Книга Мой неотразимый граф - Гэлен Фоули

Мара и миссис Басби переглянулись. Старая няня ободряюще улыбнулась своей госпоже.

— Как он рано.

Мара кивнула, поднялась из-за стола, бросила быстрый взгляд в зеркало над камином, а миссис Басби тем временем увела Томаса, беззвучно шепнув ей: «Удачи!» Мара благодарно улыбнулась, а Рис отправился к входным дверям.

Раздался новый стук. Мара хотела распорядиться, чтобы дворецкий сказал Джордану, что ее нет дома, но передумала. Он ни за что не поверит.

Вместо этого она уселась в желтое кресло у пустого камина, поправила складки зеленого утреннего платья и сложила руки на коленях, чтобы он не заметил, как они дрожат.

— Миледи, лорд Фальконридж, — объявил дворецкий и провел его в гостиную.

Джордан вошел с расправленными плечами и решительным выражением на узком лице. Вошел и очень сдержанно поклонился. Мара ответила величавым кивком. Рис удалился.

Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга. Комнату заполнила атмосфера тревоги и неуверенности.

— Благодарю, что согласились меня принять, — наконец проговорил Джордан.

Мара кивнула. Ну почему этот негодяй так хорош собой? — спрашивала она себя, поневоле восхищаясь его стройной мощной фигурой, когда Джордан обернулся, прикрывая дверь.

Дверь захлопнулась с легким щелчком. Джордан снова повернулся к хозяйке дома. И интересно, знает ли он, что темно-синий цвет утренней визитки и светло-голубой полосатый жилет особым образом подчеркивают ледяную синеву его глаз? А плотные светлые бриджи так изящно облегают его бедра, что Маре трудно не вспомнить о том, как их тела сплетались в пылу страсти.

— Я пришел просить прощения.

Мара осторожно кивнула:

— Хорошее начало. Но вы собираетесь сделать больше.

На лице Джордана мелькнуло удивленное выражение.

Он опустил глаза, стянул с рук перчатки. Казалось, он никак не может найти нужных слов.

— Что происходит, Джордан? Я же не дурочка. Пожалуйста, расскажи мне, что бы это ни было. У тебя другая?

— Нет! — удивленно воскликнул он. — Конечно, нет!

Мара испытала огромное облегчение.

— Тогда что ты от меня скрываешь?

Джордан долго молчал.

— Я хочу, действительно хочу рассказать тебе. Не могу больше врать. Но сначала я должен спросить: Мара, ты любишь меня?

Он впился взглядом в ее лицо. Мара нетерпеливо вздохнула. Разве это справедливо? Почему признаваться должна она, когда виноват он? Но, заглянув в его синие измученные глаза, Мара не стала кривить душой. Расчет чужд настоящей любви.

— Ты же знаешь, что люблю, негодяй ты этакий! — повысила голос Мара.

Джордан смотрел на нее с нежной благодарностью. Улыбка смягчила его суровое лицо. Мара покачала головой и продолжила:

— Я полностью отдалась тебе, Джордан. А ты собираешься это сделать?

— Хотел бы сделать это сейчас, — ответил он с напряженной интонацией.

Мара следила за ним жадными глазами.

— Хорошо, я слушаю.

Джордан, не в силах устоять на месте, принялся расхаживать по гостиной, по пути подобрал кубик Томаса, положил на стол.

— Ммм… Мара?

— Да, Джордан.

Он остановился и посмотрел ей прямо в глаза.

— Я не дипломат, я шпион.

У Мары перехватило дух.

— Я вижу.

— Видишь? — Джордан нахмурился и с подозрением посмотрел на дверь. Очевидно, боялся, что кто-нибудь их подслушивает. Потом снова принялся ходить. — В этом истинная причина, почему мне пришлось уехать двенадцать лет назад и почему не мог тебе писать. Я был вынужден молчать. Мне и сейчас не следовало этого говорить. Но тогда ты была так молода, так безрассудна и неосмотрительна. Ты сама знаешь, что это правда. А если учесть связанные с моей деятельностью опасности, то я просто не посмел ничего рассказывать. Боялся, что ты совершишь ошибку, которая будет иметь катастрофические последствия.

Мара потрясенно слушала его и, как ни странно, испытывала облегчение. Наконец все становилось на свои места!

— Тогда я позволил тебе уйти, но на самом деле я собирался через какое-то время вернуться и убедиться, что твое увлечение прошло.

Мара не знала, что на это сказать.

— В любом случае моя деятельность в качестве агента значительно сократилась, когда закончилась война с Наполеоном. Меня отозвали в Лондон. Несколько недель назад, — продолжил он, — мы узнали, что регенту угрожает новая опасность. Были причины подозревать, что вражеский агент внедрился в ближайшее окружение принца.

У Мары округлились глаза.

— Передо мной поставили задачу уничтожить эту опасность. И прошлой ночью я был весьма близок к ее осуществлению. — Он скривился. — И в этот момент вошла ты.

— Альберт? — потрясенно воскликнула Мара. Джордан кивнул.

— Поэтому я так рассердился. Я не оправдываю свою несдержанность, ибо просто не справился с разочарованием, и теперь прошу у тебя прощения. Я так долго добивался цели, потратил столько усилии, а твое появление дало ему возможность уйти от меня. Шанс был упущен. — Джордан помолчал. — Конечно, ты ни в чем не виновата. Ты не знала, во что ввязываешься. Могу себе представить, как отвратительно это выглядело, с твоей точки зрения. Но, поверь, в действительности все было иначе. Мне остается только надеяться, что ты поймешь. Так трудно все это скрывать от тебя. Я причинил тебе столько боли. — Джордан горестно покачал головой. — Оно того не стоило. Я не хочу тебя терять. Когда я увидел твои глаза, после того как накричал, я понял — настало время открыть правду. А правда в том, что мне вовсе не нужно время, чтобы разбираться в собственных чувствах. Мара, я люблю тебя.

Маре казалось, что сердце сейчас выскочит из груди, — так сильно оно колотилось. Джордан замолчал и, стоя у камина, смотрел на нее, потом тяжело вздохнул и продолжил:

— Я всю неделю работал как проклятый. Хотел выполнить задание, чтобы мой служебный долг больше не стоял между нами. Когда все кончится, мы снова будем вместе. И тебе перестанет угрожать серьезная опасность. Я тосковал по тебе каждый день, но был вынужден держаться от тебя подальше ради твоего же блага. — Джордан с тревогой заглянул ей в глаза. — Теперь ты понимаешь суть происходящего?..

— О, Джордан, — пробормотала Мара, не зная, как объяснить свои чувства. Его признание в любви согрело ей сердце, зато остальная часть рассказа вызвала нервный озноб. Мара поднялась из кресла и прошла к окну, обдумывая услышанное.

Боже, значит, ее возлюбленный — шпион?

Джордан не двигался с места, сохраняя почтительную, а может быть, настороженную дистанцию. Как видно, он давал ей возможность переварить новость. Но, оглянувшись на него, Мара увидела, что он не сводит с нее глаз, и решила, что пора что-нибудь сказать: