Книга На новой земле - Джумпа Лахири

— Я знаю, что нам нужно! — однажды объявила Парул-ди, опуская газету с объявлениями, которые она изучала на диване в гостиной. — Нам нужен вид на воду!

Это еще больше сузило возможности выбора. Мы съездили в Свомпскотт и в Даксбери, осмотрели несколько домов, выходивших окнами на океан, а потом еще полдюжины особняков, расположенных около лесных озер. Твои родители даже внесли залог за один дом в Беверли, но после второго посещения забрали его назад, — твоя мама пожаловалась, что расположение комнат слишком «экономное».

Мои родители поневоле принимали участие в обсуждении деталей вашей будущей собственности, хотя с каждым разом чувствовали себя все более неловко. Они даже стали стыдиться нашего маленького домика. «Наверное, вам здесь очень тесно и неудобно», — говорили они, но твои родители с улыбкой заверяли, что их все устраивает. Однако моя мама со временем становилась все более раздражительной и теперь по вечерам жаловалась отцу. «Да что же это такое! — возмущалась она. — Прошел уже месяц, а они и не собираются уезжать. Они что, решили поселиться у нас навечно?» Поскольку все комнаты были заняты, никто из наших друзей не мог приехать в гости с ночевкой. «Дасгупты хотели заехать в следующие выходные, так мне пришлось им отказать», — сердито шептала мать. И снова я слышала жалобы на то, как сильно твои родители изменились и как доверчиво мы открыли свои двери людям, которые стали нам совершенно чужими. И Парул-ди превратилась в заносчивую, ленивую особу — никогда не поможет приготовить ужин, посуду не помоет, и даже со стола убрать ей лень, целыми днями валяется в постели да спит до полудня. А твой отец все бегает вокруг нее, суетится и потакает ее капризам — то стакан воды принесет, то рюмку виски, то кофту, если вдруг ветерок подует.

— Они торчат у нас только из-за нее, — приподнявшись на локте, громко прошептала мама. — Уж такие прекрасные дома мы видели, а ей ни один не подошел. Видимо, Парул-ди требуется дворец, на меньшее она не согласна.

— Знаешь, им сейчас непросто, особенно ему, — дипломатично отвечал мой отец. — Сама посуди — новая работа, новые отношения… Мне кажется, она не хотела уезжать из Индии, и теперь он делает все, чтобы ей угодить.

— Да, но ты никогда не потерпел бы от меня такого поведения.

— Давай спать, — сказал отец, поворачиваясь лицом к стене и натягивая одеяло до подбородка. — Это же не навсегда. Скоро они уедут, и наша жизнь снова потечет, как ей положено.

Где-то посередине перенаселенного дома между нашими семьями прошла черта отчуждения. В какой-то мере наша жизнь текла как обычно: каждый четверг мы с родителями ехали за покупками в «Стар Маркет», а потом заходили в «Макдоналдс», где они покупали мне гамбургер и жареную картошку. По воскресеньям я готовилась к еженедельному тесту по правописанию, а папа смотрел свою любимую передачу «60 минут», а потом проверял мои знания. Постепенно наши семьи начали жить все более обособленно: твой отец теперь часто приходил с работы довольно рано и либо вез твою маму в ресторан, либо они уезжали высматривать будущее жилище. Парул-ди, бывало, и сама ездила теперь в торговый центр: неторопливо, с оглядкой, она начала скупать вещи, необходимые вам в будущем хозяйстве, — простыни и одеяла, тарелки и бокалы, кухонные комбайны и электроприборы. Она привозила покупки к нам домой мешками, составляя их в подвале. Иногда Парул-ди показывала свои покупки маме, а иногда забывала. По пятницам твои родители вывозили моих в ресторан — они выбирали дорогущие заведения в центре города, где подавали бифштексы с кровью, которые мои родители не ели, и печеный картофель. Такие визиты были рассчитаны на то, чтобы дать маме немного отдохнуть от готовки, но она и по их поводу жаловалась потом отцу.

