Книга Битва местного значения - Николай Романов

Ага, целых десять минут в запасе. Парни не хотели вырубать капрала Кентаринова надолго. Конечно, ведь бывают времена, когда допрашивать захваченного надо срочно. Вот как у нас сейчас…

Он включил в доме свет и снял с головы шлем. Оксана, глядя на него, проделала то же самое.

В комнате неприятно пахло дымом.

Кирилл подошел к полицейскому старшине, глянул ему в лицо. И успокоился: зрачки глаз у старшины были круглыми. А значит, с ним можно будет разговаривать, когда паралич закончится.

– У вас, случайно, ограничителя подвижности с собой нет?

– А как же! – сказала Оксана. – В машине лежит.

– Принесите! Только аккуратно там, на улице. Внимания к себе не привлеките!

Оксана снова напялила на голову шлем и удалилась.

Кирилл выставил на нейтрализаторе четырехчасовой уровень поражения и угостил импульсом всех полицейских, кроме старшины. Потом сволок последнего на первый этаж, усадил на пол, привалив спиной к стене, и угостил импульсом еще двоих – здешних, Петрова и Разумовского. Собрал все оружие и сложил на маленькой кухоньке. Долго им искать не придется…

Вернулась Оксана. Они прицепили старшине на шею ограничитель подвижности и стали ждать, пока полицейский придет в себя.

Наконец тот зашевелился.

– Сделайте так, чтобы он мог разговаривать.

Оксана сделала.

И Кирилл приступил к допросу.

55

Имя полицейского его совершенно не интересовало. Как и то, когда здесь была организована засада и кого намерены поймать. Поэтому он сразу спросил:

– Где хозяин дома?

– Я вам ничего не скажу, – объявил старшина, с трудом мотнув головой.

По-видимому, его мутило.

Кирилл принес с кухни стакан воды и дал ему напиться. А когда старшина сделал несколько глотков, убрал стакан от губ и сказал:

– Имейте в виду, пока я еще никого не убил. Ваши подчиненные просто парализованы. Но сейчас я возьму трибэшник и начну сжигать вам пальцы на левой руки. Не поможет, сделаю то же самое с правой. А потом еще с какой-нибудь частью вашего тела. Пока не заговорите…

– Я – полицейский, – с трудом пробормотал старшина. – У вас будут очень большие неприятности.

– У меня они в любом случае будут. Но меня простят, уверяю вас. Так как, будем говорить?

Полицейский набычился и посмотрел на Оксану. Будто ждал от нее помощи…

Кирилл поднял его левую руку и спалил первую фалангу на мизинце.

Старшина не удержался и застонал. Он не мог пошевелить и пальцем.

– Продолжим? – Кирилл дернул трибэшником.

– Ладно, не надо, – прохрипел полицейский. – я буду говорить… Хозяин в нескольких кварталах отсюда. Четвертая Поперечная, сто пятнадцать. Там пустующий дом. Очень удобно спрятать человека.

– С ним кто-нибудь из ваших людей есть?

– Никого.

– Если стравили вакуум… если обманули, я вернусь и сожгу вам кол и прикольные мячики.

– Единым клянусь, там он!

Кирилл поднял нейтрализатор и успокоил старшину.

Четыре часа тот не будет чувствовать боли в сожженном мизинце. А больше капралу Кентаринову с прапорщиком Ломанко и не потребуется. Через четыре часа они будут либо на коне, либо в полном говне!

– Снимите с него ограничитель подвижности, Оксана! Думаю, эта штука нам еще пригодится.

Кирилл надел ПТП.

И они покинули дом.

«Чертенок» пребывал на прежнем месте.

Забрались в кабину.

Кирилл оторвал машину от дорожного покрытия, но не более чем на пятнадцать сантиметров. Ему не хотелось снова влезать в виртуальность СОТУ – все-таки он устал. И больше всего сил у него отняло сжигание мизинца у старшины. Как ни странно это для профессионального убийцы.

Атээска проплыла по Первой Поперечной, свернула на проспект (Кирилл так и не удосужился узнать его название), миновала три квартала и снова свернула, теперь уже на Четвертую Поперечную.

– Вам не страшно рядом со мной находиться? – спросил Кирилл.

– Нет, – сказала Оксана. – Я бы и сама сделала то же самое.

– Вообще-то мне приходилось убивать людей. Но пальцы им сжигать пока не довелось.

– Вас мучает совесть?

Кирилл прислушался к себе.

Если что-то его и мучило, то уж всяко не это чувство.

– Нет, совесть меня не мучает.

Он мог бы сказать, что его мучает страх за судьбу близких… Но, во-первых, кроме Светланы, близких у него не было. Ну разве что Доктор Айболит… А во-вторых, это было бы слишком пафосно, чтобы выглядеть правдой. В общем, натуральный летучий мусор… Если что его и мучило, так это тревога, которая по-прежнему плыла с юга. Но назвать это чувство мучительным в физическом смысле тоже было бы изрядным преувеличением.

– Меня мучает не совесть, – повторил он. – Меня мучает то, что со мной пытаются сотворить без моего ведома.

– Но ведь вы заранее знали, что так и будет, когда шли в Галактический Корпус.

Кирилл удивленно глянул в сторону Оксаны.

Это еще что за беседы по душам? Неужели ее потрясло то, что он спалил мизинец полицейскому? Вряд ли… Эсбэшников не тронешь человеческими мучениями!

– Да, когда я шел в галакты, я знал, что так и будет. Так оно и есть, и меня это не беспокоит. Я готов позволить определенное насилие над собой вышестоящим офицерам, потому что сам, в свою очередь, имею власть над нижестоящими. Это нормально даже не при армейском порядке, у безмундирников – то же самое. Но я не давал права совершать над собой насилие нелюдям…

Он замолк, потому что они уже оказались возле дома номер сто пятнадцать.

В конце концов, вряд ли она поймет, что может чувствовать салабон с висючкой… Впрочем, что это за уничижение? Давно уже он не салабон. И именно поэтому он не потерпит над собой власти врага!

Дом выглядел совсем заброшенным, и Кирилл снова вышел в виртуальность. Убедился, что никаких сюрпризов незваные гости здесь не дождутся.

Потом они выбрались из атээски и подошли к двери. Кирилл нажал сенсор звонка, прислушался.

Тишина царила за дверью. Мертвая тишина.

Тогда он осторожно постучал. Два стука, после паузы один, после паузы еще два. Когда посетитель хитро стучит – он не случайно подошел к двери.

– Кто там? – послышался из-за двери испуганный голос.

– Военная полиция.

– Это вы, старшина?

Кирилл открыл забрало шлема.

– Я, – сказал он глухо. – Открывайте, Боровский.