Книга Неотразимая - Конни Брокуэй

– Я сказала тебе, я – Гунна.

– Нет. – Он покачал головой и увидел, что Дженет передразнивает его.

Ее голова, состоящая из одного света, тоже закачалась из стороны в сторону, и она, как эхо, повторила за ним:

– Нет, нет, нет.

– Но было время, давно-давно, – на изуродованных губах Гунны появилось подобие улыбки, – когда я была той, кто ныне не существует.

– Кем ты была? – потребовал Карр. Холод ужаса пробежал у него по спине.

– Дженет Макларен, – тихо отозвалась старуха. Голова Карра дернулась, он обернулся и увидел озорную улыбку Дженет. Она выразительно пожала плечами.

– Это невозможно, я убил тебя, – произнес Карр, – я же сбросил тебя... – Он резко остановился и словно бы очнулся. Только сейчас он понял, куда его привела Дженет. Он стоял на краю того самого обрыва за огородами над скалами, где она погибла. В ужасе он смотрел вниз на узкую линию берега. – Но ты же умерла, – прошептал он.

– Нет, я сильно пострадала при падении... очень сильно, но разум мой сохранился. Я ухватилась за бревно в воде, а приливом меня унесло далеко отсюда. Там меня подобрали рыбаки и выходили.

Лицо Карра изображало растерянность. Его красивые синие глаза словно затянуло дымкой. Старуха подняла руку к лицу и отвела вуаль. И перед Карром предстало лицо как бы двуликого Януса, которое было тем ужаснее, что изуродованная часть плавно переходила в прелестную половину, не обезображенную при падении. На этой половине сохранился чудесный темный глаз с длинными ресницами.

– Это невозможно! – Карр в ужасе попятился.

– Это трудно себе представить, – поправил его голос Дженет. – У меня ушли годы, чтобы прийти в себя. Помнишь ту ночь, когда ты убил меня? Тогда я поклялась, что сделаю все, чтобы защитить своих детей от тебя. И, поклявшись в этом, я вернулась. Мне надо было убедить тебя нанять меня в няньки к своим же детям. И мне это удалось. Я получила возможность быть с ними, любить их, но самое главное – я могла уберечь их от твоего тлетворного влияния.

– А они знают? – спросил Карр.

– Нет, – ответила Гунна. Улыбка исчезла с ее лица. – Им я не открылась. Я боялась, что кто-нибудь из них случайно проговорится и ты убьешь меня. Поэтому я оставалась Гунной, их нянькой. Ведь знаешь, Рональд, по большому счету ты действительно убил меня, потому что теперь я никогда не смогу открыться им. Разве они поймут? Да и что я им скажу? Хотя я и была нянькой, компаньонкой, прислугой, наставницей, я не была им матерью.

Карр обернулся, чтобы посмотреть на красавицу Дженет, но она исчезла.

– Дженет! – позвал он.

– С кем ты разговариваешь, Рональд? – обратилась к нему старуха.

– С Дженет, с тобой, с... – Он остановился. Взгляд его был полон ужаса. Разве живая женщина может преследовать человека как привидение? И все же она преследовала его уже много лет, он так часто видел ее...

– Ты сошел с ума, Рональд, – тихо заключила живая Дженет. – Как мой дух может преследовать тебя, если я жива и душа моя со мной, хотя ты очень хотел отделить ее от тела. Как иначе объяснить, что тебе все время является это привидение? Ты сошел с ума, тебя преследует собственное зло.

– Нет! – в ужасе закричал Карр. – Убирайся! Убирайся отсюда! Ты – привидение, ты не живая, ты не Дженет. Дженет прекрасна, она меня любит. Дженет...

– Дженет здесь, – сказала Гунна. Прекрасная часть лица улыбнулась ему, а изуродованная исказилась в подобии улыбки. Он попятился назад, размахивая руками, словно отбивался от нее.

– Чудовище! – воскликнул он.

И когда, потеряв равновесие, он в ужасе полетел вниз, то все еще продолжал кричать.

Пятнадцать минут потребовалось каменщикам, чтобы спуститься вниз, к утесам. Они услышали крик, а некоторые даже видели, как мужская фигура летела вниз, прежде чем исчезнуть среди скал.

– Господи, пощади его душу! – произнес Джейми Крег, осторожно заглядывая с обрыва вниз.

– Давайте я спущусь к нему, – предложил Горди, обвязывая веревку вокруг пояса.

– Хорошо, – согласно кивнул Джейми, – но спешить некуда, никто не может выжить, упав с этих скал. Не так ли, Гунна? – Он с грустью посмотрел на изуродованную старуху, которая подошла к месту происшествия вместе с небольшой толпой.

– Да, – спокойно подтвердила она, – никто не может остаться в живых, упав отсюда.

Эпилог

Замок Мейден-Блаш, Остров Макларенов Рождество, 1766 год.

– Я не очень-то надеюсь на него, – заявил Эш Меррик. Он сидел рядом со своей женой Рианнон и тихим приглушенным голосом разговаривал с братом Рейном. Снаружи в окна яростно бился северный ветер, а в большом камине замка уютно потрескивали поленья, и огонь разливал вокруг живительное тепло.

Всех детей с большим трудом удалось, наконец, уложить спать. Очутившись в своих постелях, они мгновенно заснули. Все, за исключением маленькой дочери Эша. Гунна сидела у огня, помогая Коре сушить волосы, а Кей уютно устроился в большом глубоком кресле, на коленях у него, как всегда, лежала раскрытая книга.

Рианнон укачивала свою недавно родившуюся дочку и мало прислушивалась к словам мужа. Рейн согласно кивал в ответ.

– Бедняга, я знаю, что не следует жалеть его, но ничего не могу с собой поделать. Я хочу сказать, что мы-то с тобой тоже хороши, попались, так что не стоит жалеть.

– Вот именно, – подхватил Эш.

– Ага! – Сзади к стулу Рейна неслышными шагами подошла Фейвор, только что уложившая спать их последнего отпрыска. Она склонилась к мужу и прижалась к его плечу щекой. – Когда человеку плохо, ему хочется, чтобы и другим было плохо. – Глаза ее смеялись. – Вы двое ужасная, отвратительная пара! С чего это вы желаете кому-то того, что вам самим так ненавистно?

– Ну... – невнятно замямлили братья.

– Фейвор, любовь моя, – попытался защититься Рейн, – сама подумай о жертве. Он ведь не мальчик, и с головой у него все в порядке.

– Что бы он ни натворил, он всего лишь мужчина, Рейн Меррик. Подумай только, что его ждет, – возразила Фейвор. На это у братьев ответа не нашлось.

В это самое мгновение раздался женский голос, спокойный, уверенный и очень притягательный.

– Набросок Эштона уже готов, – произнес голос. – Рейн тоже уже позировал, и я.

В комнату вошла Фиа. Ее прекрасное лицо было, как всегда, загадочно, и только по тому, как прозвучали отдельные слова, можно было понять, что она чуть-чуть сердита. Одна тонкая бровь приподнялась выше другой. С царственным величием Фиа ждала ответа на свои слова.

– У бедняги нет ни малейшего шанса, – пробормотал Эш.

– Знаешь, получаются очень славные семейные портреты, – продолжила Фиа.