Книга Скандальное обольщение - Шарлотта Физерстоун

— Только не моя сестра! — проворчал Элинвик.

Блэк не обратил на него внимания.

— Я наведаюсь сегодня вечером к Стоунбруку. Хочу обыскать кабинет маркиза.

— А я останусь дома, — лениво заметил Элинвик, — предполагаю, наши друзья вернутся и попытаются закончить то, что не успели прошлой ночью, а, учитывая мое теперешнее состояние, мне вряд ли удастся роль гостеприимного хозяина.

— Еще одно, — объявил Блэк. — Я был прошлой ночью в «Театре Адельфи». Там действительно болтали о неком эксклюзивном клубе и заправлявшем в нем человеке по имени… Орфей.

Эти слова привлекли внимание Сассекса и Элинвика.

— Я планирую посетить следующее собрание клуба. Мой соглядатай все устроит.

— Хорошо, мы с тобой, — сказал Элинвик.

Прежде чем Блэк успел возразить, в дверях, запыхавшись, появилась Элизабет.

— Вы решили свои проблемы? — шепотом поинтересовалась она.

— Да, на какое-то время, — ответил Сассекс.

— Прекрасно. Я устроила, чтобы Блэк отвез Изабеллу домой. Что-то стряслось, и, думаю, вы бы хотели об этом знать.

Совершенно без ее участия Изабеллу закутали и усадили в карету Блэка, как слабое дитя. Она была страшно недовольна задействованной Элизабет тактикой. Похоже, сестра герцога могла поступать так же деспотично, как и сам Сассекс.

В оглушающей тишине экипаж медленно продвигался вперед, Изабелла в полной прострации рассматривала переплетение волокон шелковых занавесок, которые задернул Блэк. Она не могла поднять на него глаза. Взглянуть в его сторону означало напомнить о том, что произошло между ними в библиотеке. А достаточно только подумать об этом, и ей немедленно захочется продолжения. Продолжение же несло погибель.

— Изабелла, расскажи мне, что тебя тревожит.

— Ничего, — ответила она.

— Элизабет…

— Ошиблась. Блэк молча пододвинулся к ней, развязал тесемки ее шляпки и проводил задумчивым взглядом медленно спланировавший на соседнее сиденье прелестный головной убор. Приобняв, поднял ее подбородок так, чтобы в тусклом дневном свете, просочившемся сквозь неплотно закрытые занавески, можно было рассмотреть выражение ее лица.

— В твоих глазах поселились тени, любовь моя, — прошептал Блэк, нежно касаясь губами ее губ. Она застыла, и он немедленно отстранился, сузив глаза, в уголках губ залегли глубокие складки. — Что это? Ты дрожишь?

Черт бы побрал ее хрупкое телосложение! Она не желала выглядеть в глазах Блэка слабым цветочком, этаким теплолюбивым и бесполезным украшением модной оранжереи.

— Ерунда! — воскликнула Изабелла, отворачиваясь от него.

Блэк не позволил ей поступить по-своему.

— Ты боишься меня, — с горечью заметил он, присаживаясь с ней рядом и прижимая ее к себе. — Что изменилось? Что произошло за недолгое время между вчерашним вечером и сегодняшним днем?

— Ничего!

«Проклятье, черт бы все побрал!» — выругался он про себя, потянувшись к ней. Какое к дьяволу «ничего» — Изабелла его боялась. Он видел страх в ее глазах, чувствовал его в ее теле, начинавшем дрожать, едва он к ней приближался.

Что она узнала? Внезапно он ощутил, как его железный самоконтроль дал сбой. В голове роились тысячи мыслей, на ум приходила сотня возможностей. Какие жуткие открытия сделала Изабелла в его прошлом?

Неожиданно она резко повернулась к нему. Это была новая Изабелла, женщина, которую он никогда прежде не видел.

— Кто-то написал мне, предупреждая о тебе. Именно о тебе, я в этом уверена.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Изабелла протянула ему листок бумаги, с силой впечатывая записку в его грудь. Блэк ослабил объятия, открыл послание и в ужасе уставился на пляшущие перед глазами строчки.

Любит Смерть троицу:

Мать, брата, любовницу.

Шлюшки, шарлатанка —

Будешь третьей ты приманкой.

Казалось, он потерял способность мыслить. Блэк сложил записку и отодвинулся.

— Ты этому веришь?

— Я не знаю, во что мне верить.

— Совершенно очевидно, у тебя есть вопросы. Что ты хотела бы узнать?

— Что означает это предупреждение? В нем идет речь о тебе, так?

— Разве ты не слышала гулявшие обо мне в свете слухи и сплетни, Изабелла?

— Нет. — Она осторожно обернулась и взглянула на него, он разглядел в ее глазах правду. Изабелла действительно не знала его тайны.

— Я убил свою мать.

Изабелла сделала резкий вдох, ловя губами воздух, и отшатнулась от него, оказавшись в противоположном углу экипажа.

— А также моего брата и женщину, на которой должен был жениться.

Она приоткрыла рот, потрясенная. Блэк отвернулся от нее, боясь заглянуть ей в глаза и увидеть животный ужас. Наступило неловкое молчание, он судорожно пытался подобрать нужные слова, чтобы объясниться.

— Я не верю.

Бешено вращавшийся мир внезапно остановился, и Блэк медленно приподнял голову.

— Не веришь?

— Ты не убийца.

Он коснулся ее, и она не отдернулась. Блэк приблизился к ней, и Изабелла не отшатнулась.

— Я и в самом деле убил свою мать. Она умирала от страшной опухоли груди. Испытывала ужасную, жуткую боль, — прошептал он. Воспоминания о непереносимых страданиях матери убивали его. Было мучительно наблюдать, как она медленно угасает на его глазах. — Матушка принимала специальное средство, чтобы облегчить боль, — настойку опиума и валерианы.

Глаза Изабеллы понимающе округлились.

— Она просила меня помочь ей умереть, — едва слышно продолжал Блэк свою исповедь. Он не смог найти в себе силы взглянуть ей в лицо и перевел взгляд на скромно сложенные на коленях руки. Блэк дотронулся до ее ладони, внимательно рассматривая аккуратно подстриженные ногти, и погладил ее подушечками пальцев. — Ей было так больно, но я не мог пойти на это. Она молила меня, и я… я отказал ей.

— Джуд… — прошептала Изабелла, касаясь его щеки.

Он прижал ее руку к лицу и закрыл глаза, принуждая себя закончить рассказ.

— Ей было чертовски, чертовски больно, — повторил Блэк дрожащим, срывающимся голосом, — но я все равно не мог… не мог, как бы она ни умоляла меня. Однажды, когда я сидел у изголовья ее кровати, матушка попросила меня налить ей чай. Я сделал это. Она охотно его выпила — впервые за несколько дней ей удалось хоть что-нибудь проглотить. А потом… — Он вздрогнул, целуя руку Изабеллы, прижимаясь к ней. — А потом она закрыла глаза и испустила последний вздох. И только тогда я заметил, что ее бутылочка с опийной настойкой пуста. Я приподнял крышку чайника, вдохнул запах валерианы и понял, что убил свою мать.