Книга Погребальные игры - Мэри Рено

Антипатр решил, что простой образованный раб не сумеет воспитать мальчика в должном духе. Его выбор остановился на молодом знатном греке, успевшем к своим двадцати пяти годам не раз проявить боевые и командные качества в походах против мятежных южан. Антипатру понравилась отменная вышколенность солдат в подразделениях, вверенных этому неулыбчивому офицеру, излишней любви к хорошеньким детям тот тоже вроде бы не проявлял.

Кеб с детства мечтал сражаться под командованием Александра. Именно с этой целью юноша и вступил в войско, набранное Антипатром для Вавилона. Однако ему пришлось молча смириться с крушением своих надежд и безропотно исполнять ненавистные его сердцу приказы, разя в битвах таких же греков, как и он сам. Впрочем, доставалось и подчиненным. Те даже считали, что командир с ними слишком суров. Скорее по привычке, нежели намеренно, Кеб хмуро воспринял новое назначение, ничем не выдав своего внутреннего ликования.

Первая встреча с темноволосым и избалованным пухлым ребенком разочаровала его, хотя он, конечно, и не надеялся с ходу прозреть в малыше героическое начало. Его предупредили, что мальчик буквально заласкан своей сумасшедшей мамашей. Та явно полагала, что стоит ей отвернуться, и ее чадо тут же начнут колотить и всячески унижать. Ребенок, осознав, что ему надо чего-то бояться, поначалу капризничал и лил слезы, но вскоре, почувствовав спокойное и дружелюбное к себе отношение, дал волю своей живой любознательности, а о капризах и думать забыл.

Кеб знал знаменитую спартанскую присказку: изгони детские страхи — и вырастишь смельчака. Мало-помалу он приучал своего подопечного к лошадям, большим собакам и грохоту маршировок. Роксана, сиднем сидящая дома и только и думавшая, как ей утешить своего бедненького сыночка, вдруг стала с удивлением обнаруживать, что тот вполне доволен собой и с восторгом описывает на ломаном греческом, как здорово он провел день.

Через какое-то время малыш уже бойко тараторил по-гречески, и вскоре в жизнь его уверенной поступью вошел отец. Роксана всегда втолковывала своему ненаглядному чаду, что он сын могущественнейшего в мире царя, а теперь и наставник принялся с увлечением повествовать о легендарных подвигах и деяниях гениального полководца. Самому Кебу было десять лет, когда Александр отправился в Азию, и тогда он воспринимал рассказы о нем со всем пылом взрослеющего подростка, а богатое воображение дорисовывало детали. Пусть сын Александра пока слишком мал, чтобы хоть вполовину проникнуться духом родительского величия, зато зерна высоких стремлений, зароненные в его душу, когда-нибудь дадут всходы.

Кеб с удовольствием занимался порученным ему делом. Однако сейчас, томясь вместе с другими придворными перед застланной соломой террасой, он вдруг осознал, что исключительность его нынешнего положения, собственно, не сулит ему ничего. В будущем все неопределенно, туманно. Обладает ли, в сущности, сын Александра более значительными талантами, чем любой мальчуган его возраста? Неужели великие дни канули в Лету? О таком ли мире для себя и для своих наследников мечтал некогда Александр?

Его глубокомысленные размышления были прерваны скорбными стонами и причитаниями.

* * *

Роксана тоже услышала их и увидела из окна, как стоявшие перед домом регента придворные принялись обеспокоенно переглядываться. Она задумчиво прошлась по комнате, потом бросилась к сыну и прижала его груди. Тот испуганно спросил, что случилось, но в ответ получил лишь одно:

— Что же теперь с нами будет?

Пять лет назад в летнем дворце Экбатаны Александр как-то упомянул о старшем сыне регента Кассандре, большом интригане. Настолько большом, что мужу даже пришлось оставить его в Македонии. Но Кассандр был в Вавилоне, когда Александр умирал, вполне вероятно, что он-то и отравил его. Недавно этот опасный человек навестил ее якобы с поклоном от больного отца, однако на деле — безусловно желая взглянуть на царевича. Визитер вел себя вежливо, но ничего путного не сказал, лишь ограничился объяснением причин своего появления. Испытывая тревожную неловкость и даже страх, Роксана с неприязнью взирала на красноватое веснушчатое лицо с раздражающе бледными глазами и уклончивым, хитро прищуренным взглядом. И сейчас она была напугана больше, чем во время сирийского мятежа. Как было бы славно оказаться опять в Вавилоне, в знакомом мире, среди понятных людей! Там-то уж точно она смогла бы что-то придумать.

* * *

Подойдя к смертному ложу, Кассандр с ожесточенной яростью уставился на сильно усохшее тело отца. Нет, он просто не мог заставить себя склониться к покойному. Пожилая родственница, укоризненно покачав головой, сама закрыла сморщенные веки усопшего и натянула ему на голову покрывало.

Напротив Кассандра, с другой стороны кровати, стоял пятидесятилетний Полиперхон с совершенно бесстрастным лицом, покрытым седой, отросшей за ночь щетиной. Скорбно и сухо кивнув наследнику, он опять погрузился в раздумья о свалившемся на него бремени. Именно ему, а не Кассандру было завещано взять царей под опеку. Незадолго до того, как впасть в кому, Антипатр созвал всю македонскую знать, чтобы огласить свою волю, а потом вынудил всех поклясться голосовать за Полиперхона.

Со вчерашнего дня больной уже лежал без сознания, остановка дыхания лишь поставила точку. При всем своем почтении к умершему Полиперхон был рад возможности завершить утомительное дежурство. Небольшой отдых, и можно будет приняться за государственные дела. Их уже, наверное, накопилась целая прорва. Полиперхон никогда не согласился бы тянуть этот воз, если бы не слезные мольбы Антипатра. Последний в роли просителя выглядел жутко, словно родитель, рухнувший на колени перед собственным чадом.

— Сделай это ради меня, — задыхаясь, хрипел Антипатр. — По старой дружбе, умоляю тебя.

Какая там дружба? Полиперхон воевал в Азии с Александром и только с Кратером вернулся домой. Когда Александр умер, он отправился подавлять южные мятежи, а потом замещал регента, пока тот ездил в Азию за царями. Вот и все, но этого оказалось достаточно.

— Я дал клятву Филиппу. — Умирающий слабо откашлялся, явно теряя последние силы. Его голос шелестел, как сухой тростник. — И его наследникам. Я не хочу, — он задохнулся и помолчал, — стать клятвопреступником по вине моего сына. Я знаю его. И понимаю, что он… Обещай мне, Полиперхон. Поклянись водами Стикса. Я умоляю тебя.

В итоге, чтобы отделаться, Полиперхон дал ему клятву. Но теперь эта клятва вязала его по рукам и ногам.

Последние тихие вздохи умершего еще висели над ложем, а Полиперхон уже чувствовал, как чья-то жгучая ненависть течет к нему через холодеющий труп. Кассандр источал ее. Что ж, Полиперхон не раз сталкивался с подобной враждебностью. И под началом Филиппа при Херонее, и под рукой Александра при Иссе и в Гавгамелах. И хотя он звезд с неба не хватал и не вышел в большие военачальники, Александр ввел его в круг своих верных телохранителей, а выше доверия и быть не могло. Александр так и говорил: на Полиперхона всегда можно положиться.

Вскоре Полиперхон познакомится со своими царственными подопечными и представит им своего старшего сына. Парня назвали в честь Александра, и можно надеяться, что он не посрамит это славное имя. А Кассандру, которого всегда очень волнует мнение окружающих, можно будет доверить организацию похорон.