Книга Сердце Мириаля - Мэгги Фьюри

Заваля пробрала дрожь. Будучи иерархом, он всегда отрицал существование демонов, утверждая, что это лишь глупые сказки и суеверные бредни простонародья. И вот он опять ошибся — уже в который раз. Опять бурный поток событий подточил скалу его веры. Многое из того, в чем Заваль был непреклонно уверен, уже сточила и бесследно унесла прочь эта беспощадная река.

И что хуже всего — никто в этом не виноват, кроме самого Заваля. Это он подошел к неведомой, чужестранной твари так же легкомысленно, как трехлетний ребенок подходит к дворовой собаке. Как мог он быть настолько глуп? Неужели тяжкие испытания последних дней лишили его всегдашней осторожности? Ведь он иерарх и не его дело рисковать собой перед ликом неведомого. С чего бы еще он взял с собой Блейда и отряд его вооруженных скотов? Но нет же — ему так не терпелось осмотреть проклятую тварь, он был так слепо уверен, что она мертва, — и напрочь позабыл о благоразумии! В тот миг Заваль был ослеплен отчаянием. Он ведь так рассчитывал на то, что дракон окажется жив! От этого зависела его собственная жизнь. Притом же его манило и обыкновенное человеческое любопытство — даже мертвый, облепленный грязью, дракон представлял собой невероятное, восхитительное зрелище.

Заваль подошел — и тут нечто прыгнуло из мертвого чудовища прямо в него. Мир вокруг поблек, затмился слепящей вспышкой… и в этот миг чужая, враждебная сущность взорвалась в его мозгу фонтаном боли. Удар, пускай и бесплотный, был так силен, что Заваль рухнул на колени.

Как найду я силы перенести это ? Пойман, заперт в темнице чужого тела — до самой смерти этого существа…

Что это было? Заваль оцепенел, от страха у него перехватило дыхание. Это не его мысль! О Мириаль благой, что же с ним происходит? Демон овладевает его мыслями!

Лучше бы я умер!

Чья это была мысль — его или чужака? Заваль вдруг осознал, что это не важно. Откуда бы ни пришла эта мысль, она была совершенно, абсолютно истинна. Иерарх отлично помнил тот миг, когда он подошел к дракону и им завладело зло. Как же быстро воспользовался Блейд его несчастьем! Как если бы только и ждал подобной возможности. Заваль тогда был слишком охвачен ужасом, чтобы вслушиваться в предательские речи командира Мечей Божьих, — но сейчас, в миг страданий и беспомощности, они прозвучали в его мыслях как наяву.

Иерарх не выдержал напряжения последних месяцев… Зверь испустил дух в то самое мгновение, когда Заваль возложил на него руку… Мириаль отвернулся от иерарха… Заваль должен принести себя в жертву, дабы Мириаль снова стал милостив к нам…

К горлу Заваля волной прихлынула горечь. Блейд! Хитрый, коварный, ненавистный предатель! Он давно уже приговорил меня к смерти, и не случись тот кошмар на горе — нашел бы иной способ бросить меня в жертвенный огонь. Как бы ни пытался я избежать своей судьбы — гибель моя уже предрешена.

Что ж, пусть будет так. С чувством, весьма похожим на облегчение, Заваль смирился с неизбежным. По крайней мере его смерть покончит и с чудовищем, которое затаилось в его голове. Если Мириаль и его подданные желают, чтобы Заваль пожертвовал своей жизнью — что ж, он сделает это без уверток и без сожалений. Почти без сожалений. Жалеет он лишь об одном — ох как жалеет! — что не сможет прихватить с собой Блейда.

Человеческое зрение оказалось досадно плоским и ограниченным. Человеческое тело было хрупким, слабым, неуравновешенным творением плоти, жалким и уязвимым. А уж человеческий разум!.. Путаный, недоразвитый, явно малоиспользуемый — мутный водоворот мыслей и эмоций без малейших признаков какой-либо системы…

Неудивительно, что Этон захлебывался в этом водовороте.

