Книга Галактический вихрь - Андрей Ливадный

Мы — словно горсть пыли, брошенная в бездонный колодец Вселенной. Еще толком не освоив и половины колонизированных планет, люди стремятся дальше, и тут есть что-то иррациональное, основанное скорее на чувствах, нежели на холодных и сухих законах. Я спрашиваю себя — во имя чего? Мы по сути своей — слабые живые существа, астрономические расстояния для нас огромны, мы теряемся между звезд, гибнем, но тем не менее продвигаемся вперед и вперед, в каком-то страстном порыве экспансии, словно не существует барьера, способного нас остановить, а впереди какая-то цель, которую мы все бессознательно пытаемся достичь…

Старый учитель был прав. Клаус протер слезящиеся от напряжения глаза и увидел, как плавает впереди пятно ослепительного света.

Это был конец пути. Толстые связки кабелей, изгибаясь, уходили вверх, исчезая в основании подиума, на котором возвышалась ослепительная спираль Интеллекта.

Порой одно движение руки может в корне изменить тысячелетний ход истории. Так уже было в подледной пещере Луны-17.

Клаус добрался до конца тоннеля. Свет наверху играл ослепительными бликами. Кабели тянулись к нему и исчезали в прозрачном материале постамента. Он отдышался, поднял импульсную винтовку и выстрелил. Хрустальный свод разлетелся тысячью искрящихся брызг, часть кабелей вдруг оборвалась, упав у его ног бессильными кольцами, но большая половина осталась на месте. Он ухватился за ближайший из них и полез вверх.

Интеллект чувствовал, как приближается к нему неумолимое разрушение. Он опять был бессилен. Человек обманул его, избрав для вторжения единственное уязвимое место. Его спираль полыхала безумным огнем. Капли холодного света срывались вниз, проносясь мимо Клауса.

Он взобрался на основание подиума прямо у подножия кристаллического мозга. Неловко привалившись спиной к основанию спирали, закрыл глаза, жадно хватая потрескавшимися губами ледяной воздух… Его сжигала лихорадка… Он с трудом открыл воспаленные глаза и посмотрел на сияющую спираль. Память маленькой Кейтлин билась в нем, заставляя жить.

Он видел, как она, насмерть перепутанная после падения, в сумраке подледной пещеры вставляет кристаллы в потухшую секцию кристаллического мозга. Он скосил глаза и нашел их — семь непропорционально больших сгустков оранжевого света. Это была неудачная замена тем маленьким колючим камушкам, что он десять лет носил в специальном футляре на своей груди.

— Ты, ублюдок… — тихо проговорил он, поднимая руку. — Я причинил тебе боль, и ты должен был мстить мне, а не маленькой девочке и не тем людям, что погибли подо льдом на проклятой луне…

С тихим звоном один из кристаллов вылетел из своего гнезда, и целая секция спирали внезапно погасла. По виткам кристаллического мозга пробежала конвульсивная волна огня. Клаус протянул руку, и следующий кристалл со звоном упал на покрытый трещинами постамент.

— Это моя сфера! — услышал он голос в своей голове.

— Конечно… Здесь все твое, и все неумолимо приходит в упадок… — Клаус повернулся, чтобы достать до следующего кристалла. — Ты истратил десять лет на ненависть и ничего не добился… — Его голос внезапно дрогнул. — Сфера, может, и просуществует еще пару тысяч лет, но и за них ты не сделаешь ничего… потому что не можешь… — Клаус вырвал из гнезда последний, седьмой кристалл и отшвырнул его в сторону.

Виртуальный голос в его голове молчал.

Он расстегнул порванную куртку и снял со своей шеи тонкую цепочку, на которой болтался небольшой футляр. Раскрыв его, он высыпал на ладонь семь серых полупрозрачных кристаллов.

— Тебе никогда не одолеть человечество, даже если ты потратишь на это пустое занятие всю отпущенную тебе вечность…

— Почему?! — полыхнул в его голове отчаянный мнемонический вопль.

— Потому что мы разные, понимаешь? Мы непредсказуемы. Мы умеем не только ненавидеть, но и прощать. Ты посмотрел пару дешевых боевиков, но пропустил искусство, ты разглядел ненависть, но не задумался о любви…

Он покатал кристаллы по своей ладони и вдруг, повернувшись, один за другим вставил их в потухшие гнезда спирали, откуда они вылетели десять лет назад.

— Вот так, — вставая, проговорил он. — А теперь думай.

Он оттолкнулся от вспыхнувшей неистовым огнем спирали и, пошатываясь, пошел прочь.

Эпилог

Сфера Дайсона. Пять лет спустя…

Джип мчался по старой степной дороге. Машина шла ровно, слегка покачиваясь на подвесках; пыль стлалась за ней, оседая на жухлой траве обочин, и ветер, забавляясь, гнал вслед машине маленькие торнадо. В кабине сидели двое. Женщина за рулем, одетая в легкий комбинезон без рукавов из темной искрящейся ткани, молча курила, одной рукой ведя машину, а другой с зажатой между пальцами сигаретой отбивая медленную, в такт мыслям дробь, которой не было слышно из-за ровного шума широких колес, вместе со сквозняком врывавшегося в салон через опущенные стекла. За ее спиной сидел маленький мальчик. На вид ему было не больше четырех лет. Он откинул голову на мягкий подголовник и смотрел в окно на проносящуюся мимо бескрайнюю степь.

— Мам… — позвал он, не поворачивая головы. — Долго еще?

Женщина взглянула в зеркало заднего вида, поправила его, чтобы поймать отражение сына, и улыбнулась краешком губ.

— Потерпи, Дейв… Скоро приедем, — ответила она.

Дейвид вздохнул, продолжая глядеть в окно. Конечно, ему было немного обидно, ведь совсем не так он представлял себе собственный день рождения…

Впереди, у самого горизонта, там, куда плавно текла старая дорога, возникла небольшая темная точка. Машина шла со скоростью не меньше ста километров в час, и какой-то из подшипников ее электромотора монотонно повизгивал.

Еще через несколько минут езды мать начала понемногу сбрасывать скорость, и Дейвид, повернувшись, наконец обратил внимание на объект, к которому они приближались.

Он был огромен и своей формой напоминал яйцо.

Чем ближе они подъезжали к странному геометрически правильному образованию, тем более бледной становилась сидящая за рулем женщина и тем удивленнее глядел вперед ее сын.

— Подними стекла, — внезапно проговорила мать, нажимая кнопку переднего стеклоподъемника.

Дейвид повиновался, хотя этот приказ вызвал у него недоумение. Зачем закупориваться в душной кабине в жаркий полдень? Впрочем, через несколько минут он понял, зачем. Очевидно, мать лучше его знала эти места и ясно представляла себе, куда они едут.

Машина притормозила, мать нажала несколько кнопок, и сзади из багажника выдвинулся барабан лебедки. Внедорожник попятился, подъезжая задом к толстому металлическому столбу, неизвестно кем и когда установленному у обочины древней дороги.

Дейвид обеспокоенно заерзал на сиденье, следя за действиями матери. Ветер за опущенными стеклами усилился, превратившись в шквал, словно неведомая сила гнала в этом месте массы воздуха к какой-то цели. Впереди возвышалось гигантское металлическое яйцо.