Книга Королевский гамбит - Дмитрий Скирюк

Ну и молчите в тряпочку.

Королевский гамбит

Король был стар.

Под стать ему был замок — высоченная громада, окружённая водой. Местами ров осыпался, крутые берега поросли травой и мхом, да и вообще он был уже не так глубок, как раньше. Весной на отмелях и под мостом, который мало кто теперь именовал подъёмным, давали представления молодые лягушачьи менестрели. Стены тоже знавали лучшие времена; неровные, замшелые, сейчас они пестрели светлыми заплатами — следами штурмов и осад минувших лет, а может быть, веков. Немного оставалось людей, которые помнили, кто им владел до Короля. Нагромождение башенок, зубцов и навесных бойниц стояло здесь давно, и только старые знамёна и штандарты в тронном зале хранили память о разбитых армиях, пленённых полководцах и о покорённых городах, но кто их спрашивал о том?

Никто.

Лишь моль и пауки.

А между тем когда-то (и притом не так давно) историю любого знамени, щита, любого гобелена замковые обитатели и челядь знали наизусть, успели выучить со слов Короля, чьи бесконечные рассказы о былых сражениях и подвигах успели всем набить оскомину.

Так мрачно размышлял Робер, ступая по холодным плитам пола тронного зала, неизменно приходя к одним и тем же, нелестным для его отца, выводам.

Король был стар.

И замок был стар.

Когда-то это было даже интересно. Робер невольно снова вспоминал себя мальчишкой. Он с братьями сидел на возвышении вторым — по левую руку от отца. Зал тогда был ярко освещён, за длинными столами пировали рыцари, играла музыка, вокруг смеялись, пели. Гончие собаки под столами грызлись за объедки. Много было пива и вина, красивых женщин, кто-то спорил, кто-то мирно спал, уткнувшись в блюдо головой, и вот тогда отец, подвыпив, принимался за свои рассказы, иногда подначиваемый друзьями и соратниками, а иногда — сам по себе. О, тогда отец казался ему чуть ли ни героем, равным богу, — так он увлекался, вспоминая каждый раз новые подробности, так загорались его глаза, так руки жаждали меча! Случалось, посылали в казематы, и в зал вводили пленников; бывало, что отец их миловал и даже отпускал, как, например, произошло на свадьбе сына. Да и потом были битвы, и Робер был их свидетелем, а после — и участником. В тех битвах был иной Король, отважный воин, полководец, лицо которого преображалось при запахе крови, а в чёрных волосах гнездился ветер, приносящий бурю. Но это случалось всё реже и реже: уже тогда мало кто решался бросить вызов Королю. Взрослели братья, выходили замуж сёстры. Умерла их мать — жена отца и королева. Годы брали своё. Менее всего отца теперь влекли пиры и развлечения. Он затворился в замке и почти не выходил, лишь изредка выезжал охотиться. Собаки разжирели от безделья и дремали целый день, большинство их псарь продал недавно герцогу де Ланнуа. Король об этом ничего не знал, его давно уже никто не принимал всерьёз; всем заправляла его старшая дочь Бригитта, державшая под каблуком и слуг, и мужа — молодого тщедушного аристократишку откуда-то с югов. Робер сестру не любил, но вынужден был с ней считаться, по крайней мере до тех пор, пока не огласят завещание Короля после смерти. Робер был старшим сыном, Бригитта — старшей дочерью. Здесь Робер невольно улыбнулся. Пусть так, но скоро всё изменится. Аристократишка-южанин попусту вертелся перед троном.

Кудель в их государстве не наследует.

Да, всё теперь было не так. Пустой и гулкий тронный зал был холоден и тих. Над головой маячили закопчённые дубовые стропила перекрытий. Трофейные знамёна свисали вдоль стены, как выпавшие языки у сонма висельников. Меж окнами, едва колеблемые сквозняком, горели факелы, лишь дальний угол зала освещал камин.

Трон без всяких церемоний был передвинут поближе к огню. Робер недовольно поморщился, но ничего не сказал — манеры отца всегда немного отдавали деревенщиной. Чувствовалось, что не родовая кровь, но меч и сила рук когда-то возвели его на трон, но об этом Робер предпочитал не думать. Отец и раньше-то не очень заботился о соблюдении этикета, а после смерти жены и вовсе наплевал на все приличия.

Ну ничего. Скоро всё будет совсем по-другому.

Король задумчиво смотрел на пламя. Оранжевые блики колыхались, выхватывая из темноты орлиный нос, скуластое лицо в морщинах, старый шрам на лбу и схваченные обручем седые волосы до плеч. Худые, жилистые кисти рук покоились на рукояти старого меча — отец опять принёс его сюда. На столике по правую руку от него стоял тяжёлый, чеканный кубок с подогретым вином. Несмотря на высокий рост, сейчас Король казался согбенным годами стариком.

Да, в общем, так оно и было.

Не дойдя до трона четырёх-пяти шагов, Робер остановился.

— Отец…

Король поднял взгляд, медленно обернулся к сыну.

— Уже пошли на штурм? — спросил он.

Слегка надтреснутый и дребезжащий, голос Короля ещё хранил оттенок былой силы, силы, которой безропотно повиновались полки, силы, от которой кровь замирала у врагов и злобных чародеев, силы…

«То прошлое, — сказал себе Робер. — Прошедшее. Давно».

— Нет, — произнёс он вслух. — Пока что нет.

Обветренные губы старца тронула улыбка. Король плотнее запахнулся в плащ и, казалось, сгорбился ещё сильнее.

— Они не двинутся до темноты, — задумчиво сказал он. — Осаду вечером не начинают. Они должны дождаться утра.

Принц предпочёл не отвечать.

— Я помню, — медленно проговорил Король. Глаза его сощурились, будто высматривая в пламени камина отблеск давних сражений. — Я помню, мы тогда стояли на стене… Я, Оливер и Ательстан. Тот замок… Да, когда на нас шли демоны с востока. Их вёл тогда лорд Геварт. С ним ещё был чародей по имени… По имени…

Он потряс головой, провёл ладонью по лицу и смолк. Рука легла обратно на эфес меча. Мелькнула ямка шрама с тыльной стороны ладони. Когда-то, очень давно, Король попал в плен и был распят. Но ему повезло. Он был тогда молод, проезжавшие мимо разбойники сняли его с креста, а после он сумел бежать. Историю об этом Робер слышал раз, наверное, двадцать. Принц стоял и терпеливо ждал, привычно отдаваясь своим мыслям и не слушая отца. Скоро, очень скоро всё здесь будет по-другому…

— Мелиадор! — вдруг глухо выкрикнул Король.

Робер невольно вздрогнул. Заморгал.

— Что-что?

— Его звали — Мелиадор, — повторил Король, глядя сыну в глаза. На лице его было явное облегчение. — Мелиадор… Он был очень сильный маг. Очень сильный. У нас был оберег, один на троих… Но даже тогда они не решились идти на приступ, пока не начался рассвет.

Робер кивнул:

— Я знаю. Ты рассказывал.

Старик многозначительно поднял палец.

— Никогда не повредит послушать лишний раз о прошлых битвах, — наставительно сказал он, блеснув глазами из-под дымчатой завесы седых волос. — Так ты распорядился выставить на стену арбалетчиков? — внезапно осведомился он.