Знай он, что ему предстоит, уж верно предпочел бы умереть, чем перенестись в этот чудовищно чуждый разум. Его гигантский интеллект и громадная, накопленная всей расой память попросту не умещались в этом примитивном, ограниченном сознании, которое от перегрузки так и трещало по швам. Боль была необычайной и непереносимой

Все равно что втиснуться в сапоги лилипута.

Как могло проникнуть в его разум это чуждое сравнение? Этон закричал от ужаса, но ночную тишину разорвал лишь пронзительный человеческий вопль Неужели это — взаимопроникновение? Неужели мысли человека смешиваются с его мыслями? Этон внезапно застыл, потрясенный до глубины души Как только мог он решить, что его идея окажется успешной? Разве могут сознания двоих столь разных существ ужиться в одном мозгу?

Призвав всю свою решимость, дракон преодолел жгучую боль и попытался оценить свое в высшей степени необычное положение. Мучительно осваиваясь в хаосе чужого разума, он совершенно выпустил из виду окружающий, телесный мир, а потому прежде всего следовало изучить, что его окружает. Новое тело Этона было куда слабей и уязвимей драконьего, и физические опасности представляли для него нешуточную угрозу.

К удивлению Этона, он больше не был под открытым небом, на горном перевале. Его человеческое тело, ноющее и онемевшее, лежало на чем-то мягком, комковатом, пахнущем пылью и сыростью. Он попытался подняться — и не смог: руки и ноги были крепко связаны. Тьма окружала его — итак, он слеп и беспомощен!

И вновь Этона едва не накрыла с головой волна всепоглощающего страха. Для драконов темноты не существовало. Их зрение обладало широчайшим спектром, в том числе и тепловым, и было необычайно острым. Их блестящие выпуклые глаза были так широко расставлены, что им был доступен самый полный обзор — кроме небольшого слепого пятна за затылком.

И все же самое ужасное заключалось отнюдь не в этих ограничениях. Затаившись в чужом сознании, Этон незаметно обследовал пределы его возможностей. Порой мир физический и духовный различаются не так уж сильно. Точно так же, как Этой сразу понял бы, что его драконьему телу недостает крыла или лапы, сейчас он легко обнаружил, что разум, приютивший его, не обладает ни малейшими телепатическими способностями — а стало быть, то же относится и к нему, Этону. Он теперь глух и нем — и останется таким до конца своих дней. Где найдет он силы перенести такое испытание? Пойман, заперт в темнице чужого тела — до самой смерти этого существа…

Лучше бы я умер!..

И снова дракон был вынужден сражаться с паническим ужасом — и одолел его. Помни, грозно велел он себе. Помни о своем долге перед соплеменниками, о всех обширных знаниях, которые хранятся в твоей памяти. Если б ты мог выбирать легкий путь, ты бы тихо умер там же, на перевале. Ну же, провидец, успокойся! Изучи свою ситуацию бесстрастным разумом, иначе все жертвы будут напрасны. Темнота, отсутствие ветра и снега, затхлый пыльный воздух — все говорило о том, что он находится в неком замкнутом пространстве, то есть человеческом жилище. Его доставили сюда, покуда он, ни о чем не подозревая, тонул в беспамятстве сразу после перемещения. Эта мысль породила в нем искру нового страха. Что, если он опять впадет в забытье? В другой раз такое состояние может погубить его.

Внезапно Этон осознал, что его новое тело извивается и корчится, пытаясь без его ведома перекатиться с боку на бок. С замешательством он вспомнил об истинном владельце этого сосуда плоти — тот, как видно, проснулся и пытается предъявить свои права. До сих пор Этон почти не задумывался о человеке, чье тело он захватил, и хотя ему было немного стыдно, он не решался подробно исследовать своего нежданного соседа по разуму. Слишком уж его страшила сама мысль о взаимопроникновении — то есть необратимом смешении сознаний.