Книга Злаки Зодиака, или Ижица-файлы - Игорь Чубаха

Впрочем, Хляст пока не считал себя проигрывающим. Страстно вздыхая и хлюпая голенищами, он упрямо двинул на сближение. Да и Чеку оказалась пофиг потеря жевательного инструмента, он не отставал. Максиму оставалось вращать коньки, будто нунчаки.

Подставив руку под рассекающий тугой воздух конек, Хляст пожертвовал двумя пальцами, но оставшимися тремя намертво (а как же еще?) вцепился в башмак с роликом, и теперь уже он дернул Максима на себя с дикой силой. И уже Максим, пожадничавший выпустить связку коньков, оказался на уровне вражьих колен. А вот здесь Чек перемудрил, вместо банального форвардного удара с носаря душка Чек высоко подпрыгнул, рассчитывая приземлиться на спину исаявца двумя ногами. Однако специально обученный Максим не только убрался с опасной траектории, а и успел распахнуть люк. Куда Чек бесповоротно и плюхнулся. Бензин ему пухом.

«Бам-м-м!» — икнул люк, захлопываясь. «Протух-протух-протух!..», — подпели колеса.

Опечаленный потерей салаги, которому покровительствовал, Хляст невольно выпустил с такими жертвами пойманный конек. И Храпунов, увеличив отрыв на два шага, завертел связку роликов над головой вместо лассо… И метнул. И обвились коньки вокруг шеи Хляста, и по инерции унесли касатика к чертовой бабушке (почти в буквальном смысле) под колеса.

* * *

Поезд ломился к Питеру, как кабан сквозь камыши на брачные игрища. Казалось, уже ничто не сможет остановить нацелившиеся на город полные коварного дурмана цистерны. Но вот с крыши крайней цистерны на синюю крышу тепловоза перепрыгнул человек. Вот этот человек, бог знает на чем, повис вниз головой и рванул на себя дверь. Вот перебрался в тамбур и потряс головой, дабы прекратился в ушах птичий звон от притока крови. И вот уже вваливается в кабину тепловоза.

Тот, кто держал рычаг управления тепловозом, повернулся на шум сзади:

— Макс?

— Валера?

— Успокойся, твои подвиги опоздали, — улыбнулся на фоне манометров и прочих технических терминов Валера, — Я тебя, спасибо нюху парфюмера, опередил, — и хвастливо кивнул на двух связанных пожарным шлангом машинистов, понуро пережевывающих фиаско спиной к спине на рифленом полу в углу, — Успокойся, этот состав никогда не прибудет в Питер. — Валера панибратски подмигнул. — Это я тебе, как художник обещаю.

— Ты что, собрался его пустить под откос?

— Ну не сорок первый же! Во Мге переведем стрелку на другой путь и отправимся куда-нибудь в турне. Например, в Тверь. Ты был в Твери? Или в Новгород. Там много христианских исторических памятников.

— Во Мге нет поворота на Новгород.

— Действительно? Жаль. Так не хотелось в Тверь, а придется…

— И в Тверь нет пути. Этот поезд нужно завалить под откос. Немедленно!

— Тогда остановимся во Мге и из под полы распродадим весь бензин чеченам. Представляешь? И в Чечне наступит мир! Любовь спасет мир! — Валера жизнерадостно засмеялся и хлопнул Максима по плечу, — Ладно, не морщься. Теперь чего уж дурить друг дружку. Рассказывай, давай, когда ты просек, что Богдухан зелье не под выборы скопил?

МакМак заговорил, хотя дыхалка после пируэтов по крышам цистерн успела восстановиться не по прайсу:

— Я просто сел и подсчитал, хэк… Для победы на выборах достаточно набрать больше половины голосов, уф… На это хватит пятьсот шестьдесят пять кэгэ Злаков, кха… — Да, уж, не мальчик был МакМак порхать, будто чижик. — Тогда зачем Богдухану лишние Злаки? Ведь три тонны покрывают аж девяносто восемь процентов населения. Причем по категории «Мания», хэк!..

— Правильно, я тоже въехал в проблему. Как адепт парфюмерной магии. — Кошачьи усики Валеры потешно взъерошились. Он внимал измотанному игумену с отеческой улыбкой, дескать, уважаю твои потуги, но тебе еще учиться и учиться, чтобы меня догнать.

— И тогда я задал себе вопрос… — начал Максим.

— И тогда я задал себе вопрос, — опередил Валера, — А на фига Богдухану подогревать девяносто восемь процентов населения Санкт-Петербурга до состояния маниакальной любви? И, если он все же собирается это делать, то кого именно должны полюбить петербуржцы? — Валера заговорщицки подмигнул Максимычу, предлагая продолжить рассуждение.

Здесь Храпунов почему-то нить рассуждений не подхватил. Зато вынул из кармана амулет крестного и стал подбрасывать в руке, словно заскучал.

— Была у меня версия, — тогда сам повел дальше художник, — Что это — дела московские. Что кто-то из столичных папиков, крутой, но экономный, заказал партию Злаков в наших краях, потому, что здесь дешевле.

— Тогда поезд бы из Киришей… — отрицательно замотал лбом МакМак, задумчиво глядя мимо художника в окно на спешащие в обратную сторону перила очередной станции, на усыпанные пасхальной скорлупой мусора овраги, когда перрон кончился.

— Правильно. Тогда состав из Киришей отправлялся бы другим маршрутом. Поэтому, из всех версий у меня осталась одна…

— По этому из прочих я выделил такую версию, — перебил только теперь исаявец, — Богдухан планировал израсходовать зелье на себя. Влюби он весь честной народ в кого другого, этот другой моментально воспользуется ситуацией, чтобы свалить Богдухана. Согласен?

— Без вопросов, — Валера, будто самая пыльная часть работы уже сделана, и можно отдыхать, сунул руки в карманы.

— Ну, а завлечь народ Богдухану могло приспичить только по одной причине. Если сам решил попробовать приземлить того, кто выше стоит.

— Гребаха Чучин… — с пиететом прошептал Валера.

— Гребаха Чучин… — кивнул Максимыч. — Но хозяин легко расшифровал нелояльные дерганья вассала и предпринял контрмеры. Да еще придумал, как на этом навариться.

— Гребаха Чучин! — испугано дернулись связанные железнодорожники.

Вот оно как. Выходит, это были непростые железнодорожники.

— Браво! Шерлок Холмс! Нат Пикертон! Мисис Марпл! — потянул руки из карманов обнять Максима Валера, хотя встречный ветер сдувал все любовные флюиды за корму.

И, вместо того, чтобы забарахтаться в товарищеских объятиях, разжалованный игумен на опережение поймал в кулак подбрасываемый амулет и, что нашлось сил, свинганул в челюсть соратнику. Валера полетел в одну сторону, а в другую — коварно выуживаемый из кармана свисток. Храпунов, никуда не торопясь, нагнулся, подобрал свисток и собрался дунуть. Причем, пристально глядя в глаза распластавшемуся напротив попутанных железнодорожников Валерию.

— Гребаха Чучин!.. — шебуршились на пятых точках железнодорожники, не в силах разорвать шланг.

— Только не это! — бессильно дернулся бывший соратник.

— Как оно действует? — МакМак негигиенично не отрывал свисток от губы.

— Хуже не придумаешь. Пожалуйста, не свисти! — Валера стал вдруг необычайно покорным, самоуничижительным и пластилиновым. Побитая, поджавшая хвост шелудивая псина сейчас по сравнению с Валерой сейчас выглядела бы как сфинкс рядом с издохшим верблюдом.