забор любоваться?

– Какой забор?

– Ну как, а если сбежишь?

– Сбежишь? Куда?! Ты не понимаешь: там вечная мерзлота, мороз под сорок и снег выше крыши. Если решишь сбежать, то быстро утонешь в снегу и замерзнешь, далеко не уползешь; да еще надо знать, в какую сторону ползти… В общем, если ты хоть немного жить хочешь, то даже пытаться не станешь.

– Да, забавные вещи вы рассказываете, товарищ… Никогда бы не подумал, что на свете такое есть…

– Да я сам был в шоке.

– Кормили нормально?

– Каждый день давали десять евро на пропитание. Там была столовая и была лавка, где продукты купить можно. В лавке, по большому счету, продавалось все необходимое, кроме алкоголя. Так что хочешь готовь еду дома, хочешь ходи жрать в столовку.

– Ну десять евро в день – это нормально.

– Да, но цены там так хитро рассчитаны, что у тебя все деньги должны уходить на пайку и на всякие средства гигиены, типа зубной пасты и мыла. А пачка сигарет стоит ровно десять евро, так что выбирай: или покурить, или пожрать. Вот так вот. Но я не парился, если хотел курить – покупал сигареты и курил. Да мне, в принципе, на все хватало… Но там еще сидели хохлы! Вот это, доложу я вам, был полный пиздец. Они вообще ничего не покупали, а деньги эти откладывали.

– А что же они ели? На медведей охотились?

– Если бы! Они раз в месяц какие-то посылки с макаронами получали – может, из дома, может, от других хохлов из Финляндии, не знаю. Но они только эти макароны и жрали целыми днями, сами уже стали похожи на макароны. А по ночам выходили на улицу и выли на луну… Я не шучу, серьезно! У них от этой макаронной диеты совсем крыша поехала: вставали на четвереньки и по-волчьи выли. Наверное, молили какого-то своего хохлятского бога, чтобы он их забрал отсюда.

Я громко хохочу, не обращая внимания на окружающих.

– Ну да, – говорю я сквозь смех, – за десять евро в какой-нибудь хохляцкой деревне, наверное, месяц можно на широкую ногу жить. Так что хохол лучше с голоду сдохнет или другого хохла съест, чем десятку в день на пайку выкинет.

– Вообще-то, мне не до смеха было, когда я первый раз увидел, как они воют. А вдруг, думаю, у них ширма совсем закроется и они ночью меня сожрут? К тому же хохлы меня недолюбливали, – я ведь не экономил, ел нормально и покупал себе все что надо: мясо, картошку, овощи… Сигареты у меня постоянно стреляли и курили потом вдесятером одну. Полный капец, насмотрелся я этих придурков, больше не хочу…

– А работать надо было?