Книга Заря цвета пепла - Владимир Свержин

Командующий союзными испанскими кораблями, присоединившимися к флоту у Мальты, почувствовав близость неотвратимого разгрома, отдал приказ: «Немедленный поворот, все разом!» — и, поставив на реи все, что только можно, как говорится, вплоть до боцманских подштанников, не разбирая дороги устремился прочь от места сражения. Прямо через сгрудившееся в кучу, точно испуганная волком отара, пестрое месиво французских транспортов. Испанские орудия громыхали одно за другим, расчищая проход.

Четыре фрегата, остававшихся в резерве адмирала Брюйе, пробовали было выйти наперерез испанцам, но первый из них тут же ощутил на себе всю тяжесть полного бортового залпа и начал крениться, все больше и больше набирая воды в трюмы. Остальные поспешили ему на помощь, торопясь снять экипаж с тонущего судна. На корабле де Вильнева уныло пополз вниз по мачте трехцветный республиканский флаг, торопясь уступить место белому полотнищу капитуляции.

Между тем «Ориентал» продолжал сражаться. Генерал Бонапарт, собрав вокруг себя группу артиллеристов, бросился на орудийную палубу, спеша открыть огонь по англичанам пушками второго борта. Это была смелая, но тщетная попытка. Едва грянул первый залп из нескольких стволов главного калибра, на дубовые борта уже горящего флагмана обрушился шквал раскаленных ядер. Бульварк наполнился дымом. Затем возле одного из орудий с грохотом и пламенем взорвался пороховой картуз, срывая с креплений многопудовую бомбарду. Словно бронзовый таран, ожившее чудовище, обретшее невиданную прежде подвижность, поползло со скрипом и лязгом прямо на командующего, зажимая его между соседней бомбардой и прогорающим бортом. Наполеон стоял ни жив ни мертв, глядя, как все ближе с каждым мгновением, с каждым качанием на волне подползает взбесившаяся бронзовая махина.

— Ultima ratio regum, — глядя на подкрадывающуюся гибель, шептал он. — Последний довод королей.

— Ядрен батон! — раздалось совсем рядом.

Сильные руки ухватили генерала и рывком, точно это был не прославленный военачальник, а куль с овсом, перебросили Бонапарта через орудийный ствол. Раздался гулкий удар. Взбесившаяся бомбарда грохнула всей тяжестью в прогоревшую древесину и, проломив ее, вылетела за борт.

— Я вас по всему кораблю ищу! Шо вам тут неймется?! — подхватывая находящегося в шоке генерала, закричал Лис. — Нате вон мокрую тряпку, закройте лицо, не дышите всякой хренью!

— Это разгром, — шептал Наполеон. — Какой позор!

— Какой еще позор?! — вопил Сергей. — Уходить надо, эта посудина вот-вот рванет к Бениной мамаше!

— Я привел сюда людей, они погибнут тут из-за меня…

— Ох, говорила мне старушка-мать, не связывайся с гениями, у них мозги набекрень. — Лис подхватил маленького корсиканца под мышки и, преодолевая попытки упираться, последовал в пролом вслед за бомбардой.

* * *

Я шел по Вандомской площади, уже лишенной конной статуи Людовика XIV, Короля-Солнца, но еще не украшенной знаменитым наполеоновским колоссом в честь победы при Аустерлице. По утверждению Талейрана, неподалеку отсюда сегодня утром должно было состояться мое задержание агентами тайной полиции. Я уже видел их, хотя они и старались оставаться незамеченными. Эти ищейки уже научились скрываться в толпе и прятаться за углами домов, но все еще не могли отвыкнуть сопровождать выбранную жертву буравящим спину взглядом. Но сейчас меня больше интересовало другое: эскадры неминуемо должны были встретиться!

Сразу после разговора с Талейраном я предупредил Лиса о возможных последствиях неаполитанских романтических коллизий. Увы, это были лишь подозрения, не подкрепленные ничем, кроме опыта нашего, такого похожего, но все же другого мира. Здесь события могли разворачиваться иначе. Нельсон мог задержаться в пути, отправиться громить беззащитный Тулон, да и вообще, бог весть что могло взбрести ему в голову. Кто знает, что было написано в приказе лордов адмиралтейства? В любом случае Сергей не мог прийти к адмиралу Брюйе и заявить, что сейчас лучше не соваться в Александрию, поскольку Нельсон, по его сведениям, полученным из вещего сна, повздорил с любовницей и задержался на день с выходом в море. А адмирал не мог, сославшись на столь достоверный источник информации, дать команду развернуть огромный флот и плыть неведомо куда. Хотя известная пословица утверждает, что кто упрежден, тот вооружен, этим оружием не всегда удается воспользоваться.

Я свернул к недостроенной громаде церкви Святой Марии Магдалины. В нашем мире спустя несколько лет император Наполеон решил устроить в этом здании музей военной славы Великой армии. А сейчас заброшенные стены уныло спали в деревянных лесах, давая ночлег парижским клошарам, а сам Наполеон… Я активизировал связь.

— Лис, как там у вас?

— Сказать, как в заднице, — это ничего не сказать! Там хоть тепло и не дует…

Я увидел унылую картину глазами напарника. Качаясь на волнах жалким островком былого величия, в клочьях пены дрейфовал обломок корабельной мачты. Вокруг него, держась кто за дерево, кто за обрывки снастей, отчаянно боролись за жизнь полторы дюжины матросов, солдат и офицеров армии вторжения. Бой еще кипел, я видел, как, пылая, все больше погружается в воду громада «Ориенталя». Корабль был обречен, но продолжал стрелять. Море все больше наполнялось спасающимися вплавь французами, силящимися ухватиться за все, что хоть как-то может плыть. Я видел баркас, в котором без весел, прижавшись друг к другу сидело человек двадцать; еще примерно столько же плыло рядом, уцепившись за борта. Лодка была переполнена и все больше наполнялась водой. Находившиеся в ней люди постоянно вычерпывали ее шляпами, а то и вовсе горстями. Но так у них была хоть какая-то надежда на спасение. Время от времени в воду посреди людского скопища со свистом врезались попадавшие недолетом или перелетом ядра, взметывая к небесам столб брызг. А затем на волнах становилось тихо. Ни воронки от взрыва, ни голов. Одно из таких рвануло неподалеку, и я увидел, как осколок ударил в плечо цепляющегося за обрывки вант драгунского полковника. Вода тут же окрасилась кровью, бедняга застонал и ушел под воду.

— Лавинье! — послышался за спиной Лиса сдавленный голос Бонапарта. — Проклятье! Они убивают моих храбрецов!

— Мы все обречены! — крикнул ему в ответ кто-то. — Все погибнем!

— Не сметь! — откликнулся Бонапарт. — Сражение не окончено, пока мы не победили!

Между тем бой все более и более превращался в беспощадный разгром, подобный резне, которую устраивает в отаре испуганных овец голодная, обезумевшая от крови волчья стая. То, что совсем недавно называлось французской эскадрой, прекратило существование. Линейные корабли арьергарда уныло покачивались на волнах под белыми флагами. Транспорты разбежались во все стороны, пользуясь тем, что победителю не до них и на всю эту парусную мелочь ему попросту не хватит сил для преследования. Один из фрегатов покидал место сражения во главе множества более мелких судов. Еще два под огнем англичан оставались здесь, пытаясь спасать тонущих.

— Господи, я прогневил тебя своей гордыней, — слышался за спиной Лиса стон Бонапарта. — Так покарай меня, Господи! За что же ты обрушил десницу свою на малых сих?