Книга Короли улиц - Саша Южный

— Хана вашему Володе! — А затем двинулся вдоль рядов, на ходу сдирая с себя майку.

Он чувствовал, что просто обязан сделать этого Володю, чтобы хоть отчасти уравнять положение вещей в этом мире и доказать, что они, безродные, могут кое-что и покруче, чем голубая кровь. Обязан ради Чепера, который терпеть не мог именно таких сытых и надменных от папиных денег ублюдков.

Он двигался широким шагом. На него оборачивались. Вечер слышал, как вслед говорили:

— Смотри, Реактивный, тот самый.

Он подошел к рингу, скинул с плеч подтяжки, и широкие джинсы сами упали на пол. Оставшись в красных трусах, он пролез под канатами. Это выглядело как насмешка над помпезным выходом противника. Казалось, Вечер между делом забежал на ринг, чтобы быстро накостылять ему и опять унестись по более важным делам.

Публике понравилось, она зааплодировала. Потом в углу ринга незаметно возник Сева.

Пешинский был немного выше Вечера, прекрасно сложенный, мускулистый блондин. Держался он тоже правильно. Не корчил звериных рож, просто стоял в своем углу, смотрел на Вечера и снисходительно улыбался. Он и так имел все, и очередная победа не поменяла бы ему судьбу, разве что добавила бы немного славы. При всем высоком профессионализме, этот парень не был профессионалом. Боевое искусство было для него не жизнью, а всего лишь хобби. И если даже он проиграет, пострадает только уязвленное самолюбие.

«Интересно, улыбался бы ты, если бы в случае поражения тебе предстояло бы выйти отсюда в никуда, на улицу», — думал Вечер, стоя в своем углу и сохраняя равнодушное выражение лица.

Прозвучал гонг, и они сошлись.

Пешинский атаковал его двумя прямыми ударами ног, затем рукой в голову и, уже с совсем близкой дистанции, коленом в бедро. Это был обманный ход. Вечер вскинул ногу, уводя ее от удара, и вдруг почувствовал, как его вторая нога отрывается от пола. Затем последовало падение. В последний момент он успел вывернуться и, вместо того чтобы войти в пол головой, ударился об него плечом. «Если бы головой, то хана, — подумал Вечер, поднимаясь. — Реанимация как минимум».

Пешинский улыбался. То, что ко всему прочему он был хорошим борцом, для Вечера оказалось сюрпризом. «Коварная штучка, не только апломб, но и мозги на месте», — оценил Вечер противника. Тот, не давая ему опомниться, снова двинулся в атаку, Вечер отбил ее прямым ударом ноги. Пешинский отшатнулся, но тут же бросился вперед, и опять Вечер успел отбить его атаку таким же ударом. Его пятка на этот раз угодила противнику где-то рядом с печенью. Пешинский слегка согнулся, видно, было больно, но легкая улыбка по-прежнему держалась на его лице. Теперь он кружил вокруг Вечера, ища слабые места в его обороне. Опытный боец, он уже сообразил, что его противник не лыком шит и тоже кое-что имеет про запас. Вечер неожиданно коротким степом сблизился с Пешинским. Тот мгновенно рванулся ему навстречу, собираясь сократить расстояние до предела и произвести бросок. Но Вечер, не останавливаясь, мгновенно ушел в сторону и в прыжке с разворотом выкинул ногу назад. Удар был сильным и, попав в грудь Пешинского, опрокинул его на землю. Зал всколыхнулся, послышались аплодисменты. Удар оценили.

Пешинский встал. Его лицо выражало удивление, но не растерянность. Он был слишком уверен в себе, но, похоже, начинал заводиться. Следующая его атака была не такой хладнокровной. На этот раз ему удалось подобраться гораздо ближе к Вечеру, но тот отбился серией быстрых коротких ударов руками. И тогда Пешинский, упав на колени, подхватил Вечера под ноги и опрокинул его на спину. Вечер поднялся. Усмешка на его лице говорила: «Ну что же ты, чемпион, опускаешься до такого? Неужели край?» В зале засвистели. Потом прозвучал гонг.

