Книга Сокровища горы Монастырь - Михаил Иванович Ханин

парное молоко. Как будто на свет народился!

Я протер глаза и, приподнявшись на локтях, увидел, как двое милиционеров подволокли за руки мертвеца к домику и, закурив, отправились назад. Мы подошли поближе. Это был тот самый труп, который извлекли из болота первым.

– Знакомый почерк! – заметил я, указывая на дырку посередине лба. Все как в случае с рэкетирами – один к одному. Хотя чего удивляться? Исполнители те же самые.

– Прирожденные убийцы эти «оборотни», – несколько обескураженно пробормотал тезка. – Не хотел бы я встретиться с кем-нибудь из них на узкой дорожке. Даже и подумать об этом страшно. А ведь я, как-никак, кандидат в мастера спорта по биатлону.

– Элита! Спецназ! – напомнил я ему, и мы отправились дальше. По пути мы встретились с милиционерами, которые волокли второй труп. На траве рядом с болотом лежали еще три. Двое из них мало чем отличались от того, что мы только что осмотрели: в тине, водорослях, заросшие щетиной, сравнительно молодые, жилистые, несколько разбухшие от воды мужики в майках и брючишках. У обоих аккуратные дырки посередине лба и привязанные к пояснице железки. Третий был прикрыт целлофановой накидкой голубого цвета.

– Чернов! – шепнул мне Зуев, указывая на него. Коренастый Андрей и белобрысый Игорь плавали в моей лодке, отыскивая с помощью багра очередной труп. Здоровенный Макс подавал им советы с берега.

Жернаков сидел на пеньке. Рядом на траве лежала знакомая темно-синяя папка, из которой выглядывал фоторобот Никиты Лаптева. Капитан выглядел предельно измотанным, обрюзгшим и каким-то разом постаревшим. Не понравился мне и его потухший взгляд.

– Отбой, мужики! – вставая, махнул Андрею с Игорем Жернаков. – Больше там никого нет! Верните человеку лодку и тоже займитесь трупами! – Он безразлично посмотрел на нас с Зуевым и вяло поблагодарил меня: – А тебе, Валерий, спасибо за лодку. Ты нам очень помог.

И зашагал со своей папкой прочь. Мы поспешили за ним. Капитан потребовал у кого-то по рации машину для транспортировки трупов. Подошедший милиционер сообщил ему об обнаруженных неподалеку осколках разбитой фары, подфарника, нескольких искореженных машиной молодых деревьях.

Это сообщение не заинтересовало Жернакова. Закончив разговор, он залез в уазик, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Тупик

Мы переглянулись.

– Что-то не так! – шепнул мне тезка. – Преступление раскрыто, а он кислый какой-то. Случилось что?

– Похоже на то, – пожал я плечами. – Неспроста капитан забегал.

– Сейчас узнаем! – заверил оправившийся от потрясений и ставший самим собой Зуев, направляясь к уазику.

– Какие-то проблемы, Константин Сергеевич? – поставил вопрос ребром, не привыкший ходить вокруг да около коммерсант. – Неужели «оборотни» отмочили еще какой-то финт и снова завели следствие в тупик?

Жернаков вздрогнул и открыл глаза.

– Отмочили, сволочи, и еще какой! До сих пор от этого финта не могу прийти в себя. Чуть не парализовало возле болота. Такой, мужики, подлости я даже от них не ожидал, – болезненно сморщившись, подтвердил он. – Все правильно: и финт отмочили, и следствие завели в тупик…

Капитан снова прикрыл глаза. Он пребывал в прострации. Ничего не поняв, тезка пожал плечами и вопросительно посмотрел на меня. Я в ответ лишь развел руками. Повисла тягостная тишина.

Посопев сердито и обиженно, Жернаков все же открыл глаза и прибавил не без сарказма:

– Я тут, мужики, часа три или четыре назад бил себя кулаком в грудь, доказывая, что «оборотней» вот-вот достанут. Как в воду глядел. Достали уже! И не где-нибудь в Барнауле или на Урале, а здесь. Сами с усами! Мужик сказал – мужик сделал».

Этот успех совсем не радовал капитана. Наоборот, он был похож на обиженного ребенка, у которого только что отобрали любимую игрушку.

– Короче, мужики, «оборотней» достали… – снова страдальчески поморщившись, нашел-таки он в себе силы донести до нас чудовищно неприятное для него открытие – из болота!

Он махнул рукой в сторону дома, к которому его люди подтаскивали очередной труп, и прибавил: «Вон их, голубчиков, по одному из леса выносят. Вся банда Лаптева в сборе, плюс Чернов. Ну как, мужики, финт?»

Мы замерли и снова, уже ошарашенно переглянулись.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – пробормотал тезка.

– А может… – начал я.

– Нет, нет! Никаких сомнений! – устало предупредил мой вопрос Жернаков. – У меня же на руках фоторобот Никиты Лаптева и словесные описания его подельников. Все сходится: и цвет волос, и перебитый нос у одного, и шрам во всю щеку у другого, и золотые зубы у третьего, и отсутствие двух пальцев на правой руке у четвертого, и татуировки скорпионов на плечах, и прочее, прочее, прочее.

Их вытаскивают на берег по одному – и вроде бы я их всех знаю как облупленных, хотя никого из них никогда не видел. И не пойму, слушайте, в чем дело. Торможу со страшной силой. Чего вы хотите, три ночи не спал. А тут еще тина, водоросли, вонища, разбухли от воды…

И только когда последнего, без двух пальцев, достали из болота – дошло! Я бегом к уазику за папкой. Читаю – все сходится. Картина Репина «Приплыли». Если хотите «Гибель спецназа».

Он в очередной раз страдальчески сморщился, а мы – ошарашенно переглянулись.

– Но это значит… – начал Зуев.

– Вот именно, мужики, вот именно! – перебил его капитан. – Я снова на мели, или, как ты, Валерк, выразился, в тупике. Хуже – я в ж…е! Мне кто-то опять утер нос. И очень конкретно!

Эксперты определят точно, но я, слушайте, тоже не первый раз замужем, в смысле в милиции. И скажу без особого риска ошибиться: эти бедолаги провалялись в болоте недели две-три, не меньше. За исключением Чернова. Тот присоединился к их компании позже. Насколько – затрудняюсь ответить.

Но это не важно. Важно другое. Не удивлюсь, если эксперты установят, что тот день, когда с ними жрал водку последний раз лесничий, и оказался последним днем их жизни.

– Это что-то меняет? – поинтересовался Зуев. Я уже знал ответ капитана.

– Это, Валерк, меняет абсолютно все! – с раздражением отозвался тот. – Во-первых, Сухарева вчера грохнули не «оборотни». И сына его в заложники взяли тоже не они… И с бойцами Мясника возле