Книга Написанное остается - Александр Леонтьевич Петрашкевич

он, не при нас будь сказано?

А н т о н и й (торжественно). Блаженны чистые сердцем, ибо они бога узрят.

С а в о с ь. Видать, скоро уже встретимся. Как лето, так еще слава богу, а зимой ой как хвораю. Вот как затиснет, как защемит…

Х а р и т о н (очень ласково). Прищеми, Савоська, язык и похристосуйся.

Савось и Антоний целуются. Старик уходит на «правый фланг». К Антонию подбегает Агафья. Он ощупывает ее лицо. Женщина в восторге.

(Докладывает.) Сестра Агафья. Моя баба. Можно, ета самая, сказать, первая ревнительница благочестия.

А н т о н и й (торжественно). Блаженны кроткие, и земля им в наследство.

А г а ф ь я (христосуясь). Если бы ваши словцы да богу в ушки! А то уже (всхлипывает) сколько разочков нечестивые на огородики замахивались.

С а в о с ь (шепчет). И обрежут, если минимума не дашь.

А г а ф ь я (зло, но сдержанно). По кишкам тебя пусть резанет с твоим минимом.

М а т в е й. Харитон, уйми свою бабу! Это же не доведи господь!

С а в о с ь. Ее же, язву, хлебом не корми, только дай кому в ляжку вцепиться.

П р а с к о в ь я (испугавшись за отца). Папа!

Х а р и т о н. Савось, ета самая, замолчишь ты сегодня али нет?

А н т о н и й (спокойно). Следующий!

Х а р и т о н. Подходи, ета самая, Галиночка, подходи!

Прасковья подталкивает Галю. Антоний тщательно ощупывает лицо девушки, рука его скользит по ее руке. Галя отодвигается от Антония, а тот стремится похристосоваться с нею. Прасковья подталкивает дочь в спину.

А н т о н и й (восторженно). На ней прославится имя господне, и жених ее небесный грядет в полунощи!

А г а ф ь я. Не очень-то она небесного жениха ждет. Больше на культурника этого глаза пялит.

П р а с к о в ь я (шипит). Чтоб ты так к горячему железу пристала, как ты к нам пристаешь.

А г а ф ь я. Сама крутящая, и дочка твоя крутелка.

Х а р и т о н (истерично). Чтоб вам подавиться, аль грех, аль нет?!

Агафья и Прасковья целуются.

А н т о н и й (спокойно). Без истерики, брат Харитон. Кто следующий?

Х а р и т о н. Кто следующий?

М а т в е й. Бегу!

Х а р и т о н (докладывает). Брат Матвей! С фермы.

М а т в е й. С хвермы! С хвермы!

Антоний кое-как, наспех ощупывает лицо Матвея. Старику пора было бы уже отойти и уступить место Ульяне и Марьяне, а он начинает жаловаться.

Ревматизм у меня, святой наставничек, паралич на него! И чем я только не натирался!

А н т о н и й (нетерпеливо). Блаженны страждущие и болящие, ибо помилованы будут.

М а т в е й. На вас, святой наставничек, вся надежда.

Х а р и т о н (ласково). Матвейка, опосля про хворобы, опосля!

М а т в е й (отмахнувшись от Харитона). Знаете, от натирания кожа чулком слазит, а кости все равно гудуть. Не приведи господь, как гудуть!

Единоверцы начинают шипеть на старика, но его уже невозможно остановить.

Помню, прошлым летом перед петровым днем встречаю Сынклету с Войлохов, может, знаете, она Захаровому брату кума и в Мотиёве замужем была за троюродным братом кривого Якова. Разговорились…

С а в о с ь. Пошел Матвейка лыко драть!

М а т в е й. Ага! Разговорились, а она и рассказывает, вроде свекор ее натирался, и чем бы вы думали? Гусиным гов…

А н т о н и й (зажимает Матвею рот рукой). Заткни фонтан свой (набожно), брат мой, дай отдохнуть и фонтану, сказано у апостола!

М а р ь я н а (отталкивая старика). Пусти, Матвей.

М а т в е й (зло). А что ты меня толкаешь, что ты меня туркаешь?

У л ь я н а. Отодвинься, отсунься, хватя. Дай другому!

Марьяна и Ульяна бросаются на шею Антонию и начинают христосоваться, да так истово, что тот не может освободиться от них.

