Книга Меморандум киллеров - Фридрих Незнанский

Тогда Филя достал трубку мобильника и позвонил Денису, описав ситуацию. Тот велел дожидаться и никуда этого гада не отпускать. А чего его теперь отпускать-то? Кто будет показания давать? Про все!..

Рука совсем онемела. Приехавший вместе с Денисом Щербак прощупал больное плечо, потом резко дернул руку — Филя от неожиданности аж взвизгнул. Но болеть как-то скоро перестало. Ну да, без практики-то оно всегда получается неловко. А главное — самому обидно, когда вот так, прямо по-детски, лажанешься. А Николай, как когда-то, еще в Афгане, сделал ему успокаивающий укол.

Был соблазн завезти куда-нибудь в укромное место этого Рифата и начать колоть бандита теми способами, которые хорошо известны фронтовым разведчикам спецназа. Вот он бы все и с ходу выложил. Но ведь это надо было делать действительно в укромном месте, а то ведь от криков оглохнешь. Однако Денис категорически воспротивился. Пусть все будет по закону. И тогда очнувшегося и спеленатого скотчем Рифата погрузили в Денисов джип и повезли на Петровку, 38, к Вячеславу Ивановичу. Долго объяснять генералу не пришлось, и скоро понятого препроводили в камеру, строго наказав контролеру, что до завтрашнего утра к задержанному нельзя пускать решительно никого без письменного на то разрешения самого начальника МУРа. Никого, включая собственных его заместителей! Вот уж удивился начальник следственного изолятора. Но у него были достаточно доверительные отношения с Вячеславом Ивановичем, чтобы задавать наводящие вопросы.

А тем временем «пальчики» Рифата Мурадова и его «фас-профиль» прокатали через картотеку и выяснили, что такой у них числится. Но только никакой он не Рифат и тем более не Мурадов, а Султан Бекоев, родом из Кабардино-Балкарии, трижды судимый за бандитизм и бежавший год назад из колонии в Мордовии. Вот, значит, с какими «кадрами» понятых работал Анатолий Волошин, капитан доблестного МУРа.

— Как сейчас рука-то? — спросил Турецкий.

— Нормально, — небрежно отмахнулся Филя, — как на собаке…

Он уже вычеркнул из памяти и Лозовую, и Мурадова (или Бекоева, один хрен), поскольку с ними больше не работать. От нее толку никакого, а с бандитом пусть теперь возится следователь.

4

Когда Филипп ушел, Рифат заявил Софье, что этот мент обвел ее вокруг пальца, как последнюю дуру, и единственный у них теперь выход не залететь на крупный срок — это замочить гада, что он сейчас пойдет и сделает. И, оставив насмерть перепуганную бабу, ушел. Она ждала, ждала, но так и не дождалась. И тогда не нашла ничего более умного, как разыскать записанный когда-то на обоях, возле телефонного аппарата, номер Анатолия Евгеньевича — мало ли, вдруг случится чего? — и со страхом набрала.

Повезло ей или не повезло — это уже другой вопрос, скорее философский, о чем сама Лозовая, разумеется, и понятия не имела. Но Волошин отозвался. И Софья, путаясь в соплях и мыслях, стала рассказывать о посетителе. Она и объяснить ничего толком не смогла, как Волошин приказал ей сидеть дома, никуда не выходить и ждать его.

И он примчался. Уселся напротив и заставил, не торопясь и подробно, рассказать, кто приезжал, о чем спрашивал, что сам говорил, что конкретно записывал, ну, и все остальное. А она рассказывала, всхлипывая и подвывая от неожиданно навалившегося страха. Она даже вспомнила, что когда-то звала Волошина просто Толяном, как называли между собой молодого оперуполномоченного ее соседи по двору. Ну в ту еще пору, когда она была молодая, оторвистая девка, только что избавившаяся от своего первого мужа, севшего наконец по статье за хищение в особо крупных размерах, да так и не вернувшегося с зоны. Вот в ту пору она и сошлась с Толяном — а что, молодое дело, горячее.

