Книга От/чет - Василий Сретенский

Значит, так, первое и последнее предложения отбросить. И выбрать по одному слову из каждого предложения центрального абзаца, следуя схеме: номер предложения равен номеру слова. Получилось:

«No» — «Нет» — Сергей Сергеевич не работает ни в одном из правоохранительных органов.

«1995» — год его ухода, вероятно, на пенсию.

«Gerencia» — «Руководство» — то, чем он занимается сейчас.

«El guerrero» — что-то вроде «Воин» — название того, чем он руководит.

«La agencia» — ну, и так понятно.

Можно бы и не проверять ничего, но я набрал в Яндексе «агентство Воин» и получил десяток ссылок на «частное охранное агентство ВОИН, Москва», в том числе и www.voin-guard.ru. Кликнул и попал на сайт, весь разукрашенный орлами и стягами. Агентство предлагало свои услуги по охране предприятий и частных лиц, поиску пропавших людей. Кликнул на кнопку «структура» и в открывшемся окне прочитал: «Президент агентства: Сергеев A.M.».

Значит, он не от государства работает. Ну и что? Он жизнь мне испоганить не сможет? Еще как сможет. Cabrón. Goat. Bouc. Ziegenbock. Козел.

Снова перезвонил Керберу. На этот раз он снял трубку. Мы договорились, что завтра, в пятницу, часов в семь, он ко мне зайдет.

Итак, что у нас есть? «Beefeater». «Bacardi Black». «Cointreau». He то. Ara, вот то, что надо: «Midnight Believer». И последний документ из папки Романыча. Это письмо на двух страничках, исписанных плотным почерком человека, привыкшего много и подолгу нанизывать буквы одна на другую. Мне же приходилось угадывать, что значит то или иное сочетание практически одинаковых вертикальных, косых и горизонтальных штрихов. Порой казалось, что я физически отрываю одну букву за другой от строки, чтобы составить очередное слово. Три часа работы — и письмо расшифровано.

[файл АПХ-VII]

ПИСЬМО НЕИЗВЕСТНОГО (ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ВРАЧА ВЕРНЕРА), ОТ 17 ИЮНЯ 1819 ГОДА, АДРЕСОВАННОЕ П.Л. САФОНОВУ

«Милостивый Государь и Почтенный Друг и Благодетель Петр Ларионович.

Последнее письмо Ваше, в котором Вы просите дать подробный отчет о прискорбном происшествии, случившемся с Алексеем Петровичем, я получил три дня назад, будучи еще в селе Старбеевском. Одни лишь непрерывные заботы этих дней стали причиной моего молчания, столь, вероятно, для Вас мучительного.

Сейчас же по возвращении моем в Москву я взялся за выполнение Вашей просьбы, как бы ни было для меня тягостно описание последних часов земной жизни любезного нашего друга Алексея Петровича.

Как Вам, несомненно, известно, я приехал в Старбеевское по настоятельной просьбе князя Хованского в тот день, когда известие о смерти столь высоко ценимого друга уже достигло Москвы, обрастая слухами, совсем нелепыми. Сообщу Вам, что наблюдал, а более слышал от участников этой драмы, а также о тех соображениях, к которым пришел, узнав о деле сем из первых рук. А выяснил я следующее.

В субботу на той неделе, после обеда, молодой князь Александр Владимирович отправился на конную прогулку, что бывало нередко, а по летнему времени почти каждый день. Алексей Петрович, сильно развлеченный своими химическими опытами и к тому ж испытывавший по временам сильные боли в позвоночнике, компанию ему составлял редко, во всем полагаясь на камердинера молодого барина Фрола, всюду хозяина сопровождавшего.

Вот и в этот день Александр, как говорят, долго скакал по окрестностям Старбеева в сопровождении своего камердинера, а выехав на берег речки Химки, решил искупаться. Речушка сия быстра и неглубока. Правда, встречаются в ней омуты. Студеная вода ее составляет опасность лишь для пловцов неопытных, к коим, конечно, молодого князя отнести нельзя. Поэтому ни Фрол, ни те из крестьян, кто случился в то время рядом, за барином пристально не следили. А когда бабы у берега крик подняли, он уже с головой под воду и ушел.

Фрол с мужиками кинулись в реку, вытащили барина, но он, по их словам, кои я лично слышал, уже не дышал. Фрол поскакал уведомить Алексея Петровича. На счастие, коляска управляющего, собиравшегося ехать в Москву, была запряжена. Алексей Петрович примчался в ней на берег злосчастной речки и там, как говорят свидетели произошедшего, „набросился“ на тело княжича. Зная нежность и чувствительность сердца нашего друга, я было подумал, что он бросился оплакивать безвременно усопшего своего воспитанника. Однако все видевшие его меня в том разубедили.

Алексей Петрович, прискакав на берег, перевернул Александра на живот, раскрыл ему рот, затем вновь вернул его на спину и несколько раз надавил ему на грудь. Мужики и бабы, окружившие тело княжича, решили, что ум покинул бедного Алексеи Петровича, в хотели его уж оттащить от тела, но тот грозным криком их всех прогнал. Погрузив тело несчастного мальчика в коляску, он отвез к себе во флигель, где с ним н заперся, ее отвечай ни на обращенные к нему слова, ни на стух. И лишь однажды он, высунувшись из окна с пистолетом, заявил, что пристрелит любого, кто попытается войти во флигель ранее следующего утра.

Не могу объяснить мучительного состояния Алексея Петровича и всего им пережитого за тот вечер и ночь, только наутро из флигеля вышел, жив и невредим, князь Александр Владимирович. А друга нашего нашли в его комнате мертвым. Тогда же слухи о колдовстве и волхвовании стали распространяться из Старбеевского, достигнув вконец расстроенного князя Владимира.

Приехав в Старбеевское, я первым делом осмотрел Александра. Он не подавал никаких признаков болезненного состояния, был телом крепок и духом ясен, хотя, как и все мы, весьма удручен неожиданной смертию любимого своего наставника. Я сделал все от меня зависящее, чтобы объяснить в простых и доходчивых словах происшествие post factum дворне, а главное — священнику церкви Козьмы и Дамиана отцу Василию.

Сообщил я, что действия, предпринятые Алексеем Петровичем на берегу, были не чем иным, как попыткой избавить желудок и легкие Александра от воды и тем дать место воздуху, что ему, видимо, и удалось сначала не в полной мере. Тряска же в коляске на ухабах способствовала удалению остатков жидкости, поскольку Александр лежал, как описывают это видевшие, лицом вниз. Во флигеле дыхание наладилось, но княжич был еще в забытьи, а проще говоря, в обмороке. Алексей Петрович укутал его одеялами, что и советуют делать медики, как, например Dr Schmundt: „Die Darlegung der ärztlichen Handlunder in folgenden Unglückssituationen: Brand, Überschwemmung oder Erdbeben sowie auch bei anderen der eigenen Erfahrung und den Beschreibungen von Kollegen entnommenen underwarteten und bedrohlichen Erignissen“ Leipzig, 1801[18].

Кроме того, царапина, небольшая, но глубокая, на левой руке Александра Владимировича, нанесенная, вероятно, корягою в то время, когда его тянули из воды, была тщательно промыта каким-то раствором и перевязана. Так что я нашел ее совершенно чистою без опасности нагноения.