Книга Пирровы победы - Александр Марков

— Сколько мародеров еще в поселении? — спросил Дориан Хо у старосты, когда того сняли с дерева и развязали руки. Голова его была сильно обезображена — шрамы вряд ли зарастут… Только если маскировочное заклинание на них навести?

— У нас ничего нет, — прохрипел староста.

— У-у-у-!!! — завывали ослепшие мародеры.

У них выбили копья, самих их тотчас завалили, связали руки за спиной, земля пополам с травой забила им рты. Но они все продолжали мычать, пока их головы не покатились, как тыквы, а кровь фонтаном не забила из перерубленных шей. Посиневшие языки, ставшие отчего-то слишком длинными, вывалились из ртов. Тела вздрагивали, силились подняться, руки искали опору, а еще — собственные головы, но те слишком далеко откатились — руками их не достать, и оттого они только сгребали вокруг горсти земли.

Головы сложили в мешок, грязный, холщовый, в который собирают овощи, а потом хранят в холодных подвалах долгой зимой. Урожай был небольшой. В мешке отрубленные головы походили на тыквы. Удобней было бы взвалить его на спину, но инквизитор понес мешок на вытянутой руке, боялся испачкать плащ кровью. На окраине поселения инквизитор высыпал головы на землю. Затем он брал каждую из них за уши, сажал на заточенные колья ограды, точно развешивал украшения.

Кровь еще продолжала сочиться из ран, не так сильно, конечно, как в первые секунды после казни, но все-таки ее было достаточно, чтобы колья окрасились в алый цвет.

— Не плохо смотрится, — сказал Дориан Хо.

— Не плохо, — согласился инквизитор.

Спустя минут пятнадцать на кольях появилось еще четыре головы. Этих мародеров нашли в селении. Пощады они не просили. Головы им отрубили без суеты и спешки, как делают это мясники, которым приходится за день разделывать не один десяток туш.

После этого случая поселенцы перестали бояться отряда Дориана Хо. Слухи о нем летели со скоростью птиц.

Некоторых из местных жителей Дориан Хо принимал в свой отряд. Если дело до сражения дойдет, он намеревался поставить их в передовую линию, которой достанутся почти все стрелы и первый удар конницы кочевников. Они ее остановят, копыта лошадей увязнут в людских телах, в их кишках. Славы он им не обещал. Он им вообще ничего не обещал. Просто у этих людей были злые глаза и смерть их не страшила.

Прежде колдуны насылали на неприятельские войска всевозможные беды, но у каждого воина на груди висел амулет, который защищал его от любых проклятий. Вот только от стрелы, меча, топора он защитить не мог.

Хорошо было бы отравить колодцы на пути следования кочевников, но среди них наверняка тоже были специалисты-маги, которые нейтрализовали бы яд. Однако их силы слабели по мере того, как они удалялись от своих земель, так что колдуны кочевников должны по идее утратить свою мощь.

Уже несколько дней шел дождь, точно вся эта синева, что висела над людьми, была водой, аквариумом, в котором вместо рыб плавают облака. В него ударила молния, затем еще одна, другая, третья… В днище аквариума появилась трещина. Никто ее не заделал, а теперь она стала слишком большой, как у корабля, наскочившего на рифы. Ничего другого не остается, кроме как его бросить да спасаться вплавь до ближайшей земли. Земля, правда, ближайшая — на дне. Дождь не закончится, пока не выльются на землю все небеса. Но кто его знает, сколько там воды скопилось? Может, когда она вся окажется на земле, земли-то и вовсе не останется? Придется на лодках плавать от острова к острову, которые прежде были горными вершинами.

Из-за этой серой пелены трудно было разобрать — день сейчас, вечер или утро. Отряд двигался как заведенные механические игрушки. Вопрос — насколько хватит завода, когда они встанут и уже не смогут идти дальше, потому что все механизмы, все суставы заржавеют.

