Книга Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал… - Василий Звягинцев

– Паранойя, обыкновенная паранойя, Лерой, доставшаяся нам по наследству от Черчилля и Трумэна. Мы бьёмся в истерике, предварительно внушив себе, что Россия только и мечтает о мировом господстве, не понимая, что хочет она только одного – чтобы её оставили в покое. Желательно – навсегда. Очень серьёзное заболевание, как видите. С регулярными осложнениями, нервными припадками и нарастающей деменцией…[90]

– Послушайте, вы сейчас рассуждаете, как самый отпетый русский националист. Вам «otkazali bi ot doma»[91]в любой приличной московской «tusovke», которые вы так любите посещать, – не то съязвил, не то искренне раскрылся Лютенс.

– Вот эту тему мы обсуждать не будем. Я и так не знаю, отчего вдруг заговорил с вами, будто с членом своего клуба. Оставили и забыли! Пока вас не отозвали в Лэнгли и вы остаётесь моим подчинённым, извольте понятно изложить, что вас на самом деле беспокоит? Где вы «promasali»? Русский Президент явно «на коне» и ведёт себя как римский триумфатор, но почему? Он ведь всегда был крайне осторожным, моментами просто «miagkotelim» господином. А сейчас он говорит почти как Хрущёв в ООН перед Карибским кризисом. Что упустили мы, где «proleteli» вы и ваши друзья?

Лютенс, явно нервничая, попросил налить «esche sto gramm», опять закурил.

– Я сам почти ничего не понимаю. Ту часть плана, которую вы знаете, опускаем. Все те интеллигентские игры с «правозащитниками», оппозицией, дискуссии уровня ПАСЕ, ОБСЕ и т. д. – только прикрытие. Никаких «майданов» никто организовывать не собирался. Историю не вы один знаете. В России такие вещи не проходят. Здесь, если хочешь результата, нужно действовать очень быстро и крайне решительно. «Острую фазу» операции должен был обеспечить я. Вы в любом случае оставались в белых одеждах и могли без насилия над собой утверждать хоть с трибуны Совбеза ООН, что американское правительство и посольство не имеют к самопроизвольным эксцессам никакого отношения. Даже детектор лжи это подтвердил бы…

Крейг слушал, кивал, мелкими глотками смакуя водку, будто лучшее ирландское виски.

– Два дня назад я имел встречу с настоящими инициаторами, спонсорами и топ-менеджерами проекта. Всё было стопроцентно «na mazi». Изъятие и изоляция Президента не составляли никаких проблем. Вооружённых сил у нас хватало, а у Президента – никого!

После этого события, абсолютно секретного, естественно, на следующий день должны были начаться стихийные демонстрации и митинги в поддержку отстранения нынешней власти и с ярко выраженными требованиями к новой. Выступления интеллигенции, студенчества, «креативного класса менеджеров», несколько позже и рабочих московских государственных и частных предприятий. Мы намеревались вывести на улицы действительно миллионы, как это было в конце горбачёвской эпохи. У всех самые обычные в любом демократическом обществе требования, согласно стратам митингующих: «Автономия университетов!», «Справедливая оплата труда!», «Нет реформе ЖКХ!», «Немедленный пересмотр итогов приватизации!», «Коррупционеров – к стенке!». Конечно – «За немедленные честные перевыборы!», «Свободу политзаключённым!», «Долой гомофобию и антисемитизм!»…

– Вот это хорошо придумано, – засмеялся посол. – В одном флаконе. Особенно если поддержать цитатой из Ветхого Завета про иудеев, Содом и Гоморру…

Лютенс предпочёл не отреагировать. Или – не понял юмора.

– Вся митинговая активность, сопровождаемая хорошо организованными нападениями на милицию и ОМОН в самых людных местах, непременно привела бы к массовым беспорядкам в центре Москвы. Специально подготовленные сотрудники тюремного ведомства и милиции должны были открыть ворота всех московских СИЗО и ИВС. Вы представляете, что это значит? Вдобавок – несколько десятков снайперов на крышах и полсотни метателей не петард, а гранат «Ф-1» в непосредственной близости от Кремля довели бы ситуацию до требуемого накала… Вы хотите что-то спросить?

Лютенс прервался, увидев непроизвольное движение посла и его дёрнувшиеся губы.

– Нет, продолжайте. Что вы человек, лишённый человеческих качеств и даже намёков на совесть, я понял при первой же встрече. Сейчас вы это подтвердили. Продолжайте…

– Алисон, вы не боитесь, что я найду способ в дальнейшем сделать вашу жизнь достаточно неприятной?

– Ни в коем случае, мой милый Лерой. Вся проблема в том, что сейчас речь не идёт о степени приятности или неприятности моей жизни. Она идёт о практической возможности продолжения вашей.

– То есть как?

– Неужели вы не обратили внимания на заключительные фразы русского Президента? Неужели вас так увлекла предшествующая словесная шелуха? А ведь там было сказано довольно простыми русскими словами – настолько-то вы язык понимаете: «С этого момента Россия считает себя связанной только теми обязательствами, которые неукоснительно и реально исполняются всеми остальными законно представленными в ООН членами мирового сообщества. Любое действие или бездействие, совершённое любым государством и немедленно не осуждённое (тем более – одобренное) Советом Безопасности или Генеральной Ассамблеей, мы считаем априори приемлемым. При этом мы идём навстречу наиболее влиятельным державам Атлантической цивилизации и, применительно к международным вопросам, вводим у себя для внешней политики понятие приоритета прецедентного права над кодифицированным». Вам понятно, что это означает, мой дорогой друг?

– ?

– Всего лишь то, что если хоть раз американский или вообще евроатлантический судебный, законодательный, исполнительный орган допускал привлечение к ответственности каких-либо лиц, обладающих иммунитетом, за совершённые на его территории уголовные или политические преступления, враждебные действия или умысел, или приготовления к таковым, или подстрекательство, или пособничество и укрывательство… А хотя бы один такой прецедент я вам приведу. Тогда мы официально заявили, что интересы и принципы США выше «дипломатических предрассудков»…[92]

– Я понял, сэр. Вы меня сдадите русским.

– Не то чтобы сдам своими руками. Я не стану слишком громко протестовать, когда вас арестуют. И не только вас, мой друг Лерой. Объясню, где надо, что вы и ещё несколько одиозных фигур – не повод для срыва «Большой игры». Вам знаком этот термин? Причём прошу учесть, что в «Обращении» упоминается возможность применения в особый период «законов военного времени». То есть на основании того же тезиса русские могут вновь ввести у себя смертную казнь. У нас и в Китае она ведь существует и активно применяется.