Книга Вопрос цены - Весела Костадинова

того же человека.

— Кто это? — мой голос был хриплым от напряжения.

— Если мои подозрения верны, — сказал Рамков, наклонившись ближе, — его зовут Борисов. После того скандала он пропал. Возможно, стал работать по найму…… искать грязь по заказу. Я бы и не подумал на него, но эта статья…… забавно получается, Оливия, то, что было направлено против тебя, теперь, возможно, сыграет тебе на руку.

Я молча посмотрела на Рамкова, он же снова отсалютовал мне стаканом. Войны между нами так и не случилось.

В принципе, больше оставаться на приеме смысла не было: я узнала все, что хотела. Уверена, что в остальном Костя справится и без меня, тем более, что он явно весело проводил время. Морозный воздух обжёг лицо, как только я вышла из здания, и сразу стало легче дышать. Тишина улицы резко контрастировала с шумом приёма, и это помогло мне на мгновение остановиться и привести мысли в порядок.

Подъехал Николай, не давая мне замерзнуть и открыл двери машины: как всегда невозмутимый, как всегда уверенный как скала. Я быстро села в машину, наслаждаясь тёплым салоном после холода на улице и откинулась на спинку сиденья, пытаясь собрать мысли в кучу. Впереди была ещё масса работы, особенно с учётом того, что проекты, которые мы запустили, начинали набирать обороты.

Олег был прав: мы действительно приближались к финишной черте, и «Агора» уже укрепила свои позиции на рынке. Но впереди была сделка, от которой зависело многое. И я знала, что эта спокойная фаза не продлится долго. В отношениях с Перумовым наметилось затишье, но его ненависть не исчезла, она просто ждала момента, чтобы вырваться наружу.

Борисов… это имя нужно было обсудить с Олегом и Володей как можно скорее. Кто-то с такими навыками мог представлять серьёзную угрозу для нас, и чем быстрее мы получим на него информацию, тем лучше. А Косте следовало поручить своё расследование — у него всегда были надёжные источники, и он умел доставать нужные сведения даже из самых скрытых уголков.

— Домой, Оливия Германовна? — тихо спросил Николай.

— Что? — я не сразу поняла, о чем он говорит. Внезапно я вспомнила разговор с Кларой, её усталость и боль, её советы. Неужели у нас, действительно, не остаётся выбора, кроме как быть любовницами в мире сильных мужчин? Я почувствовала, как холод пробирается внутрь, несмотря на тепло в машине. Эта мысль жгла сильнее любого мороза.

Я никогда от него ничего не ждала, не хотела ни его денег, ни его влияния. Мне достаточно было того, что у нас есть. Я не задумывалась хочу ли стать для мужчины чем-то большим, чем просто любовница, даже не предполагала, что такие мысли меня касаются. Но сейчас…. После того, что увидела на приеме, после того, что услышала от железной Клархен…

И как я что-то могу ждать от Олега, если сама загнала себя в такие рамки? Права Клара, сотню раз права — пытаясь играть на равных с мужчинами, мы сами сажаем себя в клетки.

Коля терпеливо ждал моего решения.

Я машинально дергала золотое сердечко на шее, подаренное Мариком на мое 20-тилетие. А ведь за эти три недели Олег ни разу не сделал мне ни одного подарка.

Да и как он мог это сделать, если любой его шаг я могла воспринять как покупку? Я сама себя загнала в ловушку из собственных принципов и убеждений, и выхода из нее не видела. Где та невидимая грань, которая поможет мне оставаться собой, но иметь хоть малейший шанс быть на равных рядом с тем, кого……

Люблю?

Слово «люблю» прозвучало в моей голове неожиданно, застав меня врасплох. Я никогда не позволяла себе думать об этом так откровенно. Любовь? Что это за чувство в наших условиях? Я не могла себе позволить зависеть от Олега, не могла дать ему власть надо мной — так я говорила себе все это время. Но разве я не зависела от него уже сейчас, не искала его тепла и силы?

Молодец, Олив, ты снова встала на старые грабли. Поздравляю, номинант на премию Дарвина!

Оставался лишь один вопрос, который остро встал ребром для меня.

Любил ли Олег меня так же, как я полюбила его? Или я была для него лишь временной союзницей, очередным элементом игры? Наши отношения были полны страсти, заботы, нежности, но могли ли они перейти в нечто большее? Любил ли Олег или просто наслаждался ситуацией?

— Отвези меня домой, Коля, — слабо попросила я. — Ко мне домой.

— Олег Анатольевич будет не доволен….

Я понимающе кивнула, чувствуя, как тяжесть мыслей продолжает давить. Олег был человеком, который привык получать то, что хочет, но сейчас мне нужно было время для себя, время, чтобы подумать. Я не могла продолжать жить в тени его силы, задаваясь вопросами о том, что для него значат наши отношения.

— Я знаю, Коля, — ответила я, устало опуская голову. — Но сегодня мне нужно побыть одной. Просто отвези меня домой. Я позвоню ему… позже.

Олег позвонил сам, почти сразу, как только я вернулась домой. Я еще не успела снять пальто, когда телефон тихо завибрировал в кармане. На экране высветилось его имя, и на мгновение я замерла, держа телефон в руке. Я обещала позвонить позже, но он не стал ждать.

— Лив, — его голос прозвучал мягко, но с ноткой тревоги. — Почему ты не приехала?

Вздохнув, я попыталась собрать мысли в кучу, осознавая, что не готова говорить с ним прямо сейчас. Но молчать тоже не могла.

— Олег, мне просто нужно было побыть одной, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Ты знаешь, что я не из тех, кто убегает, но… сегодня…. Я устала.

Он помолчал.

— Расскажешь?

— Завтра. В подробностях. Тебе и Володе. Новости интересные.

— Только новости, Лив? — он знал, чувствовал, что со мной что-то происходит.

— Конечно, — что я могла ему еще сказать? И уж точно не собиралась выносить мозг. — тебе понравятся.

Олег снова помолчал, и я почти слышала, как он взвешивает каждое слово.

— Ладно, Лив, — наконец произнёс он. — Как знаешь….

Ничего я не знаю, Олег. Совсем ничего.

30

Утром, если кто и лучился счастьем и эйфорией, то это был Костя. Он буквально порхал по офису, сияя, как новогодняя елка. Когда он зашел ко мне в кабинет, улыбка на его лице была такой широкой, что я невольно хмыкнула.

— Суббота, утро, офис…. А ты такой довольный, что аж тошно становится. Иди, понервируй Дианку, попроси у нее лимона.