И он теперь, внимательно слушая ее и задавая наводящие вопросы, чтобы понять, кто был и зачем, все больше начинал понимать, что это был громкий звонок и конкретно по его душу. Ладно еще, если Султанчик сумел справиться и сейчас где-нибудь за пределами Москвы копает яму, чтобы скрыть следы того любопытного мента. А ну как у него ничего не полу' чилось? Или вышло все с точностью до наоборот? У кого узнать? Да и можно ли вообще к кому-нибудь соваться с такими вопросами?!

А их возникали десятки и не находили себе ответов. Советоваться сейчас с кем-либо из своих — это дохлое дело. Скажут: сам прокололся — сам и выправляй положение. А как ты его выправишь? Вот в чем проблема!..

Он велел Софье сидеть и ждать его и никуда не рыпаться. А сам пошел с фонарем во двор, где стояла машина того непонятного мента, о котором всего-то и известно, что зовут Филиппом, а большего не запомнила эта жирная идиотка. Ей Рифат только и сказал, что мент пошел к своей машине и вот там он его и уделает. Сказал и ушел. И не вернулся. А она ждала, пока не нашла телефон Толяна. Хорошо хоть нашла…

Волошин не зря считал себя толковым оперативником. И было за что. Он очень скоро обнаружил лом, с которым ушел из дома Султан — чего уж теперь-то его Рифатом звать, когда Анатолий Евгеньевич сам помог беглому уголовнику новый документ выправить? — нашел и худшее доказательство того, что сгорел бандит. Следы крови на асфальте обнаружил и — чуть в стороне — черный ботинок со стоптанным внутрь каблуком. И сам Анатолий узнал эту обувку, и Софья подтвердила, что Рифат именно в этих ботинках к ней заходил сегодня. Не мог же он сбежать в одном ботинке? А вот увезти его в одном — могли вполне.

Новая проблема… То есть, вообще-то говоря, она стара как мир. Будет Султан колоться? Вряд ли. Уже сам факт, что вор связался с ментовкой, то есть скурвился, может кончиться для него весьма плачевно. В худшем случае, на перо посадят, в лучшем — опустят по решению сходняка. И неизвестно, что здесь лучше, а что хуже. А если расколется, тогда тебе, Толя, самое время о себе подумать. Значит, главным на данный момент остается такое решение — найти, где находится Султан. А чтоб как можно меньше народу знало об отношениях Волошина с его «понятыми», самое время произвести зачистку. Пока частичную. От бабы-то в любом случае теперь придется избавляться. Вон и телефон его, оказывается, в доме держит, и Толяном зовет. Прав бывает Вадим Михайлович, когда предупреждает их: ребята, эти ваши постоянные свидетели — плохие свидетели. Правильно, Лнельзя использовать все время одних и тех же…

Он подумал, что ему будет все-таки жалко расставаться с этой дурной и ненасытной бабой. Но когда взглянул на дело глазами человека, которому самому впору удирать, а его временное спокойствие должно зависеть от того, что может вдруг ляпнуть какая-то старая вокзальная проститутка, тут и сомнения отпали: Да, впрочем, какая она проститутка? Та хоть свой заработок имеет, а эта — ведь ничего, кроме набора чужих трипаков.

— Выпить есть чего? — спросил по-свойски.

— Для тебя, Толянчик, всегда найдется! — обрадовалась перемене темы Софья. А его прямо так и передернуло от этого ласкового «Толянчика».

Через полчаса, после нескольких стаканов дешевой сивушной водки, Софья «поплыла», и Волошин, приняв окончательное решение, постарался сделать так, чтобы у нее не возникло подозрений. Изобразив вспышку внезапного, грубого желания, он живо содрал с нее остатки одежки, а она и не думала сопротивляться, готовая принять его да хоть и прямо на полу. Но у него были другие соображения. Оглядевшись и словно бы не найдя более удобного места для себя места, он подтащил потную «подругу» к окну, где и завалил ее животом поперек широкого подоконника. И пока она неловко пыталась раздвинуть свои жирные, болтающиеся над полом ноги, может, чтоб ему стало удобнее, он крепко подхватил ее под колени и, приподняв здоровенный зад, с резким выдохом толкнул его вперед.