Я была, наверное, единственным членом моей семьи, кто не возражал против продолжения вашего визита. Ты не перестал мне нравиться, наоборот, я тайком радовалась, что вижу тебя каждый день. Мне очень нравились твои родители, в особенности твоя мать, она говорила мне столько комплиментов, что они почти компенсировали полное отсутствие интереса с твоей стороны. Однажды твой отец проявил фотографии, которые вы сделали в Риме. Мне очень понравилось разглядывать мокрые снимки в темной комнате, держа их двумя пальцами за уголок. Практически на всех снимках присутствовал ты, или твоя мать, или вы вместе; вы позировали на фоне фонтанов, в кафе на небольших площадях или стоя перед старинными дворцами. Две фотографии колонны Траяна оказались практически идентичными.

— Вот, возьми одну для своего римского проекта, — сказал твой отец, протягивая мне фотографию. — Порази своих учителей.

— Но ведь меня там не было!

— Ну и что? Скажешь, что твой дядюшка ездил в Рим и специально для тебя сделал этот снимок.

По воле случая ты тоже оказался в кадре, стоял с левой стороны от колонны. Ты смотрел себе под ноги, и твоего лица почти не было видно. Ты мог быть любым из ста миллионов туристов, бродящих по улицам Рима в поисках достопримечательностей. Но я не могла выставить твое изображение на всеобщее обозрение, мне казалось, что таким образом всему миру станет известно о моей влюбленности, в которой я все еще надеялась на взаимность. Из-за тебя я мгновенно излечилась от всех предыдущих увлечений и теперь каждый день стремилась домой, мечтая о том, как я столкнусь с тобой на лестнице или как ты взглянешь на меня через стол за ужином. По вечерам, слушая недовольное ворчание родителей, я лежала на своем диванчике, представляя себе, как ты целуешь меня. Дальше мое воображение не шло, я была слишком юной и неиспорченной. В общем, я обрезала кусочек фотографии с твоим изображением и спрятала в свой дневник. Фотография колонны Траяна действительно украсила мой проект, а ту узкую полоску фотобумаги я долгие годы хранила в дневнике, заперев его на маленький замочек.

Снег все не выпадал, несмотря на твое нетерпение. Несколько раз проходили небольшие метели, но снег таял, не успев долететь до земли. И вдруг однажды он пошел — вначале снежинки были почти незаметны, но постепенно снегопад усилился, застилая землю идеально ровным ковром, а к середине дня снежный покров достиг пяти дюймов. Конечно, ничего опасного в таком снегопаде не было, однако дороги сразу же опустели. Мы же были страшно рады снегу — мы его обожали! Мама, по случаю снегопада пребывающая в хорошем расположении духа, решила приготовить большую кастрюлю кичури — тушеных овощей с рисом, которые она обычно готовила в дождливую погоду, а твоя мама удивила всех, в кои-то веки предложив свою помощь. Они стояли на кухне рядышком, жаря порезанную картошку и цветную капусту, растапливая бруски сливочного масла для приготовления гхи. Парул-ди объявила, что наконец-то приготовит свой знаменитый «английский сюрприз», а когда мама сказала, что у нас не хватит яиц, твой отец вызвался съездить в супермаркет и докупить все необходимые ингредиенты.

— Раньше полуночи я не управлюсь, — предупредила Парул-ди, взбивая горячее молоко и яйца над плитой, но вскоре передала мне миску, сказав, что устала. — Чтобы застыть, этому десерту потребуется не менее четырех часов.

— Ну и что, тогда мы съедим его на завтрак, — сказал ты, отламывая кусок фруктового кекса, который мама поставила на стол, и закидывая его себе в рот. Ты редко появлялся на кухне, но в тот день приготовление «сюрприза» так заворожило тебя, что ты все время топтался в дверях.