Книга Зимнее солнце - Влада Ольховская

не влияет на его работоспособность. Вот если придется не спать четыре дня – это уже проблема, но от такой черты он пока был далек. Матвей привык к бессоннице, как иные привыкают к хронической болезни.

Он думал о том, что рассказала им Таиса. Многие детали были важнее, чем она могла представить – она-то упомянула их вскользь, как бы между делом. Например, то, что даже пьяный Левченко не захотел вести чужую проститутку в свой коттедж, туда, где или уже был Третьякевич, или мог появиться в любой момент.

Вряд ли Антон испугался за участь этой девушки. Скорее, он не хотел добавлять себе неприятностей. Какие тут можно сделать выводы? Первый – Третьякевич действительно непредсказуем и неуправляем, он действует достаточно грубо, его побаиваются собственные дружки. Второй – Левченко осознает, что они творят нечто неправильное, опасное и противозаконное, он не хочет получить лишние проблемы, значит, еще надеется вывернуться. И маловероятно, что ему удастся сохранить свободу, не подставляя товарищей, его просто не волнует предательство как таковое.

Получается, в их четверке разлад, и серьезный. А для того, чтобы группа людей безупречно организовывала настолько жестокие и сложные убийства, там нужно единство – если не идейное, то хотя бы дисциплинарное. Подозреваемые не соответствовали собственному психологическому портрету.

Матвей прекрасно понимал, что проблема не в них. Просто их, скорее всего, старались подогнать под чужой портрет…

Но если женщин убивали не они, то кто тогда? Многие признавали, что они жестоки. Они давно уже оставались безнаказанными. В их гостиной была кровь… Размышления снова шли по привычному пути, и Матвею пришлось остановить себя усилием воли. Он мыслит как следователь: анализирует улики, зная подозреваемых. А должен мыслить как профайлер.

От этих подозреваемых можно было отстраниться, ими наверняка займется полиция, оснований достаточно. Матвей же переключился на другие варианты.

Нина Любимова? Очень может быть… Она сильна, у нее хватит и ума, и безумия для таких поступков. Но считать виновной ее слишком рано, мало фактов. Копать под нее тоже бесполезно, Матвею хватило одного разговора, чтобы понять: с ней будет трудно. Так почему бы не использовать против нее все тот же принцип слабого звена?

Матвей еще раз прокрутил в памяти все, что недавно рассказывали ему Гарик и Таиса, и наконец понял, что нужно делать.

Адрес Олега Ладынина он узнал благодаря Елене. Ей было известно всё про всех – единственное кафе в деревне служило общим центром притяжения.

– А зачем он вам понадобился? – удивилась Елена. – Он же у нас такой… не очень контактный.

– Мои коллеги начали с ним беседу, когда у него сменилось настроение, и они не договорили.

– Тогда понятно, это с ним бывает. Но вы ж имейте в виду: у него настроение и сейчас может скакнуть. Не факт, что вы чего-то добьетесь.

– Не факт, – согласился Матвей. – Но почему бы не попробовать?

Ладынин жил на окраине деревни в старом, давно нуждавшемся в ремонте доме. Судя по всему, эту хатку он и получил когда-то от фермы. Не ремонтировал, потому что считал, что такое должен делать за свой счет работодатель, так и жил год за годом в ветшающем здании. Забор за это время покосился, двор выглядел захламленным даже под толстым слоем снега. Но это был не тот мусор, который безумцы намеренно стаскивают к своему жилищу. Скорее, просто след неаккуратной жизни: Ладынин бросил во дворе сломанный велосипед, ржавый топор, рассыпавшиеся дрова, какую-то бесформенную тачку, прохудившуюся бочку… Возможно, потом он планировал это убрать или починить. Но, судя по состоянию двора, «потом» не наступало годами.

Как ни странно, расчищенные дорожки здесь все же были: совсем узкая, по ширине лопаты, от калитки к крыльцу, и чуть пошире – от крыльца к заднему двору. Хозяина вполне могло не оказаться дома, если он уже заступил на самому себе назначенное дежурство на ферме, и все равно Матвей решил испытать удачу. Он уверенно прошел по дорожке и постучал в дверь.

Ладынин все-таки был дома. Он приоткрыл дверь, зыркнул на незваного гостя настороженным псом, словно решая, нахамить сейчас или подождать. Матвей не собирался давать ему время на размышления, он заговорил первым:

– Олег Геннадьевич Ладынин?

– Да, – кивнул хозяин дома. – А что такое?

– Игорь Тарушкин, – представился Матвей. – Я из прокуратуры.

– Она все-таки настрочила на меня заявление?! – от возмущения Ладынин даже распахнул дверь. – Я напишу ответное! Ее дружок чуть не сломал мне руку! Я с тех пор боюсь ходить в лес, я их обоих засужу!

Надо же, встреча с Таисой и Гариком ему запомнилась… Но сотрудник прокуратуры Тарушкин об этом знать не мог, поэтому Матвей остался спокоен, как скала.

– Если хотите написать заявление – вы в своем праве. Я здесь по другому делу, не касающемуся никаких женщин. Мы занимаемся вопросом фермы и обманутых ею сотрудников, которым положена компенсация.

Конечно, все это было бредом, который у многих бы вызвал подозрения. Но не у Ладынина, Матвей прекрасно знал, что делал. Такие люди, как Олег Ладынин, из любого разговора вылавливали в первую очередь ключевые слова. Например, «прокуратура», «ферма» и уж тем более «компенсация». Если же что-то казалось им неуместным или странным, они боялись спросить об этом, потому что привыкли изображать из себя уверенных экспертов во всем. А вдруг они будут выглядеть глупо? Уж лучше кивать, сотрудник прокуратуры наверняка знает, о чем говорит…

– Наконец-то! – обрадовался Ладынин. – Не зря я бьюсь! Заходите!

Он был настолько обрадован долгожданной вестью, что пустил гостя в дом, даже не спросив про удостоверение. Документ у Матвея был, но не настоящий, на крайний случай. Просто так показывать удостоверение не было смысла: если начнутся проблемы с настоящей полицией, он всегда сможет сказать, что это был безобидный розыгрыш, причем исключительно на словах, а почему Ладынин повелся – он не знает.

Хозяин дома привел его на кухню, тесную и переполненную ненужным хламом, но в целом чистую. Ладынин заставил себя сесть за стол, хотя чувствовалось, что на самом деле ему хочется наматывать круги по коридору.

– Так что, их посадили? Сколько денег удалось изъять? Что мне положено? Требую, чтобы меня записали в начале очереди, я ведь не покидал эту деревню, мне их обман всю жизнь переломал!

– Там все очень непросто, – осадил его Матвей. – Разбирательство еще ведется. Но даже если все завершится должным образом, вы понимаете, сколько времени прошло? На чистые выплаты надеяться не приходится.

– А что тогда делать? – растерялся Ладынин. В этот момент он напоминал ребенка, которому долго обещали конфету, но выдали в итоге вареную