М а р ь я н а (плачет). Одинокие мы как персточки…

У л ь я н а  и  М а р ь я н а (вместе). На тебя, любый, вся надежда!

А н т о н и й (торжественно). Блаженны алчущие и жаждущие, ибо они постятся.

С а в о с ь. Девчатки они у нас еще, потому и плаксивые не в меру.

Х а р и т о н (строго). Савось!

Входит  Т э к л я.

Т э к л я. Мой-то опять глаза залил. Пока в кладовку загнала (показывает ключ), вот на минуточку и припозднилась.

Х а р и т о н. Собираетесь, как на общее собрание.

С а в о с ь (Антонию). Славная молодица, только мужик у нее шибко пить начал, так она, бедная, к нашему стаду и прибилась.

А н т о н и й. Надо сделать так, чтобы и он причастился к святой вере нашей!

Х а р и т о н (безнадежно). Пробовали!

С а в о с ь. А он на троих как причастится, так у него одни разговоры: держись правой стороны, и тебя никто никогда не зацепит. Шоферня, не при нас будь сказано, что и говорить.

А н т о н и й. Следующий!

Х а р и т о н. Все, ета самая…

А н т о н и й (удивленно). Как все? Я вас не понимаю! А где люди? Что же это за явка?

С а в о с ь. Все тут, не при нас будь сказано.

Х а р и т о н. Остальные, ета самая…

С а в о с ь (передразнивает). «Ета самая, ета самая». Отреклись остальные! И наша (кивает на Галю), видать, сбежала бы, если бы Прасковья перед каждым молебном прочуханки не давала.

П р а с к о в ь я. Папа, замолчи! Без тебя скажут.

А н т о н и й. Нет, почему же, говорите. Все говорите!

Х а р и т о н. Брат Кирила отрекся, сестра Вера отреклась, Мефодий Концевой к нечистикам перебежал…

С а в о с ь. Настя Зуева хвостом накрылась.

М а т в е й. Никита заикастый ни в дугу…

С а в о с ь. А возьми, не при нас будь сказано, Зоську Смык, Захара Дылу. Да мало ли еще кто дал деру.

А н т о н и й (угрожающе, неистово). Прокляну! Синедрионом судимы будут отступники! Знамения на их головы! В преисподней гореть будут, где вопль и скрежет зубовный. Смерти просить будут, а умереть не смогут!

Х а р и т о н. Давно, ета самая, пора.

С а в о с ь. А тебе так и скребет? Дождаться, бедный, не можешь?

А н т о н и й. Позор! Позор! И еще раз позор. Я удивлен. Я… Я… Не знаю, что и сказать. Секта фактически развалилась, а они рассуждают, они спокойненькие. Я полчаса в храме господнем, а хоть кто-нибудь из вас вспомнил о боге? Нет, никто из вас не вспомнил о боге! Потому что в мыслях ваших приусадебные участки, болезни, женихи, алкоголики, только не всевышний! Вас разъедает ржавчина индивидуализма, вы грызетесь между собой, аки псы. Вы потеряли перспективу!

М а т в е й (Харитону). Что потеряли?

Х а р и т о н. Перспективу.

С а в о с ь. Не было у нас никакой перспективы!

М а т в е й. Если потеряли, видно, была.

А н т о н и й. Вас заедает консерватизм…

С а в о с ь. Известно, заедает. Наши же в баню не ходят, а дома какое мытье? Так, грязь размазывают.

Галя не может удержаться от смеха и получает от Прасковьи по шее.

А н т о н и й (очень спокойно и даже ласково). Перед тем, как дать согласие поехать к вам, молился я…

Х а р и т о н. Истинно!

А н т о н и й. Стою на коленях час, стою два, три стою и четыре…

Х а р и т о н. Сам видел. Я уже, ета самая, батонов успел набрать, свежемороженой рыбы достал, в скобяные товары забежал, прихожу, а ясновидец стоит! Пусть, ета самая, Тэкля скажет.

Т э к л я. Истинно!

А н т о н и й. Молюсь пятый час…

М а р ь я н а (восторженно). А божечко!

А н т о н и й. Молюсь шестой, седьмой, восьмой…

У л ь я н а. Святая Авдотья!

А г а ф ь я. На колени! На колени!

Сектанты опускаются на колени.

Х а р и т о н. Вот, ета самая, как люди молятся.

А н т о н и й. Девятый час тоже