Книга Папина дочка, или Исповедь хорошего отца - Диана Чемберлен

— Можно мне тебя обнять?

Свободной рукой Белла обняла мать за шею. Я видела, как они, все трое, отрешившись от всего мира, сомкнули объятия.

Как раз когда они оторвались друг от друга, в бокс заглянул полицейский и взглянул на меня.

— Вы готовы ехать в отель, мисс? — спросил он.

— Да, — сказала я.

Я встала и перекинула через плечо свою отсыревшую сумку.

Полицейский обратился к Тревису.

— Доктор говорит, что вам можно уходить, — сказал он.

— Я знаю, просто дожидался вас, чтобы…

— Я же сказал, — полицейский бросил на него загадочный взгляд, — что вы можете идти.

Тревис открыл было рот, но Робин прижала палец к его губам.

— Не спорь, — тихо сказала она.

Кто-то где-то пустил в ход связи. Я порадовалась за Тревиса. Мы простились, и я вышла с полицейским к патрульной машине. Ночь была темная. Когда мы проезжали мимо фонаря, я взглянула на часы. Еще час до приезда Майкла. Я представила номер в отеле, который казался нам волшебным, когда мы останавливались в нем после свадьбы и наши жизни были полны надежд. Сейчас я волновалась, опасаясь, что Майкл скажет что-нибудь, от чего я заведусь. Может оказаться, что мой гнев еще не остыл, а Майкла будет раздражать моя потребность говорить о нашей дочери. Но в то же время я чувствовала, что это будет наш первый шаг на пути друг к другу. Мы убедимся в том, как далеко готовы пойти, чтобы сократить расстояние между нами.

Может быть, эта комната снова станет для нас волшебной.

Эпилог

Тревис

Год спустя

Мне нравится жить нормальной жизнью, когда ничего страшного не случается. Когда ты — член маленькой семьи: отец, мать, ребенок. У тебя есть крыша над головой и еда на столе, и самая серьезная проблема, которую ты должен решить, это отправить ли ребенка в школу, ей только что исполнилось пять лет, или оставить еще на год в дошкольной группе. Мы с Робин выбрали второй вариант, так как Белла провела в дошкольной группе всего полгода. Учительница сказала, что дела у нее идут хорошо, но после года в дошкольной группе она будет в школе звездой. Мы решили подождать, чтобы дать ей засиять. Сейчас она сидела в Моби Дике позади меня и колотила ногами в спинку переднего сиденья.

— Ты меня совсем забила, Белл, — сказал я, выезжая из жилого комплекса Брир-Крик.

— Я не могу перестать, — призналась она. — Я волнуюсь!

— Но сегодня же только репетиция, — напомнил я. Не думаю, что она понимает разницу между репетицией и настоящим представлением, которое их группа показывает завтра.

— Я знаю. И завтра вы с мамой придете на меня смотреть.

— Конечно. — Робин придется завтра пропустить занятия, но она ничего не имеет против. Она не хочет пропускать ни секунды из жизни Беллы. Она и так пропустила многое.

— А ты знаешь, кто еще придет?

— Кто?

— Мисс Эрин и мистер Майкл.

— И ребеночек?

— Ребеночек еще не родился. Он появится через несколько месяцев.

К тому времени, когда он появится, Робин, Белла и я будем жить в Уилмингтоне.