Мертвецов вокруг было много, и не сосчитать, сколько их разбросано по лесам да дорогам.

Дориан Хо боязливо высовывал голову из-под капюшона. С него капало, а заденешь — водопад прольется. Инквизитор смотрел на небеса: вдруг этот дождь пропитает всю землю, как их капюшоны и плащи, мертвецам станет тогда неуютно лежать в своих могилах, и они попробуют из них выбраться, как уже делали однажды, чтобы двинуться на поиски более сухих мест. Но ведь тогда они должны направиться в пустыню — туда, откуда пришли кочевники. Дождь уже разъедал их следы. Они едва читались в лужах, в этом месиве, в которое превратилась дорога. Грязь цеплялась за сапоги, как болотная топь, не отпуская, будто у нее были руки с пальцами.

Несколько раз им по пути попадались неимоверно раздутые трупы лошадей, точно к их глоткам приставили воронки и вливали через них воду, пока шкуры на их боках не стали трещать и лопаться. Дориану Хо приходилось несколько раз так выбивать показания у подозреваемых в колдовстве. Пытка эта была не самой эффективной. Огонь давал результаты быстрее, а вода часто приводила к тому, что подозреваемый захлебывался до того, как пытался выговорить нужные слова.

— Дьявол тебя забери! — выругался Дориан Хо, когда нога его неожиданно угодила в яму. Он немного растянул лодыжку.

Не стоит думать, что кто-то выкопал эту яму здесь нарочно. Тогда бы она была поглубже, в дно воткнуты острые колья, а сверху ее присыпали бы ветками и землей. Растяжением лодыжки Дориан Хо не отделался бы, угоди он в такую яму. Подобные изобретения получили название «волчьи», хотя волков-то как раз в них не ловили, в основном — оленей, лосей, иногда кабанов. Иной раз в них могли угодить даже хищники. Но бывали случаи, когда волчьи ямы выкапывали перед выстроившимся в боевой порядок войском. Тогда в них попадала конница наступающего противника.

Яма была присыпана землей. Никто и не думал прятать ее. Напротив, над ней высился холмик, точно могильный, как раз размерами он и походил на те, что над могилами насыпают, а еще на вход в нору, которую вырыл крот. Вот только кроты не бывают такими большими.

Дориан Хо выдернул ногу, огляделся. Такие же холмики были повсюду. Их здесь насчитывалось порядка нескольких сотен, а может, и тысяч, — конца и края им не было видно. Инквизитор нагнулся и стал разгребать землю. Пальцы нащупали какую-то слизь, холодную и противную, так что его чуть не стошнило, еще до того, как он увидел, что именно нашел. А уж когда разобрался, желудок действительно скрутило.

Рука его инстинктивно дернулась к плащу, чтобы вытереть слизь. Однако она точно перестала ему подчиняться. Он схватил ее другой рукой за запястье и окунул в лужу, чтобы смыть эту гадость.

Из могилы на него смотрело человеческое лицо, с чуть искаженными чертами, точно оплавленное. Все оно было покрыто зеленоватой слизью. В такую превращались мертвецы, которых облили святой водой. Видимо, этот тоже должен был встать, но что-то его остановило, и он начал разлагаться. Раскосые глаза были открыты, но их затянула желтая мембрана, как у крокодила, словно оберегая от воды. Инквизитор видел в них свое отражение. Рот мертвеца с тонкими, едва различимыми губами растянулся, стал широким, как у лягушки. Создавалось впечатление, что над его физиономией потрудился лекарь, который подрабатывает тем, что делает из похищенных детей уродов, их потом поставляют в бродячие цирки. Будь у Дориана Хо побольше власти, он запретил бы такие представления. Нос почти исчез, остались только две дырки вместо ноздрей. Но у кочевников от природы носы были плоскими, почти растекшимися по лицу. Мертвец лежал в полном боевом вооружении: в панцире, надетом на холщовую рубаху, а голову его венчал остроконечный шлем.