Книга Сказки Круговерти. Право уйти - Татьяна Устименко

Опрокинув в себя вторую рюмку горячего горького пойла, заклинательница скривилась: ну и дрянь. И как такое пьют-то вообще? По телу прошла волна дрожи. Голова стала легкой-легкой. Пальцы покалывало от переизбытка энергии. Иленка каким-то вихляюще-крадущимся шагом вышла на середину трактира. Перед нею плыли три гудящие от напряжения ловчие печати, готовые в любой момент активироваться.

– Арьята, – чуть заплетающимся языком проговорила она. – Отойди оттуда, я его сейчас выпускать начну, ык…

Смерть поспешила ретироваться за стойку. А трактирщик так и вовсе присел за ней, прикрыв голову подносом. Иленка целенаправленно долбанула по брусу чем-то извращенно заклинательским, стены заведения задрожали. Сидевший в опоре демон наверняка трижды проклял тот момент, когда решил вырваться на волю. Дерево раскололось, пол обильно усеяла обгорелая щепа. Дымная серо-голубоватая субстанция с воем кинулась к заклинательнице, чтобы тут же забиться в клетке из печатей. Что это было и как оно выглядело, разглядеть никому не удалось. Тварь металась смазанной кляксой, скребя когтями по полу и зло подвывая, когда натыкалась на стенки магической клетки.

Заклинательница вяло приплелась обратно к стойке. Арьята все еще таращилась на печати и заключенное в них существо. Непонятно, как Иленке вообще удалось упаковать ЭТО в «клетку». Силы у демона было значительно больше.

– Мне определенно нужно выпить, – пробормотала менестрелька, рассеянно наливая из черной квадратной бутыли…

Время – штука относительная. То его оказывается вагон и маленькая тележка, то оно вдруг исчезает, и мы начинаем тщетно разыскивать в сутках двадцать пятый час, которого там отродясь не водилось. А уж сколько в нашей жизни всяческих мест, аномальных и не очень, где время будто исчезает вовсе, а мы по возвращении в реальность обнаруживаем, что минуло его уже невесть сколько. О, таких временных дыр вокруг нас великое множество! Книжные магазины, маленькие приятные кафешки, затерявшиеся в подвалах и на чердаках старинных домов в узких улочках, лавчонки, полные всякой антикварно-подарочной дребедени, или, на худой конец, оружейные лавки – тут уж каждому свое.

Всю прелесть подобной временной дыры Эдан уже в полной мере ощутил на себе. Ему показалось, будто они пробыли в вотчине оружейника не более пятнадцати минут. И каковым же стало его удивление, когда выяснилось, что они проваландались между стойками с железом чуть более полутора часов. Перевязь с наспинными ножнами непривычно оттягивала плечи паренька. После долгих пререканий с оружейником и Эданом, после многочисленных проб и примерок Шири остановил свой выбор на прямом, средней ширины клинке с клиновидным острием. Несмотря на то что меч лежал в руке Эдана словно влитой, юноша покупкой остался недоволен. Неизвестно, какие преимущества смотрел в нем Поводырь, но более нелепого клинка Эдан в своей жизни не встречал: для одноручного у того была слишком длинная рукоять, а клинок до полуторника недотягивал. Возникало ощущение, будто задумывался оружейником всё-таки бастард, но не хватило стали и доделывали меч по принципу «что получится». Простая, не предполагающая никаких излишеств рукоять переходила в диковинно изогнутую гарду, покрытую вытравленным узором, напоминавшим змеиную чешую. Вдобавок меч обладал совершенно невозможным, каким-то плавающим балансом: вроде держишь в руке – все прекрасно, но стоило начать проводить связку, как центр тяжести тут же съезжал или в гарду, или в острие. Но, как ни странно, именно с этим дурацким клинком Эдан чувствовал себя лучше всего, однако не преминул поворчать.

– Зачем нам эта несуразица? – недоумевал он. – Взяли бы тот альвский одноручник, который хозяин предлагал. Он и меньше, и легче…

– И мягче, – саркастически добавил Шири. – Там сталь ни к черту. После первого же сильного удара согнется в кочергу. Такой только для красоты и годится.

