Книга Пропавшая - Майкл Роботэм

– Послушайте, Рэйчел! Это не Микки. Это просто кукла. Взгляните! Посмотрите!

На лице Рэйчел странное, почти спокойное выражение. Только веки движутся в каком-то собственном ритме. Я медленно высвобождаю куклу из ее рук и, обняв Рэйчел, прижимаю ее голову к своей груди.

На шее куклы такой же синей шерстяной ниткой, из каких сделаны волосы, привязана записка. Буквы выведены чем-то темно-красным. Я молюсь, чтобы это была краска.

Четыре слова – большими буквами:

ЭТО МОГЛА БЫТЬ ОНА!

Укрывая Рэйчел своей курткой, я медленно веду ее к машине и усаживаю в салон. За все это время она не издала ни звука. Она не реагирует на мой голос. Просто смотрит перед собой куда-то вдаль, а может, в будущее, за сотню ярдов или за сотню лет отсюда.

Взяв с переднего сиденья мобильный, я слышу только тишину. И кричу про себя от разочарования.

– Они перезвонят, – говорю я себе. – Садись. Подождем.

Устроившись на сиденье рядом с Рэйчел, я нащупываю ее пульс, поплотнее подтыкаю вокруг нее куртку. Ей нужен врач. Пора все отменять.

– Что случилось? – спрашивает она, обретя некоторую связь с реальностью.

– Повесили трубку.

– Но они перезвонят?

Я не знаю, что ей ответить.

– Я вызываю «скорую».

– Нет.

Поразительно! Несмотря на глубочайший шок, в ее мозгу еще сохранилась одна чистая, неповрежденная клеточка. Словно матка в улье… И теперь она продолжает контролировать ситуацию.

– Если у них Микки, они перезвонят, – говорит Рэйчел. Это утверждение сделано таким ясным и твердым тоном, что я не могу ничего сделать, кроме как послушаться ее.

– Хорошо. Подождем.

Она кивает и вытирает нос рукавом. Фары еще бросают бледный свет на тропинку среди травы и зарослей. Я могу различить очертания деревьев, которые напоминают фиолетовые шрамы на теле неба.

У нас не получилось. Но что еще можно было сделать? Я смотрю на Рэйчел. Ее губы посинели и дрожат. Руки безвольно свисают вдоль тела, и кажется, что последние жизненные силы покинули его.

Тишину нарушает лишь отдаленный шум транспорта… И вдруг в этой тишине звучит звонок!

Рэйчел даже не шевельнулась. Ее сознание где-то далеко, в более безопасном месте. Я смотрю на горящий квадрат экрана и отвечаю на звонок.

– Миссис Карлайл?

– Она недоступна.

В паузу можно вписать целый роман.

– Где она? – Голос еще изменен.

– Миссис Карлайл не в состоянии разговаривать. Вам придется говорить со мной.

– Вы полицейский?

– Неважно, кто я. Теперь мы сможем закончить операцию. Прямой обмен – бриллианты на девочку.

Еще одна долгая пауза.

– У меня есть выкуп. Он прямо здесь. Либо вы соглашаетесь на сделку, либо идете своей дорогой.

– И девочка умрет.

– Замечательно. Я думаю, что она уже мертва. Докажите, что я ошибаюсь.

Экран гаснет. Мой собеседник повесил трубку.

27

Дверца в моей памяти внезапно плотно захлопывается. Остаются пустота и отчаяние, тьма и завывание ветра. Я вновь не сумел добраться до конца. Джо склонился надо мной. Мы смотрим друг на друга.

– Я помню.

– Лежите спокойно.

– Но я помню.

– Уже едет «скорая». Спокойно. Я думаю, вы на несколько секунд потеряли сознание.

Вокруг нас полицейские ныряльщики стаскивают с «Зодиаков» цистерны с кислородом и кидают их на палубу. Грохот отдается у меня в позвоночнике. На воде появились навигационные огни, и башни Кэнэри-уорф кажутся вертикальными городами.

Джо, как всегда, оказался прав. Я должен был продолжать собирать детали и идти по следу, тогда со временем что-нибудь непременно освежило бы мою память и капель превратилась бы в шумный поток.

Я делаю глоток воды из пластиковой бутылки и пытаюсь сесть. Джо подставляет мне плечо. Где-то над головой слышно, как самолет заходит на посадку в Хитроу.

Работник «скорой» склоняется надо мной.

– Чувствуете боль в груди?

– Нет.

– Одышку?

– Нет.

У этого парня очень густые усы, а изо рта пахнет пиццей. Я откуда-то его знаю. Он расстегивает пуговицы на моей рубашке.

– Сейчас проверю пульс, – говорит он.

Я быстрым движением хватаю его за запястье. Его глаза расширяются, на лице появляется странное выражение. Он медленно переводит взгляд на мою ногу потом на реку.

– Я вас помню, – говорю я ему.

– Это невозможно. Вы были без сознания.

Я еще держу его за запястье и сжимаю все крепче.

– Вы спасли мне жизнь.

– Я не думал, что вы выкарабкаетесь.

– Только приложите эти штуковины мне к груди, и я вырву вам сердце.

Он кивает и нервно смеется.

Я беру кислородную маску за ремень, а он измеряет мне давление. Грохот и стук воспоминаний на мгновение прекратились. Но это все равно что на время задержать дыхание. Я знаю, что они вернутся.

В свете прожекторов я вижу, как на камни, словно нефтяной разлив, набегает зыбь. «Новичок» Дэйв опоясал место преступления лентой. Ныряльщики воротятся завтра утром и продолжат поиск. Сколько еще секретов таится в тине?

– Давайте поедем домой, – говорит Джо.

Я не отвечаю ему, но почти непроизвольно качаю головой. Я слишком близок к тому, чтобы вспомнить. Надо продолжать путь. Это не может подождать денек-другой.

Джо звонит Джулиане и говорит, что вернется поздно. Ее голос по мобильному звучит как-то металлически. Она говорит из кухни. Ей надо кормить детей. А нам надо найти ребенка.

По пути от Темзы я рассказываю Джо о том, что вспомнил: описываю телефонные звонки, тряпичную куклу и холодную обреченность последнего разговора. У всего есть смысл, своя функция, свое место в узоре: бриллианты, маячки, коробка из-под пиццы…

Мы останавливаемся на том же заброшенном участке, напротив того же промышленного холодильника. Свет фонарей отражается от его серебристой дверцы. Тряпичная кукла пропала, но дорожный указатель, как шляпа ведьмы, торчит среди растений.

Я выхожу из машины и неуверенно иду к холодильнику. Джо, словно охранник королевской особы, держится на расстоянии четырех шагов позади меня. На нем полотняная куртка, немного помятая, как будто он собрался на сафари.

– Где была Рэйчел?

– Осталась в машине. Она совершенно обессилела.

– Что случилось потом?