Книга Все началось с нее - Светлана Алешина

Оба мужчины вышли. Один подошел к задней двери и распахнул ее настежь. Лариса лежала не шевелясь, чуть приоткрыв глаза, так, чтобы хоть немножко что-то видеть. Перед открытой дверью сплошной стеной стояли деревья. Так и есть — лес. Ну, и что же ей теперь делать?

Лариса почувствовала, как едва обретаемая способность трезво и хладнокровно оценивать реальность снова начинает улетучиваться неуловимой субстанцией.

— Погоди, — остановил Желудь напарника. — Куда спешить-то? Давай постоим, покурим, заодно и осмотримся. Может, и место какое подходящее найдем. Можно, конечно, и так отнести подальше в кусты и бросить. Но лучше в какую-нибудь яму или что-то в этом роде.

Было очень тихо. Только ветер шумел листвой, накатываясь волнами, и где-то стрекотала и посвистывала трелями не желающая отправляться на покой мелкая живность.

Гвоздь с Желудем стали удаляться от машины.

— Слушай, а может, мы ее сначала попользуем? — предложил Желудь. — Так сказать, побалуем перед смертью? Не пропадать же бабе, пока тепленькая. Ты как, не против?

— Да ну ее, больно старая, — хмыкнул Гвоздь.

— Дурак ты, Гвоздь, ничего не понимаешь. Такие, наоборот, то, что надо. Сравни и увидишь, тебе понравится, — подзадоривал Желудь.

— Так она же спит, как бревно. Какой кайф? — возразил Гвоздь.

— А мы разбудим.

— А орать начнет?

— Да кто ее здесь услышит? А когда орут, так меня, например, это еще больше заводит, — ухмыльнулся Желудь. — Но если хочешь, можно и рот заткнуть.

Голоса двух бандитов удалялись, и Лариса поняла, что другого шанса у нее уже не будет. Да и откуда ему взяться в этакой глухомани? У нее уже начали было наворачиваться слезы на глазах от осознания собственного бессилия что-либо изменить. Но она собрала всю свою силу воли, и организм вдруг обрел силы, дремлющие в последние часы подспудно неизвестно где — такое, говорят, случается у людей в минуты приближающейся смертельной опасности.

И, снова почувствовав способность управлять своим телом, везучая по части поисков приключений на свою упрямую голову женщина, как могла, быстро выбралась из машины и кинулась прочь от нее. Врезаясь в лесную чащу, она производила такой треск, что, наверное, перепугала на километр в округе всех представителей местной фауны.

— Эй! — послышался окрик Желудя.

— Что там? — похоже, перепугался Гвоздь.

— Идем посмотрим.

И через несколько секунд донесся его голос:

— Сбежала!

— Куда?

— Куда-то сюда!

— Стой! — завопил Гвоздь на весь лес.

— А ну стой, кошелка, а то хуже будет! — вторил Желудь, еле поспевая за ним.

— Да я из тебя фарш сделаю, сучка! Вернись, кому говорят!

Обмишурившиеся горе-подручные Кныша орали наперебой, шаря по кустам и под деревьями, сопровождая галдеж всяческими непотребными словами. Матерщина многократным эхом разлеталась по лесу, усиливая голоса и прибавляя Ларисе сил и проворства. Резкая перемена состояния — от лежания на заднем сиденье автомобиля к бегу меж многочисленных естественных препятствий — не могла не сказаться. Поэтому она то и дело слишком сильно забирала ногами то влево, то вправо, раскачиваясь всем телом на ходу, как разгулявшаяся шимпанзе. А может, еще выпитое давало о себе знать. Ведь похмелье не проходит вдруг, подобно появлению мимолетного виденья. Однако долго бежать ей не пришлось.

Внезапно относительно ровная почва под ногами закончилась, и земля поползла куда-то круто вниз. Не заметив этого сразу, Лариса умудрилась сделать еще несколько прыжков, чудом сохраняя равновесие и еле удерживаясь на ногах. Затем споткнулась и, на сей раз не удержавшись, покатилась вниз. Ей показалось, что она прокувыркалась так метров двадцать, а то и все тридцать, но оказалось, что до края низины было не более десяти. Уклон еще не закончился — просто беглянку задержало попавшееся на пути дерево.

Лариса не думала о боли. Она тут же укрылась за ближайшими кустами, распластавшись, подобно диверсанту под насыпью вражеской железной дороги. Лунный свет хорошо освещал край оврага, пробиваясь лучами сквозь кроны деревьев.

Тут показались преследователи, предваряя свое появление метанием неровного света фонарика.

— Осторожно, Гвоздь!

— Эх, черт! Твою мать! — откликнулся голос Гвоздя. — Так и шею свернуть недолго.

И, не устояв на ногах, бандит упал на траву. Желудь, освещая фонариком крутой спуск низины, продолжать погоню не спешил, вероятно, решив предоставить инициативу своему напарнику. Гвоздь поднялся, сделал еще несколько шагов, но, заскользив подошвами по траве, опять рухнул.

— Вот, блин! Я во что-то вляпался, — раздраженно заявил он.

— Что делать будем? Надо бы ее найти, — нерешительно подал голос Желудь.

— Да где ты ее тут найдешь? Темно, как у негра в заднице!

Гвоздь кое-как выбрался наверх.

— Смотри, что это у меня? Что-то липкое, — Гвоздь подставил руку под луч карманного фонарика. — Похоже, кровь. Где это я так?

— Что делать-то будем? — не унимался Желудь.

— Да хрен с ней, — чуть подумав, ответил Гвоздь. — Она, наверное, уж башку себе раскроила об какую-нибудь осину. Да к тому же пьяная и под снотворным. Считай, что ее уже нет.

— Да, так даже лучше, — изрек Желудь. — Считай, несчастный случай. И никто ни при чем. Только найти все равно надо бы было. Что Кнышу-то скажем?

— Да что он, проверять поедет? Скажем, что все сделали, как сказано.

— Стремно как-то, — скептически отозвался Желудь.

— Я туда не полезу, — решительно заявил Гвоздь. — Запросто шею сломаешь. Хочешь — лезь сам.

Желудь вздохнул и мысленно прикинул размеры своего желания лезть в овраг.

— Ладно, пошли! — наконец решил он.

И бандиты, матерясь и кляня все на свете, «эту сучку недотраханную», «этого козла Кныша» и «этот овраг е. ный», направились по лесу назад. Вскоре послышался звук отъезжающей машины.

Наверное, с час просидела Лариса в овраге, выжидая на всякий случай. Скоро уже должен был наступить рассвет, и нужно начать выбираться. Сейчас темнота стала ее верным союзником. А вдруг эти типы решат подежурить где-нибудь на дороге? Еще, чего доброго, и заметят, а днем, при свете, ей от них вряд ли удастся укрыться.

Когда голова окончательно прояснилась, Лариса обнаружила, что у нее в кровь разодрана ладонь левой руки: наверное, зацепилась за какой-нибудь сучок, когда бежала. Случайно, видимо, этой кровью и перемазался Гвоздь.

Ночная странница брела по лесу около двух часов. И утром — о чудо! — послышался наконец шум далекого трамвая. А скоро показалась и сама трамвайная линия, тянущаяся вдоль пригородного шоссе. Занесло же горемычную Ларису аж на самый край города, в район дач и частного сектора!