Интересно все получается. Мы перемещаемся, как фигуры на шахматной доске. После этих событий в Боуфорте Эрин вернулась домой, к Майклу, но срок аренды ее квартиры еще не истек, и она настояла, чтобы я жил там с Беллой, пока не устроятся мои дела. Робин продолжала разыгрывать спектакль с помолвкой с Дейлом Хендриксом — теперь мэром Дейлом Хендриксом, а потом поразила весь Боуфорт, выйдя из игры. Она все взяла на себя, представив дело так, как будто это она виновата в их разрыве. «Я внезапно поняла, что я еще слишком молода, — сказала она в заявлении для прессы. — Дейл такой замечательный, я боюсь, что иду на что-то, о чем потом пожалею, и это несправедливо по отношению к нему». Она исчезла из Боуфорта и сменила свою фамилию на Браун так быстро, что никто не успел ее выследить. Во всяком случае, пока. Она станет еще одной из местных легенд, как девочка в бочонке с ромом и пират Синяя Борода. Хендриксы — кроме Алисы — были рады от нее отделаться, вместе с ней уходили и их секреты, о которых она узнала. Конечно, она скучает по Алисе и Ханне, но полный разрыв был необходим. Я делаю все, что могу, чтобы ее новая жизнь была не хуже той, которую она утратила.

Между нами в прошлом году не все шло ровно. Ее отец был прав, говоря о нашей разной классовой принадлежности, в особенности после того, как она два года пробыла в когтях у Хендриксов. Иногда я чувствую себя ниже ее. Она никогда не дает мне это понять, кроме тех случаев, когда не хочет, чтобы я называл кого-либо «кореш». Но вообще мы с ней отлично ладим.

— А ты сегодня тоже идешь в школу, папа? — спрашивает меня Белла, когда я заворачиваю к ее школе.

— В колледж, Белл, — смеясь, поправляю я. Мне кажется, она делает эту ошибку нарочно, чтобы меня поддразнить. — Да, у меня сегодня занятия, и я буду так же усердно трудиться, как и ты.

Я передаю ей завтрак, который упаковал для нее, и требую поцелуя, о чем она последнее время забывает, торопясь в свою группу.

— Пока, детка, — говорю я. — Развлекайся.

Она бежит навстречу учительнице, которая машет мне от двери. В прошлом году она рассказывала нам, что Белла все время рисует револьверы, и меня это тревожило. Но сейчас она вернулась к принцессам и животным. Она очень стойкий ребенок.

Я разворачиваюсь и улыбаюсь, вспоминая ее вопрос о моей «школе». Робин и я учимся в колледже, а я еще и подрабатываю. Робин учится в Роли, а я занимаюсь по программе дистанционного обучения. Когда мы переедем в Уилмингтон, я начну готовиться к получению степени в области ихтиологии. Я давно уже не учился, но в двадцать три года я занимаюсь усерднее и добиваюсь успеха быстрее, чем в семнадцать. Дела у меня идут неплохо.

Сначала я не хотел платить за обучение деньгами, унаследованными Робин от отца. Я ничего не хотел от этого человека, но Робин убедила меня, что я напрасно горжусь своей независимостью. Она сказала, что ее отец желал бы, чтобы у его внучки были образованные родители. Может быть, но я знаю, что он уж точно не желал, чтобы образованным родителем был я. Должен признаться, что, преодолев унижение финансовой зависимости, я испытал некое извращенное чувство удовлетворения при мысли о том, как он должен сейчас переворачиваться в гробу.

Я останавливаюсь около «ДжампСтарта» и вхожу туда. Нандо раскладывает на витрине печенье.

— Привет, кореш, — говорит он и бросает мне синий фартук. Я надеваю его через голову и, завязывая лямки, прохожу за стойку. Я вспоминаю тот день, когда я выбежал из «ДжампСтарта», чтобы отправиться в Боуфорт, не предполагая, что когда-нибудь снова окажусь здесь. А теперь, вот он я, готовлю капучино и кофе с шоколадом по-баварски. Честно говоря, стараюсь не думать о том, каким был дураком, что не постарался получить эту работу год назад. Пока я надрывался в поисках работы на стройке, я мог бы зарабатывать, пусть и немного, в десяти футах от того места, где сидели мы с Беллой. Но тогда я не был бы сейчас с Робин, а об этом мне даже и думать не хочется. Кто бы мог догадаться, что кошмар моей жизни обернется для меня так счастливо?