Книга Шиза, Хром и всякая хтонь - Влада Багрянцева

даже без оливье. В старый купеческий дом ввалились под бой курантов, и Хром вспомнил удивленное лицо старушки с гулькой на затылке и ее отборные проклятия в адрес внука, которого внесли на руках. Винни она при этом назвала продажной женщиной и хотела выгнать веником, но спустя некоторое время за столом уже подкладывала ей соленья и подливала наливки. После первой порции оливье, от которого даже на душе полегчало, Хром вроде бы пробубнил благодарности хозяевам, а потом пожелания коням. Винни – хорошего мужа, Шизе – мозгов побольше, а Бабаю…

– А где Бабай? – спросил он, глядя на Шизу, и тот икнул в полном недоумении.

Пришлось ехать за Бабаем, которого они забыли в клубе и которого почти прикатала на продолжение банкета дама с начесом, а потом опять ели и пили, ели и пили…

– Оглоблю тебе в рыло, это что еще такое! – прокаркал старухин голос в коридоре, и Хром вздрогнул – от этого голоса плеснуло в спину черным, как смолой. Если за праздничным ужином они кушали и пили, это еще не значило, что сущности, обитавшие тут, сыты по всем своим пунктам.

Он вытерся полотенцем и вышел. Бабка стояла в розовой ночнушке у обувницы и гнала с полки толстого черного кота, который устроился на тапках.

– Хрен ты моржовый, а не Вася, – заявила бабка, и Хром хотел было прояснить этот момент, но понял, что это не ему. – Слезай, кому говорят, прах тебя раздери!

Кот с неохотой покинул нагретое место, и бабка, выпрямившись, уставилась на Хрома. Маленькими и блеклыми, но цепкими глазами, как ведьма из старых сказок. Точно откроет беззубый рот и прикажет полезать в печь, но, во-первых, челюсть у нее была по последней моде – вставная, а во-вторых, Хром ей сразу вчера понравился.

– Проснулся, душенька? Идем, покушать положу, бутеров тебе с огурцом соленым, как новенький сейчас будешь! – пообещала она, беря его под руку и уводя на кухню.

За минуту пути из Хрома будто выдавили всю мотивацию и желание что-то делать, захотелось лечь обратно в кровать и спать до завтра, и если бы он вовремя не отцепил от себя птичью лапку бабки Фроси, то точно бы так поступил. Уж она бы сосала до победного.

– Вы уж простите, у меня после вчера энергии не то чтобы много. Самому бы хватило, – проговорил он, и бабка цокнула.

– Видящий, что ль? Тьфу тебе на плешь, лихоманка тебя задави. Развелось вас как грибов. Садись, садись, огурец все равно дам. И помидору, вкусная, сама варенье варила.

– Да у вас тут у самих рассадник всякой хтони, – буркнул в ответ Хром.

– Так чего ты хочешь, душенька! Лихое тут место, на пересечении.

– Чего пересечении?

– Чего-чего! Ничяго. Ешь. Не все тебе знать положено, знал бы – не спрашивал.

Она строго брякнула посудой о деревянный стол, и Хром решил не доставать больше такими вопросами. Надо будет, у Яра уточнит, а сейчас и правда лучше пожрать. К огурцу еще полагались шпроты, хлеб и майонез, бабка сказала, что после них точно станет хорошо, навела чаю и сама села за стол с кружкой. В хрустальной вазочке посреди стола лежали баранки и круглое печенье в форме подсолнуха. Хром решил спросить другое:

– А почему Ярослава все зовут «Солнышко»?

– Так я его все детство Ярило звала. Всяко лучше бредней его мамаши и папаши. Ярослав, вы подумайте! Они в девяностых подались в какие-то кедры звенящие, потом в другую секту, там поныне и живут, в общине. Ни тебе машинешки, ни пашпорта, ни пензии, ни машинки стиральной. Я приезжала к ним, пока внук был маленький, так им хоть лопатой по хребтине – все одно про бога, чем бог пошлет, по воле божьей. Они там телевизор смотрят всем табором только с разрешения старшого, новости, чтоб в курсе быть. И усе. Ты огурец-то ешь.

– Ем. Вам же не восемьдесят девять, да?

– Чуть поболя, конечно, но, когда паспорта эти начались, тьфу… Ешь, ешь. Как все встанут, так и ужинать будем.

– Ужинать?

– Так время – четыре вечера. Пора уж.

Из комнат все начали выползать гораздо позже пожеланий бабки Фроси, часам к шести. Первая – Винни, которая спросила, где можно умыться, потом Шиза, который доспал свое после их с Хромом утренней сцены с Олей и проснулся уже собой, потом Бабай и последним – Яр.

– О, смотрите-ка, жаних! – обрадовалась бабка. – Всю жись ходил в штанах с мотней растянутой, а тут приоделся прямо! Джинци надел!

Ярослав, хоть и здоровый мужик под два метра роста и с бычьей шеей, на миг стал похож на школьника, которого застукали с любовной запиской отличнице.

– Баб, ну не начинай, а, – произнес он, бросая на Винни косой взгляд. – Чаю нальешь?

Ужинали в большой комнате, за общим столом, куда снова выперлось полхолодильника со вчерашними изысками, и, хотя у всех было жуткое похмелье, от селедки под шубой не отказался никто. Пока все сонно тыкали в тарелки вилками, бабка Фрося комментировала вчерашнее выступление президента и призывала всех быть сознательными и не пропустить голосование.

– Ты сначала обереги все выкинь свои, а потом призывай, – напомнил Яр, и она расфыркалась.

– Так, а чего, а чего? Это вот одно другому никак не мешает.

– Кстати, я вчера спрашивал, да забыл, видать, – сказал Хром. – Над кроватью у вас такой помпон на деревяшке, это для чего?

Шиза насмешливо хмыкнул.

– Так это… – наклонился к нему и сказал на ухо: – Волчья пилотка.

Винни начала хохотать, как вчера, увидев лицо Хрома, а Бабай смеяться не мог, потому что его мутило, поэтому вымученно улыбнулся.

– Это оберег от семейного разлада, – пояснил Яр со вздохом. – Чтоб муж налево не ходил.

– Ваш муж вам изменял? – спросила Винни у бабки Фроси.

– Собирался, – ответила та. – Но умер. От сердечного приступа.

Пересечение

Чем дольше торчали за столом, тем сильнее Хрома одолевали смутные сомнения, хорошо ли вообще то, как в итоге сложились события новогодней ночи. Интересно, что бабка