Книга Наследница - Екатерина Белова

которому есть, что терять. Ясмин хотелось приблизить, увеличить, как движением пальца на айпаде, чтобы рассмотреть ту невидимую черту, изменившую его безвозвратно, но он уже отвернулся.

Отвлеклась она только когда в круг встал Лён и, активировав серебристый кнут, щелчком направил его в сторону Ясмин:

— Я вызываю тебя.

Абаль автоматически перехватил ее за пояс и притиснул к себе ещё крепче. После поколебавшись отпустил.

— У тебя пятый порядок, — сказал он тихо. — А если не справишься, я помогу. Меня руны не возьмут. Я же не совсем человек.

Наверное, он врал. Он наверняка бы погиб, шагнув в круг чужого тотема. Особенно такого сильного, как Бересклет. А это значило, что бой нужно закончить очень быстро, чтобы не волновать милого по пустякам. Даже если круг его не сожжет, то змеиную шкурку попортит основательно.

Ясмин потерлась носом о его щеку и шагнула в круг. Тишина стояла такая, что было слышно потрескивание рун и испуганный пересвист малиновок в саду. Внутри круга дождя не было, только воздух плыл от играющей силы. Ясмин сразу распустила три цветка, поскольку опасалась Лёна. Тот всегда ее не любил.

— Чтобы не тратить время, сразу поясню, — сказала она устало. — Мое оружие шагнуло на пятый порядок и я плохо его контролирую. Вчера я убила мастера Эгира, хотя совсем этого не хотела. Я вынуждена тебя предупредить, Лён…

— Выйди из круга! — закричала тетушка Ле-Ле, и Ясмин оглянулась.

Это она ей?

Нет. Лёну. Ясмин перевела взгляд на Лёна, и тот дрогнул. Умирать он не хотел. Он, как и все злые дети просто хотел хорошенько пройтись кнутом по сбежавшей от него кукле. Ему в голову не приходило, что поломанная игрушка может дать сдачи. Ясмин пожала плечами и оглянулась:

— Калох, ты?

— Нет, сестра, — насмешливо отказался Мечтатель. — У меня оружие всего второго порядка. Отец уже пробовал передать мне тотем, но боги воспротивились. Они любят сильных.

Ясмин вздохнула и повернулась к Айрис. Та уже встала и покачиваясь подошла к ней. Руны ее пропустили, вспыхнув костровой цепью.

Встала напротив. Глаза в глаза.

— Прости, — сказала она неловко. На щеке набухла алым полоска шрама. — Не знаю, что на меня нашло. Мама все десять лет только и говорила, что о тебе, а этот… мастер Файон, приходил, рассказывал про тебя. Я думала, ты предала Бересклет и ну… Теперь с ним.

Ясмин мгновенно ощутила себя перегоревшей спичкой. Секунду назад она полагала, что ей придётся биться с каждым из Бересклетов, но… Она стёрла в щеки Айрис набежавшую нить крови, после, повинуясь жалости, обняла ее.

— И ты прости. Я была слишком жестока, забыла, какой ты ещё ребёнок. Варда слишком жестока обошлась с нами. В общем… ты не думай, мой дом всегда открыт для тебя, и я стану покупать тебе чертовы йогурты каждый вечер. Я и лавочку присмотрелась, там всегда что-то новенькое.

Айрис шмыгнула носом.

— Я останусь. По крайней мере пока. Я не могу оставить Чернотайю, я родилась здесь и здесь мой настоящий дом, — после легонько толкнула Ясмин в грудь. — Я передаю свои победы тебе.

Ясмин успела взять ее за пальцы, но Айрис тут же выскользнула. Улыбнулась и вышла из круга. За ней поспешно шагнул Лён.

— Кто-то ещё? — тихо спросила Ясмин. — Мама? Место главы твоё по праву, я не стану сражаться.

Мама тяжело поднялась с колен. От ее легкокрылой стрекозиной грации не осталось и тени.

— Нет. Я буду плохой главой, детка. Я отказываюсь.

— Отказываюсь, — подтвердила Айрис.

Следом Мечтатель. После отказ подтвердил каждый из Катха, потом из Древотока. Тетушке Клиане пришлось дать успокоительные смолы, но и те постоянно выпадали из искривлённого в плаче рта. Прошло не меньше двух десятков лепестков, прежде чем она смогла произнести отказ внятно.

— Принимаю, — шепотом сказала Ясмин.

Сердце заколотилось пойманной рыбкой. Рунный круг полыхнул золотом. И стало резко заметно, что день погас, и вокруг настала беззвездная тихая ночь. Только в саду надрывалась малиновка.

Рука поднялась вверх без ее участия, и Ясмин невольно похолодела. Не очень-то ей нравились шутки. Но страх прошел, а следом прошло и сомнение. Инстинктивно она чувствовала правильность незримого ритуала.

Запястье загорелось болью, и его обвила руническая вязь, смысл которой давно затерялся во тьме веков.

Глава 24

Несколько секунд Ясмин боялась проснуться. Стояла в напряжении, вцепившись в собственную руку, и с ужасом ждала, что откроет глаза. Но миг шел за мигом, а она оставалась внутри погасшего круга.

Спустя десяток лепестков она жалела, что не проснулась. Потому что с противоположной стороны импровизированной арены на неё смотрели Хрисанф и Верн, а поодаль от них с колен уже поднималась мама. А позади, как верный страж, оставался Абаль. Ясмин закрыла на минуту глаза и приняла решение.

— Я ненадолго, — сказала она, обернувшись к Абалю. — Так давно не видела маму.

Абаль метнул далёкий от любви взгляд на ее мать и натянуто улыбнулся. Было очевидно, что мастер Гербе ему не нравится и никогда не понравится, даже ради Ясмин. Но ради Ясмин он будет вежлив.

— У тебя есть время, Яс, ведь теперь ты глава Бересклета, — Абаль играл кончиком косы и демонстрировал социально одобряемое поведение.

И захочешь упрекнуть — не подкопаешься. Ясмин виновато улыбнулась и пошла навстречу к матери. Подумаешь. У него и самого родственники не сахар. Она быстрым шагом пересекла круг и обняла подошедшую к ней маму. Боль от потери настоящей, оставшейся в другом мире матери уже не была такой сильной. Между ней и болью вставали Абаль и Варда, Хрисанф и Верн, ее ученики и Консулы, и мать Ясмин — так сильно похожая на ее собственную мать.

— Я ждала тебя, — мама слабо улыбнулась и морщинки сложились в знакомый рисунок — лучики вокруг глаз, мелкие заломы у губ. — Ты должна рассказать мне все-все.

Ну, все-все она не расскажет, никому.

Мать увела ее в свой лабораторный замок, где не было места ни дружескому чаепитию, ни даже приличных кресел. Пришлось садиться на передвижные носилки. Там можно было обняться.

— Я скучала, — Ясмин тут же воспользовалась этим и спряталась в маминых руках.

Мама ласково перебирала ее волосы. Если не приглядываться, она по-прежнему выглядела юной девчонкой, но Ясмин приглядывалась. Слишком резкие движения, закаменевшие мышцы рук, едва уловимая глазом сеть морщин, лёгшая на все еще юную фигурку. Сквозь молодость ума проглядывала физическая старость. Ясмин намертво вцепилась в мать, она хотела терять ее снова.

— Подожди же, детка, — со смехом отстранилась мама. — У меня есть для тебя сюрприз!

— Не