Книга Мастерица провокаций, или Одной ночью перечеркнуть все в жизни мужчины - Юлия Шилова

— Не скажу.

— Почему?

— Потому что он не проклятый. Это мой любимый турок.

— Я ничего не имею против ваших отношений…

Мои слова произвели на Зию должное впечатление. Он поцеловал меня в губы.

— Я скучал по тебе, Света. Я ждал твоего возвращения. Без тебя очень плохо.

— Я тоже очень сильно по тебе скучала.

— Как дети?

— Просили передать, что очень тебя любят и хотят поскорее увидеть.

— Правда? — На лице турка появилась счастливая улыбка, и это еще раз натолкнуло меня на мысль, что Зия очень любит моих детей.

— Зия, я разве когда-нибудь тебя обманывала.

— Тогда можно в следующий раз мы в Москву поедем вместе?

— Можно, — загадочно улыбнулась я.

Видимо, нервы Владимира, терпеливо наблюдавшего за нашим обменом любезностями, сдали окончательно, и он больше не мог молчаливо созерцать это со стороны.

Взяв свою сумку, из которой торчала трубка для подводной маски, он немного потоптался на месте.

— Ребята, я против ваших отношений ничего не имею. Я всегда уважал и приветствовал интернациональную дружбу. Да здравствуют русско-турецкие союзы! Я к туркам хорошо отношусь. Я с ними дружу…

— Говоришь, с турками дружишь? — недобро усмехнулся Зия.

— Очень даже дружу. У меня с ними совместный проект. Я с ними сотрудничаю. Я их больше всех других национальностей уважаю.

— Значит, ты турок уважаешь? — продолжал Зия.

— Уважаю, — словно прилежный ученик, закивал Владимир.

— Тогда что ж ты своих русских не уважаешь?

— Я и русских уважаю. Я ж сам русский, как я могу их не уважать?

— Не уважаешь.

— Вот крест, уважаю.

— Ты про крест вообще не говори и бога не гневи. Как же ты русских уважаешь, если ты своих девчонок-соотечественниц в бордели продаешь?

— А чего их продавать? Они сами едут. — Владимир выдержал небольшую паузу и продолжил: — Ребята, я вижу, что у вас любовь, как говорится, большая и чистая. Я могу за вас только порадоваться. Так любите друг друга дальше, плодитесь и размножайтесь, только можно я в Москву поеду? Выпустите меня отсюда. Никаких денег мне не надо. Я вам клянусь. — Владимир посмотрел на Зию и прижал свою сумку к себе, как будто боялся, что ее отберут. У него был совершенно глупый и беспомощный вид. — Разойдемся с миром. Я вам за эту глупую шутку ничего не сделаю.

— Конечно, не сделаешь, — рассмеялся Зия. — А что ты нам можешь сделать?

— Я, когда вернусь в Москву, вам мстить не буду.

— Конечно, не будешь. Потому что в Москву ты уже никогда не вернешься. А в подвале сможешь мстить только крысам, да и то лишь в том случае, если они тебя не сожрут. Подвал просто кишит голодными тварями. Говорят, это мучительная смерть…

— Братан, я твою девку не трогал. Я даже не целовал ее. Ты не подумай чего. Мы не трахались, просто друзья. Ты приревновал меня к ней, что ли? Ну и зря. Она меня сама сюда заманила. Говорит, поехали покупаемся, позагораем. Без всяких намеков…

— Прекрати тарахтеть, — рассмеялась я. — Немедленно прекрати врать. Для того чтобы заманить тебя, мне пришлось трахаться с тобой целые сутки. Иначе бы ты черта с два сюда приехал.

Зия широко распахнул глаза.

— Ты чего несешь, дура? Братан, не слушай ее. Она сама не знает, что мелет, хочет тебя позлить. Я не был с ней, гадом буду!

— Прекрати врать, — сказала я все так же спокойно. — Немедленно. У нас с Зией нет секретов друг от друга.

— Хорошо, братан, мы с ней были… Но она сама… Сама пригласила меня в кафе, напоила шампанским и повезла к себе на квартиру.

— Еще скажи, что я тебя изнасиловала.

— Она меня изнасиловала. Честное слово, изнасиловала…

Я достала из сумочки сигарету и сказала устало:

— Хватит. Это никому не интересно и уже не смешно. Милый, мне кажется, что тебе надо выспаться с дороги. Все-таки столько часов за рулем. Извини, конечно, но тут не номер люкс, ты должен привыкать к своим апартаментам. Правда, здесь нет ни душа, ни кровати, ни еды… Зато полно голодных крыс. Ты можешь поиграть в кота. Поймать одну крыску, загрызть и съесть.

— Ребята, да вы что?! — истерически взвизгнул Владимир. — Что я вам такого сделал? В чем я перед вами провинился? Светка, я же к тебе со всей душой, ты же знаешь. Я очень рад, что ты так поднялась. Приятно смотреть на самостоятельную, деловую женщину. Я же и тебе помог, и Ленке. Ты меня благодарить должна, а не сажать в этот подвал.

— А я тебя и благодарю.

— Что-то я не понимаю такой благодарности.

— Я и Ленке обещала, что обязательно тебя отблагодарю. Я не могу не выполнить своего обещания.

Владимир поставил сумку на пол и растерянно развел руками.

— Ты Ленке привет передавай. Как там она вообще? Хорошая девчонка. Я ее помню и храню о ней самые хорошие воспоминания.

— Ленка умерла.

— Как умерла?

— Она погибла.

— Почему? Кто ее убил?

— Неважно, кто и почему… Она умерла в горах Кемера. Да и не только Ленка. Умерла еще одна девушка по имени Ника. Сколько их погибло, этих девушек, даже страшно подумать.

— Мне очень жаль… Честное слово, очень жаль…

— Тебе? А ты хоть вообще знаешь, что такое жалость?

— Но я-то ведь Ленку не убивал. Я-то здесь при чем? Здоровая баба, должна хоть немного что-то понимать. Ну какой гид? Ну дураку понятно, что это лохотрон. — Владимир не выдержал и закричал: — Я-то в чем виноват? В чем? Разве виноват, что на свете столько дур? Так будет всегда, пока у нас дураки не переведутся!

— Все, хватит. Я устала и не могу больше слушать. — Я стала подниматься по лестнице. Вслед мне неслись вопли Владимира.

Зия повесил на дверь в подвал амбарный замок и пошел следом за мной.

— Светка, что с ним делать-то будем?

— Как что? Заставим его работать.

— Боюсь, что его за ночь съедят крысы. Там такие крысы, величиной с хорошую кошку, даже смотреть страшно.

— Не хочу, чтобы его съели крысы. Это была бы слишком легкая смерть для него.

— А какую бы смерть ты для него хотела?

— Для начала пусть в нашем борделе исполняет сексуальные прихоти женщин с отклонениями.

— Что такое «с отклонениями»?

— Извращенок. Мне хотелось, чтобы его изнасиловали, забили плетками и вообще надругались над ним, как только можно.

…Вечером мы сидели с Зией в мансарде и потягивали шампанское. Зия отчитывался о проделанной работе. Были приняты на службу первые мужчины-любовники и к ним уже запись на две недели.