Книга Башня. Новый Ковчег - Евгения Букреева

он шёл, Кир не знал. Ноги сами несли его. Главное было — уйти. Неважно куда, но уйти, не попадаться на глаза этой Анне. Её слова и, что самое важное, то, что скрывалось за этими словами, явственно дали Киру понять, что лучшее, что можно сделать в данной ситуации — это залечь на дно, а там… там они что-нибудь придумают. Должны придумать.

— Кир, она нас, наверно, не поняла…

— Да всё она поняла! — Кир резко остановился и обернулся, почти столкнувшись лбом с налетевшим на него Вовкой. — Всё она…

Он не договорил — справа, из той отворотки, которую они только что миновали, вышли двое. Одного из них, невысокого щуплого мужчину, с клочками-завитушками грязно-жёлтых волос, обрамляющих зеркально-отполированную лысину, и поблескивающего стекляшками очков, водружённых на длинном крючковатом носу, Шорохов видел в первый раз в жизни, но вот второго…

Вовка Андрейченко, поймав застывший взгляд друга, повернулся и удивлённо воскликнул:

— Это же Костыль. Что он тут де…

Кир не дал ему договорить, схватил за руку и зашипел:

— Т-с-с, тихо! Сюда!

Он почти силком втянул Вовку за угол.

Парень, который стоял и о чём-то говорил с очкастым (хотя нет, не говорил, а скорее подобострастно слушал, ссутулившись и втянув коротко стриженную голову в костлявые плечи), действительно был Костыль, тот самый дилер, что промышлял у них на этаже. С кем-кем, а вот с Костылём встречаться точно не хотелось. Костыль слыл одним из самых отмороженных среди всех распространителей холодка. Должников не прощал, быстро ставил на счётчик и долги выколачивал обстоятельно и со знанием дела. Пару лет назад Лёха Веселов лишился переднего зуба, понадеялся на милость Костыля. Зря понадеялся, конечно.

— Молчи, — приказал Кир Вовке, и тот послушно затих.

Кириллу всё меньше и меньше здесь нравилось. Мутная какая-то больница. Что здесь делает Костыль? Пришёл к врачу? Кир отдал бы на отсечение руку, но на врача тот второй, очкастый, был мало похож. К тому же, Кир видел, как очкастый передал Костылю какой-то пакет, который Костыль быстро сунул себе за пазуху.

— Сваливать нам отсюда надо, — тихо сказал Шорохов и, глядя на недоумевающего Вовку, пояснил. — Врачиха охрану вызовет. Если уже не вызвала.

— Обратно что ли наверх?

Кир мрачно выругался. Куда идти, он не знал. Вернуться назад — не вариант. Оставаться здесь — слишком опасно. Угроза Анны вовсе не казалась Киру пустым звуком, а теперь ещё и эта встреча с Костылем внушала смутную тревогу.

— Место бы какое найти тихое, чтобы залечь на время, подумать, — тоскливо протянул Кир.

Они чуть прошли вперёд по узкому коридору, в который свернули, бесцельно, просто влекомые невнятной мыслью поскорее убраться отсюда. Дошли до полукруглой ниши в стене, наверно, раньше здесь стояла какая-нибудь кадка с искусственным цветком — такие были на всех этажах Башни, типа кто-то решил, что это красиво — а теперь уродливую пластиковую зелень убрали, и ниша пустовала.

— Сядем тут. Обмозгуем.

Они опустились на пол.

— Сейчас бы закинуться, а? — Вовка мечтательно улыбнулся. — Были б деньжата, можно б было у Костыля разжиться.

Кирилл отвернулся и зло сплюнул. Нашёл время о наркоте думать.

— О! Смотри! Та девчонка идёт! Давай её попросим, чтоб нас на время где-нибудь укрыла, она тут работает.

— Какая ещё девчонка? — Кирилл недовольно поморщился. В сложившейся ситуации самое последнее, о чём он мог думать, так это о девчонках.

Но Вовка Андрейченко уже вскочил на ноги.

— Эй, привет! — он замахал девушке руками, как старой знакомой и преградил путь.

Кир тоже нехотя поднялся, засунул руки в карманы штанов и неспешной развязной походкой подошёл к приятелю, встал рядом. Ему даже стало на мгновение любопытно, что же за девчонка так очаровала Вовку, а то, что тот был очарован, не оставляло никаких сомнений — слишком звонкая, ничем не прикрытая радость звучала в голосе друга.

Девчонка перевела испуганный взгляд с Вовки на Кира, и их глаза встретились. Серые, пасмурные глаза глядели, не мигая, на него. Нет, не пасмурные — а чуть в синеву, самую малость, скорее угадываемую, чем явную. И золотая спиралька волос, упавшая на лицо. Девушка подняла руку и, досадливо поморщившись (она уже успела справиться с первым испугом), отбросила прядку с лица, словно та мешала глядеть на него, Кира. А он вдруг почувствовал, что мир остановился, замер, застыл. А потом исчез совсем. Исчез вместе с Вовкой, со звуками, с больницей и Анной, которая в эту минуту где-то там сдавала их охране — всё исчезло, остались только они двое: Кир и незнакомая рыжая девчонка, шагнувшая навстречу из какой-то другой реальности.

Глава 12

Глава 12. Ника

Шла вторая неделя Никиного пребывания в больнице Анны.

Сначала Ника не планировала задерживаться здесь надолго, и, если бы её спросили, почему она осталась, она бы не смогла сказать ничего толкового, кроме как: так получилось. Потому что действительно — так получилось.

Утром того дня, последовавшего за памятным ночным разговором, когда Анна чуть-чуть приоткрылась ей, повернувшись другой, совершенно неожиданной стороной, Ника не нашла в себе силы уйти наверх. Ей казалось это не совсем этичным, не вполне правильным, словно после всего услышанного она не имела никакого морального права продолжать жить дальше так, как будто ничего не случилось. И она осталась. «Ещё на один день», — убеждала она себя, и этот день покатился клубком, разматываясь и растягиваясь на две недели.

Вдобавок ко всему Анна забрала у неё пропуск на время пребывания в больнице, объяснив, что такой порядок.

— Ты в любой момент можешь прийти ко мне и забрать его обратно, — сказала Анна, убирая пропуск в стол и запирая ящик на ключ.

Конечно, сам пропуск в больнице Нике был не нужен, но без пропуска — этого вечного атрибута жизни в Башне, который сопровождал её со дня зачисления в школьный интернат — Ника чувствовала себя неуютно. Иногда, в первые дни, когда Нике нестерпимо хотелось сбежать назад, домой, её сдерживала мысль о необходимости идти к Анне за пропуском. Она боялась натолкнуться на Аннин осуждающий взгляд, ей было стыдно. Стыдно признаваться в своей слабости и где-то даже трусости. А потом она не то чтобы привыкла — привыкнуть к здешней жизни было невозможно — просто… втянулась что ли.

В первые дни Ника почти неотступно следовала за Катей, старалась делать всё, что могла, хоть и отдавала себе отчёт, что больше мешала, чем помогала. Потом понемногу перезнакомилась почти со всем персоналом, со строгой Ириной Александровной, стервозной Никитиной и даже с разбитной