Книга Стрингер. Летописец отчуждения - Александр Радин

Смертин услышал в его голосе нехарактерные для командира истеричные нотки.

— Что он тебе сделал? — повторил Саян.

— Да ничего, ничего. Просто если это все не проделки военных, если это не какая-то катастрофа, то уничтожить его может только… Ты же понимаешь, что он тоже кому-то служит, какой-то высшей силе.

— С чего ты взял?

— В Зоне все мерзкое, уродливое…

— Тихо ты! — шикнул Саян. — Не смей так говорить, иначе до утра не дотянешь.

— Но ведь…

— Молчи!

— Он не умеет создавать…

— Молчи!

— Кто-то…

— Заткнись! — гаркнул командир, разбудив почти всех.

В темноте мелькнула лысая голова:

— Вы чего?

Саян молча ушел к краю трубы, уселся, свесив вниз ноги, и положил винтовку на колени. Он достал пистолет и звонко щелкнул затвором, уронив пулю на пол. Быстро нащупал ее ладонью и сунул в карман.

«Нет уж, Саян, — подумал Алексей. — Ты меня не проведешь глупой верой в своего глупого идола».

Он понял, что, если кто-то создает ужасное, значит, должен быть и кто-то, создающий прекрасное. Обычная логика. Ничего сверхъестественного.

Из-за тяжести в носу у Смертина начала болеть голова. Он зажал подушечками больших пальцев виски, но это не помогало. Боль распространялась толчками от макушки к вискам, а дальше к шее. Стрингер терпел, сколько мог, но потом все-таки полез в темноту и растолкал Бочку.

— Обезболивающее дай.

— Чего?

— Голова болит. Дай чего-нибудь.

У снайпера было все: и аптечка, и даже новые портянки в рюкзаке. Запасливый он был. Постоянно удивлял своими вещичками. И главное — все аккуратно хранил и мог найти в любое время. Даже в кромешной темноте.

— На, — протянул толстяк шприц.

Стрингер снял колпачок, ткнул в ляжку, ойкнув, и надавил на поршень. У сталкеров все было быстрого приготовления — и жратва, и шприцы. Алексей откинул в сторону бесполезный теперь пластик.

— Угомонись ты уже, — забурчал Бочка.

«Воздуху не хватает», — понял Алексей.

Голову так ломило, потому что воздух в трубе был затхлый и какой-то тяжелый. Алексей решился и полез к выходу, к Саяну. Что-то пискнуло в темноте, а потом пронеслось, царапая когтями железо, едва коснувшись ноги.

«Крыса! Господи, да как же мы ее раньше не заметили!»

Смертин нащупал в полу углубление. Проржавевшее железо раскрошилось, и пальцы уткнулись во влажную землю. Стрингер тут же отдернул руку. Не хватало еще, чтобы кто-то куснул из норы.

— Не лезь, — предупредил Саян.

— Мне надо.

— Нечего тебе там делать.

Командир держал в руках сигарету, но прикуривать не решался. Кто-нибудь мог пальнуть из темноты по огоньку. Курить лучше было в глубине.

— Иди, я тут пока посижу, — предложил стрингер.

Алексей сообразил, что что-то держит в руке. Он провел пальцами по предмету. Дробовик. Все-таки Зона изменила его, немного, но изменила. Теперь Алексей даже в туалет без оружия идти не решался. Ведь за это время могло случиться все что угодно. А дробовик-то, вот он — под рукой. И патрон всегда в стволе. Не то что в первый день.

Смертин с тоской вспомнил первый день в Зоне.

В поселке, где он снимал квартиру, ее часто называли не просто Зоной, а Зоной отчуждения. Смачное словцо. От него веяло одиночеством, пустотой, заброшенностью, тленом. Этакий приговор, дескать, остальным оно не надо. Не зря Верховная рада отказалась от этой территории. Наверное, неспокойно гражданам страны осознавать, что они живут рядом с такой раковой опухолью. Слушок пошел о Зоне нехороший, и Киев утонул в акциях протеста. Говорили, что отсюда в соседние села заносило чуму и другие болезни. Украинцы требовали полностью изолировать их от любой угрозы. Неизвестно чего хотели — не колпаком же ее, в самом деле, накрывать.

Саян все-таки отошел вглубь трубы, пропуская Смертина вперед.

— Ссы прямо отсюда, — сказал он, пряча сигарету у Алексея за спиной.

— Вонять будет.

— Ссы, все вниз стечет, тут наклон есть.

— Не могу, — соврал, немного постояв, Алексей.

Он зачем-то ждал, когда командир отойдет.

Стрингер смотрел в темноту. Она не казалось такой уж страшной. Было тихо, ветер успокоился, и внизу никто не шуршал. Обычная ночь, без выстрелов, всполохов ракет и криков боли. Воздуха по-прежнему не хватало, и Алексей подался вперед. Он, так же как и Саян, сел на край и свесил ноги вниз.

Смертину захотелось оттолкнуться и спрыгнуть. Там воздух был намного чище. Алексей не сомневался, что если он залезет на гору мусора, то голову сразу отпустит и боль пройдет. Все было из-за трубы. В ней невозможно находиться, не то что спать.

Саян уловил настроение стрингера. Он сделал несколько шагов, намереваясь схватить его за воротник. Алексей ткнул в темноту прикладом ружья. Послышался вскрик, а потом на голову Смертину что-то обрушилось. Ему показалось, что ее раскололи пополам. Журналист упал на железо, и Саян грубо оттащил его от края.

— Сука, — выругался командир.

«Монолитовец» потянул за ремень дробовика. Он думал, что Смертин отключился, но ошибался. Алексей дернул на себя, сбивая Саяна с ног. Тот повалился на живот, успев выставить перед собой руки. Смертин резко встал на колени, окончательно завладел ружьем и вновь вогнал его прикладом теперь в спину Саяна.

— Ах ты сука! — взвыл тот.

Что-то мелькнуло в темноте прямо перед самым носом стрингера. Скорее всего, локоть.

«Чуть не попал, а попади — разбил бы все зубы».

Алексей перехватил дробовик за приклад, размахнулся, словно держал в руках дубинку, и обрушил на то место, где должна была находиться голова Саяна.

— Тварь такая! — вскрикнул командир.

Не промахнулся.

— Тварь!

За спиной Алексея кто-то зашевелился. Он почувствовал, что ружье выхватывают из рук, и дернулся вперед, разжимая пальцы. Смертин ухватился за край трубы, подтягиваясь вперед.

— Стой, сука!

Саян схватил за ногу. Алексей взбрыкнул, чувствуя, как ботинок попал в мягкое.

— Держи его!

Было уже поздно.

Пахнуло свежим воздухом. Смертин грохнулся на гору мусора, ощутив болезненный укол в бок, попытался сгруппироваться, врезался спиной в арматуру и скатился вниз. Он сразу отполз в сторону, боясь, что Саян врежет напоследок очередью. Впереди огромным свинцовым пятном виднелась гладь озера.

— Стой!

Алексей интуитивно выставил перед собой руки и начал пробираться к воде. Он сам не понимал, зачем полез драться с Саяном.