Обсуждая достоинства и недостатки своего нового приобретения, они незаметно вышли на необходимую улочку. Народу на ней так и не прибавилось. Правда, оставалось предположение, что прохожие все как один завернули в трактир насладиться дивным пением одной рыжей менестрельки, ибо из распахнутых дверей «Полной чаши» долетала живенькая мелодия, которой вторили два не слишком трезвых девичьих голоса.

До краев стакан мой полон,

Крякнуть, выпить и забыть.

Это кто там утверждает,

Что чертей не перепить?

Эти нехристи упились,

Под столом в пятак храпят.

Не гонять им за добавкой

Расторопных чертенят…

А чертовка подливает,

Ах, зараза, хороша!

Спеть ей, что ли, серенаду?

Так и просится душа.

Может, дама чуть рогата

И хвостата, ясен цвет,

Но под выпивку, известно,

Некрасивых девок – нет.

Шири уверенно направился ко входу в трактир. Эдан поспешил за ним. Людей, за исключением унылого трактирщика и двух девиц, разудало голосящих про чертячью пьянку, внутри не наблюдалось. Зато имелась угрюмая демонесса, нервно мерившая два метра свободного пространства между печатями и страдальчески зажимавшая когтистыми ладонями перепончатые уши, когда вокалистки брали уж совсем пронзительные ноты. Фроська, опупело привалившись к кружке, время от времени руладно взмяукивала, вторя голосистым девчонкам.

– Ша-айта-ан, – изумленно протянул Шири, приближаясь к облюбованному спутницами столику. – Картина маслом: «Херувим упился»… Ни на минуту нельзя одних оставить! Они друг на друга плохо влияют. Даже кошку умудрились споить!

– Нэ-нэ-нэ, – отрицательно замахала руками более трезвая Арьята, первой заметив появление мужской половины их маленького отряда. Куда менее трезвая Иленка попыталась дотянуться до кружки и утихомирить распоясавшуюся кису, но тут же начала неконтролируемо заваливаться на бок.

– Да они же обе пьяные в стельку! – ошеломленно воскликнул Эдан, едва успев подпереть клонящуюся в его сторону заклинательницу.

– Не-е… – вновь попыталась отрицать очевидное Смерть. – Это она – пьяная, – менестрель указала на Иленку. – А я – выпивши… ык…

Шири только удрученно покачал головой. Становилось ясно, что ни в какой Харьковый-град они сегодня не попадут. Поводырь подозвал трактирщика. Тот, боязливо косясь на вышагивавшую в «клетке» демонессу, бочком просеменил к столу.

– Две комнаты до завтрашнего утра найдется? – спросил Шири.

Хозяин покладисто кивнул.

«Вот и славно, – подумал про себя Поводырь Смерти, – теперь бы этих красавиц до кроватей как-нибудь дотащить»…

Глава 8

Беспокойно промаявшись еще несколько часов после ухода Даниэля, почтенный мастер-демонолог решил нанести визит вежливости главе Белгродно, его пурпурноволосой светлости досточтимому Кьель-ши. Окинув взглядом кабинет градоправителя, Хельги пришел к выводу, что последствия беспорядка, учиненного оборотнем, то ли успели качественно ликвидировать, то ли оного не было вообще, а Даниэль просто решил блеснуть своим специфическим чувством юмора. Но так или иначе, а кабинет его светлости только разве стерильностью не сверкал. Сильф, как всегда, выглядел предельно надутым и чопорно важным. Криэ страдальчески поморщился: такое выражение градоправительской физиономии не сулило ничего хорошего. Стоило магу переступить порог кабинета, как на него тут же обрушился поток недовольства, видимо, тщательно культивируемого в последние дни господином Кьель-ши, дабы при случае излить его полной чашей на чью-нибудь некстати подвернувшуюся голову. Наверное, именно поэтому Мираниэль так старательно прятался от своего непосредственного начальства, ссылаясь то на нездоровье, то на туманные личные причины. Да, от идеи строить на злосчастном пустыре градоправитель отказался, но зато повесил на демонолога всех остальных собак, отыгрываясь за собственную глупость. На середине нудно-обвинительного монолога Хельги не выдержал и, развернувшись, вышел прочь, демонстративно хлопнув дверью. Внутри что-то с грохотом обвалилось… Демонолог очень надеялся, что люстра, и причем прямо на голову вредному сильфу…