Книга Сильнее магии - Аманда Квик

– Это какое же?

Таддеус встал, взял бутылку и налил себе еще бренди.

– Ты не задала мне главного вопроса, когда я сообщил тебе, что, по мнению Калеба Джонса, кто-то готовится украсть самую бережно хранимую тайну общества «Аркейн», – сказал он.

Леона смотрела на него с опаской и с некоторым смущением.

– Насколько я помню, я задавала тебе немало вопросов, когда ты заговорил об этом, – промолвила она.

– Да, так оно и было. Но самых очевидных вопросов ты не задала, – настаивал на своем Таддеус. – Ты не попросила меня объяснить сути тайны, которая заставляет людей убивать.

Леона заморгала, а затем с отвращением бросила:

– Черт возьми!

– Ты могла и не спрашивать, верно? – Он приподнял бокал, глядя на нее, а затем снова сел в кресло. – Потому что ты все знала о формуле.

– Легенда о формуле основателя – это часть моего наследства, – призналась Леона. – Она передавалась через много поколений от матери к дочери. Сибилла считала, что одержимость Силвестера в его стремлении усовершенствовать эликсир, который, по его мнению, расширит и увеличит его паранормальные способности, – это чистейшей воды безумие. Он верил даже в то, что эликсир продлит ему жизнь. А Сибилла была уверена в том, что, в конечном счете, этот эликсир убил его.

– И, несмотря на это, она украла формулу?

Леона сердито посмотрела на него.

– Некоторое время она была его ассистенткой, – сказала она. – Она сделала копию формулы и, уходя от него, забрала ее. Она ее не украла.

– А зачем она это сделала, если считала, что эликсир не помогает?

– Одно время Сибилла надеялась усовершенствовать формулу – хотя бы ради того, чтобы доказать свое превосходство над Силвестером. Они до самого конца были непримиримыми соперниками. Но, в конце концов, Сибилла пришла к выводу, что использовать эликсир всегда будет опасно. И все же она не смогла уничтожить копию формулы. Во всяком случае, она намекает на это в своих записках.

– Потрясающе!

Леона широко развела руками.

– Очень хорошо! Тебе известно, кто я. Полагаю, не так уж и важно, каким образом ты пришел к этому выводу. Журнал, в котором Сибилла описывала опыты, был утерян. Никто из членов моей семьи не знает, что случилось с сейфом, в котором она, по предположению, хранила другие свои тайны. Но у меня есть две записные книги, записи в которых можно считать то ли ее дневниками, то ли письмами. В них она недвусмысленно описывает чувства, которые питала к Силвестеру.

– И что же еще она говорила про него? – спросил он.

– Среди всего прочего она называла его «невежественным обманщиком» и «большим лгуном».

– А почему она считала его лгуном?

– Он пытался обмануть Сибиллу, пообещав ей, что они будут работать бок о бок, делиться друг с другом секретами и развивать вместе свои силы. Она полюбила его и считала, что Силвестер тоже любит ее. Но когда она поняла, что он хочет всего лишь использовать ее в своем эксперименте по… размножению, Сибилла пришла в негодование. Она поняла, что в его жизни всегда будет только одна большая страсть, и эта страсть – поиск формулы. Поэтому она и ушла.

– Взяв с собой камень утренней зари и копию формулы, – договорил Таддеус.

– Она имела право и на то и на другое, – твердо сказала Леона.

Он улыбнулся.

– Что тут, по-твоему, смешного? – спросила Леона.

– По-моему, самое забавное в том, что я буду сопровождать прямую наследницу Сибиллы, колдуньи-девственницы, на первый Весенний бал общества «Аркейн», – ответил он. – А моей семье, да и всему Обществу ничто не может быть так дорого, как добрая легенда.

Глава 42

– Она – прямой потомок Сибиллы? – Гейб Джонс широко улыбнулся. – Вот подожди, узнает об этом Венеция.

Новый хозяин общества «Аркейн» сидел за своим столом в библиотеке – английский джентльмен до кончиков ногтей. Никому бы и в голову не пришло, подумал Таддеус, что Гейб – один из наиболее опасных людей в Лондоне, и все благодаря его талантам.

Как и многие его родные по линии Джонсов, Гейб был параохотником с рефлексами, чувствительностью и инстинктами, как у крупных хищников. Даже когда Гейб находился в состоянии покоя и ни о чем не волновался, любой, кто обладал хоть каким-то талантом, мог сразу ощутить паранормальную энергию, так и рвущуюся из него.

– Подожди, пока я узнаю о чем! – раздался от дверей в библиотеку голос Венеции. Заметив Таддеуса, она улыбнулась. – Таддеус! Как я рада тебя видеть! Я не знала, что ты здесь.

– Добрый день, Венеция! – Таддеус встал. – Выглядишь великолепно – как всегда. Ты только что фотографировала кого-то?

– Вообще-то да, – кивнула Венеция.

В дополнение к основной роли жены главы Общества Венеция была модным фотографом, спрос на которого был весьма велик. Однако лишь немногие из ее богатых и высокопоставленных клиентов знали о том, что ее таланты фотографией не заканчиваются.

Талант позволял Венеции четко видеть ауры людей. Надо сказать, что многие из тех, кто обычно потешается над всем, что касается паранормального, весьма серьезно относятся к аурам. Эти люди признавались, что испытывают странную, непонятную неловкость, или восхищение, или какое-то другое чувство рядом с некоторыми особами.

Все дело заключалось в том, что они попросту ощущали слабый шепот ауры человека, о котором шла речь. Те же, кто обладал сильными паранормальными способностями, могли с легкостью различить ауры, окружавшие других людей. Но лишь немногие имели редчайший вид второго зрения, которое позволяло им видеть полный и уникальный спектр ауры другого человека, и Венеция принадлежала к их числу.

– Ты никогда не догадаешься, кого Таддеус будет сопровождать на первый Весенний бал, – сказал Гейб, подходя к жене, чтобы поздороваться. – Женщину, работающую с кристаллами, которая случайно оказалась прямым потомком Сибиллы, колдуньи-девственницы.

Венеция изумленно посмотрела на мужа.

– А я считала, что история Сибиллы и камня утренней зари – всего лишь очередная легенда, появившаяся в обществе «Аркейн».

– Знаешь поговорку о том, что в каждой легенде есть доля правды?

Приобняв жену, Гейб быстро поцеловал ее, как это сделал бы любой другой муж, однако Таддеус тут же ощутил в их мимолетном объятии жар интимности и любви. Хозяин общества «Аркейн» был счастлив в браке.

– В свою очередь, существуют две версии каждой доброй легенды, – проговорил Таддеус, наблюдая за тем, как Венеция садится за стол напротив него. – Леона определенно чувствует, что камень утренней зари принадлежит ей. По ее словам, он когда-то принадлежал Сибилле, и я подозреваю, что она права.

– Проблема в том, – промолвил Гейб, – что камень, как и формула, похоже, весьма опасен.