Книга Анархия. Неумолимое возвышение Ост-Индской компании - Уильям Далримпл

прибыл в лагерь Мунро, сидя в своем огромном паланкине с эскортом всего из 200 всадников.70 Было около четырех часов дня, - писал Жантиль, - генерал все еще обедал и, по английскому обычаю, после десерта проезжал мимо порта. Облако пыли, поднятое лошадьми кавалерийского эскорта наваба-визиря, вызвало тревогу, зазвучали барабаны, и все бросились на свои места. Но в этот момент появились два гонца и объявили о прибытии наваба-визиря".

К своему удивлению, Шуджа обнаружил, что "английские джентльмены сняли свои шляпы, проявили все знаки уважения, согласно обычаям своей страны, и вели себя очень приветливо. Они стояли перед ним, сложив руки вместе [то есть хлопали]". Он был восстановлен в уменьшенной версии своего прежнего королевства, под бдительным оком британского резидента и под охраной полка ротных сепаев, за присутствие которых он должен был выплачивать огромные субсидии, в дополнение к огромной военной компенсации в 5 миллионов рупий.*

Император Шах-Алам тем временем делал все возможное, чтобы наладить отношения с Компанией, с которой он вел тайную переписку на протяжении всей Баксарской кампании. С его точки зрения, Буксар был битвой между тремя его слугами, каждый из которых присягнул на верность трону Великих Моголов, и поэтому он должен был сохранять нейтралитет. На протяжении всего сражения он оставался в своем шатре, решив продемонстрировать свое неодобрение того, что он считал глупой конфронтационной стратегией Шуджи.

Вскоре после Буксара, когда Шуджа со своей армией бежал в Авадх, чтобы продолжить сражение, Шах Алам и его телохранитель Моголов задержались у поля боя и отправили гонцов к Мунро с просьбой о размещении. Как и после поражения при Хельсе восемнадцатью месяцами ранее, Шах Алам сыграл ловко, понимая, что он гораздо полезнее для Компании как союзник, чем как враг.

Вскоре после окончания битвы, "как только визиря наваба увидели бегущим по ту сторону реки, император, который таким образом остался на свободе, послал за англичанами, отправив почетные одежды для Мунро, Мир Джафара и Ванситтарта, и таким образом открыл переговоры. Они, найдя такой благовидный предлог для продвижения своих собственных дел, удвоили темп и присоединились к нему через несколько часов".

Император хотел, чтобы Компания знала, что Шуджа не был его другом, и даже пригрозил, что если визирь и англичане придут к соглашению, "я уеду в Дели, потому что не могу думать о возвращении в руки человека, который так плохо меня использовал". Тем временем Мунро прекрасно понимал, что марионетка Шах Алам может дать экспансионистским амбициям Компании печать легитимности Моголов: "Чтобы не вызывать возмущения или зависти к нашей власти у короля или знати империи, - писал он в Калькутту, - мы будем делать все под санкцией его власти, чтобы казалось, что мы получаем от него наши приобретения и действуем в войне под его руководством".

Под защитой Компании и в личном сопровождении своего бывшего противника генерала Карнака Шах Алам направился сначала в Бенарес , а затем в Аллахабад , где Компания поселила его в великолепном старом могольском форте, построенном его предком Акбаром в благоприятном месте слияния Ямуны и Ганга. Там он ожидал прибытия человека, которого директора отправили из Лондона в Калькутту, чтобы навести порядок в беспорядке, созданном жадностью их неуправляемых слуг, на том основании, что лучший егерь - это бывший браконьер.

Это был Роберт Клайв, барон Плэсси, недавно получивший титул и ставший все более грузным.

Новости о войне против Мир Касима и о том, что Бенгалия снова стала "сценой кровопролития и смятения", достигли лондонской штаб-квартиры компании на Лиденхолл-стрит в феврале 1764 года; вскоре после этого пришло известие о резне в Патне . Поговаривали о поражениях, растущих военных расходах и финансовом хаосе, что, в свою очередь, вызвало панику среди инвесторов и ажиотаж на фондовом рынке. Цена акций компании быстро упала на 14 процентов. На собрании акционеров один из обеспокоенных инвесторов предложил Клайву немедленно вернуться в Бенгалию в качестве губернатора и главнокомандующего. Акционеры единогласно проголосовали за эту резолюцию.

С тех пор как он вернулся в Англию , Клайву удалось быстро реализовать две свои самые большие амбиции: получить место в парламенте и пэрство, хотя ирландское, которое тогда считалось гораздо менее значительным, чем английское, дававшее его обладателю место в Вестминистерской палате лордов. Он покупал землю и собирал поместья, конфликтовал с директорами Компании и быстро заскучал: "Мы не так счастливы в Англии, как вы себе представляете, - писал он Карнаку в мае 1762 года. Многие из нас завидуют вашему образу жизни в Индии". Поэтому, когда ему предложили занять пост губернатора Бенгалии с беспрецедентными полномочиями по реформированию правительства и установлению контроля Компании над огромными пространствами Азии, он не стал колебаться. На закате 4 июня 1764 года он отплыл из Портсмута на корабле "Кент" для своего третьего назначения в Индию. Он оставил жену и детей на причале, а вместо них его сопровождали французский повар, оркестр из четырех музыкантов и двенадцать дюжин сундуков шампанского.

Как всегда, у Клайва было потрясающее чувство времени - или, возможно, везение. Когда в апреле 1765 года "Кент" пришвартовался в Мадрасе, на борт сразу же принесли новости о победе Мунро при Буксаре, занятии Авадха и смерти недавно восстановленного Мир-Джафара. Осознавая, что это положительно скажется на курсе акций Компании, Клайв первым делом тайно написал шифром своему агенту в Лондоне, чтобы тот заложил все свое имущество и купил как можно больше акций Компании. Затем он написал директорам. Как всегда безжалостный и язвительный, он понимал, насколько радикально эта новость меняет весь политический ландшафт: "Мы наконец-то достигли той критической конъюнктуры, которую я давно предвидел", - писал он председателю EIC. Я имею в виду ту конъюнктуру, которая делает необходимым для нас определить, можем ли мы или должны взять всю [Империю Великих Моголов] себе".

Мир Джафар мертв, а его родной сын - минор. Шуджа Даула изгнан из своих владений; мы владеем ими, и едва ли будет преувеличением сказать, что вся империя в наших руках... Можно ли сомневаться, что большая армия европейцев эффективно сохранит за нами суверенитет, как я могу его назвать, не только держа в страхе амбиции любого сельского принца, но и сделав нас столь грозными, что ни один французский, голландский или другой враг никогда не осмелится пристать к нам?

Мы действительно должны стать Набобами, если не по имени, то по факту, и, возможно, совершенно без маскировки... Мы должны идти вперед, ибо отступить невозможно... Если богатство и стабильность - цели Компании,