— Молодец! — похлопал Вечера по плечу Сева, когда тот сел в своем углу.

Потом они молча смотрели в противоположный угол, где кроме самого бойца и его секунданта находились еще трое каких-то мужчин. Они по очереди говорили что-то Пешинскому, тот кивал в ответ.

— Советчиков-то набежало, — заметил Сева.

Опять прозвучал гонг.

Вечер пробил «двойку» в прыжке — два удара ногой по дуге, следующих один за другим. На первый, который был отвлекающим, Пешинский не повелся, второй отбил и, сделав короткий шаг вперед, попытался взять Вечера на бедро. Тот не дремал и успел поймать шею противника в захват. Пешинский был слишком опытным, чтобы в таком положении продолжать попытку броска. Они расцепились и перешли на обмен ударами. Вечер погасил два прямых Пешинского в зародыше, отбив их перчатками, и пропустил третий. Это был неожиданный мощный крюк снизу, и Вечер едва устоял. Пешинский тут же бросился развивать успех.

В голове Вечера стоял ровный звон, реальность то возникала в виде фрагментов — лицо противника, фигура рефери, суетящаяся сбоку, и желтые точки светильников вдали, которые то сливалась в единый матовый фон, то снова обозначались четкими желтыми сферами.

Вечер пятился назад, вяло отбиваясь. Руки казались ватными. Пешинский неожиданно остановился и ударил его ногой, пустив ее по окружности. Вечер успел среагировать и откинул голову назад, убирая челюсть. Но оказалось, что Пешинский метил ниже. Его нога чиркнула Вечера по горлу, и этого было достаточно, чтобы он едва окончательно не потерял сознание. «Куда бьет, гад?!» — пробилась сквозь муть в голове единственная мысль.

Пешинский, пользуясь беспомощностью противника, развивал успех. Он колотил Вечера прямыми и крюками, слева и справа. Его остановил судья, зафиксировав нокдаун, потом прозвучал гонг. Вечер, смутно видя свой угол, едва доплелся до него.

Сева молча сунул ему под нос нашатырь и принялся обмахивать полотенцем.

Постепенно шум трибун стал ровным, а действительность обрела объем. Когда прозвучал гонг, Вечер встал, окончательно придя в себя. Он понимал, что должен отыграть у противника несколько очков.

Они кружили по рингу, Пешинский полагал, что выигрывает, хотя и не так красиво, как хотелось бы, и занимал выжидающую позицию. Вечер сделал обманное движение левой ногой и тут же, разворачиваясь в прыжке на сто восемьдесят градусов, провел молниеносный удар правой. Пешинский закрылся пассивным блоком, но его слегка отбросило назад, Вечер бросился на него и выдал серию коротких быстрых ударов. Пешинский ушел в глухую защиту. Вечер, подойдя почти вплотную к нему, провел удар коленом в бедро, потом снова переключился на руки, осыпая противника градом ударов и не давая возможности отвечать. Потом последовала подсечка, и Пешинский упал. Зал взорвался криками и свистом.

Подсечка дала лишь одно очко. Пешинский быстро встал и пошел в атаку. Вечер отбросил его ударом ноги. В это время прозвучал гонг.

— У вас равное количество очков, — сказал Сева, обмахивая Вечера полотенцем. — Как, силенка еще есть?

Вечер, глубоко дыша всей грудью, молча кивнул.

— Хорошо. Побей его. Иначе все полетит к черту.

Когда прозвучал гонг, Пешинский сделал короткий быстрый шаг вперед и попытался ударить Вечера подъемом стопы в голову, но тот, на мгновение опережая противника, сделал такой же шаг ему навстречу и, поймав в момент удара, опрокинул на пол. Пешинский тут же вскочил. Похоже, он потерял свое аристократическое самообладание. «Все мы такие», — усмехнулся Вечер, глядя на перекошенное от бешенства лицо плейбоя.