Книга Интеллидженсер - Лесли Силберт

Толпа загудела от удивления. Марло обернулся. Поули?!

— Приблизься! — приказал председательствующий.

Роберт Поули приблизился. Он нес два запечатанных свитка, заметил Марло, и старый лист бумаги, дважды сложенный.

После нескольких минут изучения председательствующий провозгласил:

— И вирши, и еретический документ как будто написаны не твоей рукой. А Томас Уолсингем клянется, что вечер пятого мая ты провел с ним в его загородном поместье…

Насколько письмо Тома могло помочь? Том больше не занимает важных должностей, однако он богатый землевладелец, и его фамилия чего-то да весит.

Но тут же этот вопрос утратил значение. Развернув второй свиток, председательствующий переменился в лице.

— Ах так, — сказал он, передавая его другим членам коллегии.

Их безмолвная озабоченность могла означать только одно: вмешался кто-то, обладающий настоящей властью. Марло ждал чего-то подобного от Эссекса, памятуя ряд поручений графа, которые он выполнял последнее время. Но письмо доставил Поули, и, значит, оно могло быть только от Сесиля.

Председательствующий поманил Марло к столу.

Марло заметил, что омерзение на его лице сменилось невольным восхищением.

— Тебя не арестуют, молодой человек. Но ввиду серьезности обвинения ты, пока с этим делом не будет покончено полностью, должен ежедневно являться в Тайный совет, который с завтрашнего дня будет пребывать в Гринвиче.

Марло почтительно кивнул. Про себя он дивился своему везению. Удача все-таки ему как будто не изменила. Ему уже не придется полагаться на рискованный план, как проникнуть в строго охраняемые гринвичские королевские владения, — на план, который он еще даже не придумал. Вместо того ему прямо приказано явиться туда. Конечно, эго не почетное приглашение, но и то ладно.

— Полагаю, ты здесь, чтобы отрезать мне язык.

Поули засмеялся.

— Кит, он слишком уж длинный. Но скажи, ты знаешь, что твоя улыбка теперь висит во дворце французского короля? Я думал, другой такой нет, но…

— Прошу прощения?

— Очень модный итальянский художник. Леонардо как его там…

— И он поразительно красив, насколько я понял?

— Леонардо?

— Тот, кто позировал для портрета.

— Это женщина. Миловидная, темноволосая.

Марло готовил разящий ответ, но тут кто-то ухватил его за локоть. Обернувшись, он увидел пуританского проповедника в ветхом плаще. Он последовал за ними в вестибюль и теперь всовывал ему в руку памфлет. На обложке Марло увидел гравюру: крылатый юноша стремительно падал в море. Икар. Прищурившись, он кое-как разобрал выцветшие латинские надписи: «Не предавайся гордыне, но стой в благоговейном смирении». И дальше: «То, что над нами, быть может, не для нас».

— Выслушай меня, — потребовал пуританин. — Дьявол свел тебя с пути истинного, молодой человек, но ты еще можешь спасти свою душу. Покайся! Отрекись от своих черных слов!

— Может быть, завтра.

— Спаси свою душу, пока еще не поздно! Господь сразит тебя, если ты не…

— Потом, потом, — сказал Марло, возвращая памфлет и сбрасывая руку проповедника. — А теперь, будь добр, уйди.

Шагая к лестнице, Поули засмеялся.

— Кит, мне самому не верится, что это я говорю, но я с ним согласен. Касательно не твоей души, а твоего характера.

Найдя на третьем этаже пустую комнату, Поули увлек Марло внутрь.

— Уезжай. Непременно!

— Из-за глупой клеветы? Роб, ты знаешь, я бывал…

— Теперь совсем другое. За этим стоит Фелиппес.

— Или ты позабыл, Роб? Твои уловки на меня не действуют.

— Это не хитрость. Фелиппес решил, что подвергнуть тебя пыткам будет наилучшим способом взять верх над Сесилем. И не думаю, что он отступит. Я уже подготовил твой тайный отъезд из Англии. Извещу тебя, как только…

Марло закатил глаза.

— То, что ты затеял, совершенно очевидно. Я…

— Сесиль действительно боится, что ты можешь признаться в изготовлении фальшивых монет, но я совсем не потому…

— Бога ради, ну почему ты не признаешься, что хочешь помешать мне обличить контрабандиста из «Московии»?

— Да какое мне до этого дело?

— А такое, что Сесиль — мой главный подозреваемый, и доказательство почти у меня в руках.

Поули даже вздрогнул от удивления.

— Ты ведь знаешь, он только что обещал Рэли пятьдесят тысяч фунтов на поиски Эльдорадо?

— Пятьдесят тысяч?! Невозможно. У него же…

Его удивление кажется искренним. Пресвятая Дева, это значит…

— Что ты сказал про Фелиппеса?

— Клянусь жизнью, Кит, это правда.

Закрыв на мгновение глаза, Марло вздохнул.

— У Сесиля есть родственница в Дептфорде. Элеонора Булл. Она содержит гостиницу и умеет молчать. С сегодняшнего вечера постояльцев у нее не будет. Она тебя ждет. Отправляйся туда, а я доставлю тебе все, что тебе понадобится, — новые документы, одежду… У Рэли там корабль, который послезавтра отплывает в Средиземное море перехватывать суда. Капитан согласился взять тебя на борт и высадить… где скажешь.

— Ты просишь меня довериться тому, кому в Англии не доверяют больше, чем всем остальным? Каждый, кто ему доверял, кончал виселицей.

Поули улыбнулся.

— Кит, риск тебя еще никогда не останавливал. — Затем он стал очень серьезным. — И не могу сказать, что у тебя есть выбор.

— Тебе-то это зачем?

— Не выношу Фелиппеса, — ответил Поули. — Презираю его за то, как он поступил с Марией Стюарт. Я сам ее предостерег. Предостерег ни в коем случае ничего про убийство не писать. И она послушалась. Улики, которые привели ее на эшафот, были сфабрикованы. И сфабриковал их он.

— Тогда выиграл он, — докончил Поули. — На этот раз намерен выиграть я.

Марло глубоко вздохнул.

— Хорошо. Но не сейчас. Мне нужен еще один день.

— Кит, не думаю…

— Я не стану попадаться на глаза, переоденусь. Завтра ночью я встречусь с тобой «У вдовы Булл». Я знаю, где это.

Поули неохотно кивнул.

— А ты можешь устроить освобождение Кида? — спросил Марло.

— Попробую.

— Ну так до завтрашней ночи.

Когда Марло с Поули направились к двери, человек в серой фетровой шляпе оторвал от нее свое ухо и кинулся вон из дворца. Протолкавшись через ближайший к реке выход, Ричард Бейнс поспешил к Вестминстерскому мосту.

ЛОНДОН — СУМЕРКИ