Книга Ниочёма-3 - Дмитрий Николаевич Матвеев

состояние. Она пару раз применила конструкт на себе, потом еще по паре раз на Вере и Алёне. В завершение наполнила свой резерв доверху и лишь тогда решилась отпустить Верину руку.

Ничего на неё не обрушилось, сильней болеть тело не начало, но, к сожалению, и слабей тоже. Захотелось выйти, размяться, сделать несколько упражнений – вдруг поможет, вдруг убавит боль. И, как назло, именно у её дверки лежал безмозглый Уссурийцев.

Маша, старательно глядя куда угодно, только не на труп, принялась вылезать из машины. Сделала шаг в сторону и, оступившись, чуть не упала. Автоматически глянула под ноги и, конечно же, покойник оказался прямо перед ней. Хорошо ещё, лица его не было видно, но и этого вполне хватило. Маша сумела отбежать на несколько шагов в сторону и принялась вытравливать содержимое желудка.

Чуть успокоившись, обтерев лицо, она развернулась к машине и дернулась было снова ставить защиту: рядом с трупом стоял незнакомый человек. Одет он был как нищий степняк: в донельзя рваный халат и до блеска засаленный войлочный колпак. Несло от него как от трех выгребных ям разом. Но при этом ботинки на нем были отличные, европейские, военного образца, плотно зашнурованные до самого верха. На плече висела винтовка, из тех, что используются в европейской армии, а грязная борода была ярко-рыжего цвета, какого у степняков просто не бывает.

- Не беспокойтесь, мисс, - произнес человек с ружьем на чистейшем английском. – Я вас не трону. Лишь возьму причитающееся мне по праву.

Маша слегка запаниковала. Она прекрасно поняла: это «по праву» означает сбор трофеев. Не захочет ли странный чужак в числе другой добычи прибрать к рукам трёх девушек? Она напряглась и приготовилась вновь поставить щит.

Рыжий Каракалову начисто проигнорировал. Он нагнулся и ловко обшарил труп, не побрезговав перевернуть его на спину. К счастью, Маша успела отвернуться, иначе бы вновь побежала пугать перекати-поле. Но любопытство и осторожность заставили тихонько подсмотреть, чем же занимается чужак. А тот выудил из одного кармана документы Уссурийцева, из другого приличную пачку денег. Хмыкнул довольно и убрал всё куда-то под халат. Из брючного кармана добыл ключи от машины. Нажал кнопку, и спустя пару секунд ветер донес писк сигнализации.

Человек выпрямился, подбросил на ладони ключи. А потом, совершенно неожиданно козырнул. Было странно видеть, как грязная до черноты ладонь с обломанными ногтями прикладывается к колпаку, место которому на ближайшей помойке.

- Лейтенант Дженкинс, армия Европы. Прощайте, мэм.

С этими словами странный человек повернулся и ушел в ту сторону, откуда дул ветер. Минут через десять послышался звук мотора, откуда-то вырулил белый пикап и шустро запылил на запад.

- Кто это был?

Из джипа, держась за дверку, выползла на полусогнутых Вера. Судя по внешнему виду, было ей ничуть не лучше, чем самой Маше.

- Тот, кто пристрелил эту скотину.

Почему-то сейчас, после изъятия трофеев, мертвый Уссурийцев перестал быть для Маши страшным. Захотелось что-то сделать, чтобы отомстить ему за все пережитое, за все душевные и физические муки, за Олега, в конце концов. Хотя бы плюнуть на труп. Но желание как пришло, так и улетучилось: слишком это было мелко.

- Правильно, девочка, - прозвучал в голове голос предка. – он того не стоит. Вечером приходи ко мне, я кое-что покажу. Ты заслужила.

Из салона раздался громкий стон.

- О-о-о! Что это было?

В открытой дверке появилась голова Щукиной с растрепанными волосами и страдальческой гримасой на лице.

- Знали бы вы, как мне хреново! Чесслово, после той нашей пьянки, Маш, я чувствовала себя намного лучше.

Алёна опустила голову и увидела тело. В поле зрения попала как раз голова с аккуратным отверстием на палец выше переносицы.

- Сдох, сволочь! – с удовлетворением констатировала она, нимало не смутясь ни мертвым телом, ни брызгами разлетевшихся по округе мозгов.

Вылезла наружу, распрямилась.

- Получается, мы победили? – уточнила она.

- Получается, так, - откликнулась Каракалова.

И тогда Алёна задала тот самый вопрос:

– А что с Олежкой?

***

Олега, что называется, унесло попутным ветром. Ему крайне повезло, что в момент взрыва он успел не только стартовать, но и улететь от заминированного холма на полтора десятка метров. Ну и разогнался так неслабо. Нет, с воздушной волной в скорости сравняться он не успел, но уже не стоял на месте, и с каждой секундой двигался всё быстрей. Несмотря на это, пинок вышел знатный. Но если бы в момент взрыва Олег просто стоял на земле, не спасла бы никакая защита. Его просто раздавило бы ускорением.

Магия – сила! От рывка у Песцова не потемнело в глазах, не отрубилось сознание. Но закрутило, завертело, мгновенно сбив ориентацию, да еще принялось неслабо так мутить. Где верх, где низ, было непонятно. В какую сторону он летит, как долго, на какой высоте – всё было неизвестно. Он только и успевал, что постоянно обновлять свою защиту. Хорошо еще, что собственный стартовый импульс позволял хоть немножко, но опережать основную массу земли, поднятую взрывом.

Его догнала волна жара, добавила горячих ощущений и еще изрядную толику скорости. Может, и существовала в природе какая-то другая защита, более совершенная и мощная. Но у Недольмана таких конструктов не было, а в гимназии преподавали только один, самый примитивный, который явно не справлялся. Единственное, что могло дать Олегу хоть какой-нибудь шанс на выживание это – повторить тот же фокус, который он однажды проделал в мрачных подвалах ИСБ. И делать это нужно было немедленно.

Песцов обновил защитный конструкт и тут же принялся за дело. Потекла по канальцам-капиллярам энергия, застывая вокруг непроницаемым коконом. Но прежде, чем процесс завершился, за какие-то две-три секунды его неслабо так опалило и долбануло в спину тяжелыми каменюками. К счастью, в голову прилетела только пыль, но запорошить волосы не смогла: нечего было порошить.

Где-то вне пространства

- Явился, ниочёма?

Недовольный Песец восседал на крыльце в неизменном кресле с неизменным чаем в неизменной пиале.

-Почему ниочёма? – возмутился Песцов.

Он еще не до конца отошел от ощущений полёта, столь же беспорядочного, сколь и стремительного, еще не вполне осознал себя в