Книга Мир в хорошие руки - Татьяна Русуберг

– Кру-уто, – невольно выдохнул я.

Г-жа Д. Е. Миург ткнула в какую-то кнопку, и двери плавно поехали вверх, как крылья жука. Мы с Машурой выкатились наружу и дружно потопали за владелицей невероятного авто и парковки. Вокруг теснились здания царских времен, отреставрированные и свежепокрашенные. Я попытался представить себе жилище дракона, но не смог – воображалку зашкалило.

Через минуту мы подошли к дверям какого-то офисного центра. Женетт уверенно ступила на зеленый коврик перед входом, а я притормозил:

– Э-э, а вы уверены, что нам сюда? Тут же вроде бизнеса одни…

Дракон только улыбнулась и махнула перчаткой на небольшую бронзовую вывеску: «ЗАО Демиург». Жесть! И когда только успела вумен капитал завести? Может, с каким олигархом волчки крутила?

В холле из прозрачной будки выплыл охранник. Я струхнул было, но тот только расшаркался:

– Добрый день, Дария Евстарховна. Это ваши гости?

– Добрый, Сережа. Мы наверх. Будут спрашивать – я занята до вечера.

Секьюрити счастливо улыбнулся и полетел впереди нас к лифту:

– Прошу!

По мановению Сережиного пальца серебристые створки бесшумно разъехались, и мы шагнули в прохладное механическое нутро.

– Ай, класс! – закатила глаза Машура. – А можно я нажму?

Женетт великодушно кивнула:

– На пустую кнопку, вторую сверху.

Девчонка вдавила светящуюся клавишу без номера, и мы поехали. Для меня оказалось неожиданностью, что со второго этажа шахта была прозрачной. Мы возносились над бесконечными стеклянными офисами и атриумом холла, в котором бил окруженный пальмами фонтан.

– Это наш оазис, – пояснила Женетт в ответ на аханье Машуры.

– Еще только лыжной горы не хватало, – пробурчал я себе под нос, – как в Дубае.

– Хм, неплохая идея, – задумчиво промурлыкала дракон и прихлопнула в ладоши. – Если в следующем году расширимся…

– Вы ради вот этого Средний мир бросили? – кивнул я на опиджаченых мужчин и женщин, копошащихся за компьютерами, – этаж за этажом.

– Лиан! – Машура сделала страшные глаза и попыталась пнуть меня в голень.

– Я его не бросала, – круглые немигающие глаза дракона поймали мой взгляд, – а отдала. В хорошие руки.

Я не выдержал и уставился в пол, на всякий случай засунув кулаки глубоко в карманы. Внезапно лифт остановился.

– Приехали, – объявила Женетт.

Помещение, в котором мы оказались, меньше всего напоминало квартиру, хотя офисом оно тоже не было. Здоровенная зала то ли с кафельным, то ли со взаправдашним мраморным полом обрывалась в никуда. Прозрачная стена с одной стороны выходила на атриум с фонтаном и пальмами, с высоты шестого этажа казавшимися не больше бонсаев. С другой за стеклом кипел запруженный транспортом и людьми Невский с клочком серого неба над ним. И с этого неба летела в провал улицы белая рваная вермишель – над городом пошел снег.

– А не смущает вас это? – высокий потолок эхом повторил мой вопрос. – Ну, что вы на них смотрите, а они на вас?

– Они меня не видят, – пожала плечами Женетт, сбрасывая на пол пальто. – А когда я устаю от них… – Дракон щелкнула пальцами в сторону Невского, и стекло мгновенно потемнело, превратившись в матовую черную стену.

– Ой, не надо, пожалуйста! – пискнула Машура, ощупывая внезапно выросшую перед носом преграду. – Так хочется посмотреть на этих белых… Это снежинки, да?

Раздался щелчок, и стекло снова стало прозрачным. Иновселенянка, впервые видевшая земной снег, уселась на пол и полностью отключилась от мира. В комнате стало удивительно тихо.

Я подошел к стене напротив.

– А что у вас за бизнес? Что делают все эти?.. – я ткнул вниз, на приклеившиеся к компьютерным экранам пиджаки.

– Расчеты, – небрежно уронила дракон, присаживаясь в одинокое алое кресло. – Статистику.

– Неужто на этом можно заработать?

– Меня не интересуют деньги, – Женетт пристально рассматривала меня из-под полуприкрытых век.

Она напоминала Уму Турман в белом брючном костюме. Я огляделся в поисках стула. Такового не оказалось, так что я хлопнулся на какую-то шкуру поблизости от драконова кресла. У шкуры были длинные черные когти.

– А что вас интересует? Власть? – спросил я с искренним интересом. Никак не мог придумать, что могло бы мотивировать демиурга.

Женетт улыбнулась, став еще больше похожей на Турман, только что убившую Билла.

– Люди, Лиан. Вот, например, ты… – Она откинулась в кресле, заправив за ухо платиновую прядь. – Согласился бы ты вернуться в Средний мир, если бы я сказала, что еще не поздно все исправить?

Я так и сел на своей шкуре:

– Вы что, можете нас вернуть? Без всяких волчков?

– Могу, – спокойно кивнула дракон. – Вопрос в том, хочешь ли ты этого?

«Конечно, хочу», – выкатился было на язык круглый и гладкий, как карамелька, ответ. Но я вспомнил приговор ЭРАДа, вспомнил вымороченную магией Ноала водокачку и Торбук, легко принимающий в его руках истинную грозную форму… Несказанные слова скользнули обратно в горло, обжигая слизистую горьким вкусом предательства. Я помрачнел и уткнул глаза в пол. Просторы белого меха подо мной казались джунглями бесконечных вариантов будущего, где за каждым стволом сидело по плотоядному монстру.

Голос Женетт разбил звенящую тишину:

– Конечно, я могу отправить Машуру одну. Ла Керт позаботится, чтобы она попала домой. Так что тебе решать…

– А как же Рокханская империя? Как же Средний мир? – Машура оторвалась, наконец, от танца снежинок и теперь стояла посреди залы, судорожно сжимая кулачки. – Кто поставит на место Ноала? Вы же… Госпожа, вы же сказали, еще не поздно все исправить?!

– Верно, – с надеждой подхватил я, – и дракон несомненно справится со вселенским диктатором гораздо лучше недоразумения по имени Лиан.

Женетт перевела на меня тяжелый взгляд:

– Я оставила мир Оси потому, что он засыпал. Создание переросло своего творца, стало взрослым и не нуждалось больше в моей опеке. Я поняла это с опозданием на пару тысяч лет, но когда это случилось, я ушла. Я оставила миру ценнейший дар – свободу. Теперь Ветер Времени несет перемены, и я не вправе стоять на его пути.

– Даже если эти перемены погубят ваше творение?! – возмутился я.

Дракон усмехнулась:

– Мир не так-то легко погубить, Лиан. Свобода моих детей заключается в возможности делать выбор. В конечном итоге каждый народ получает то, что заслуживает.

Я нахмурился: слова были знакомые, но, похоже, на этот раз за ними скрывался новый смысл. Бросил взгляд на Машуру – с выражением непонимания на лице та мучила молнию на курточке.