Книга ГРУ. Поединок с «черными полковниками» - Михаил Ефимович Болтунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако Сакулькин был офицером молодым и амбициозным. И он понимал, что перевозка атташе и его жены в разные уголки столицы дело нужное, но судить о нем в Центре будут не по умению маневрировать «Линкольном», а по реальному вкладу в деятельность резидентуры. Надо было начинать эту работу. Но с чего ее начинать?
В академии учили, что начало всему – оценка оперативной обстановки в стране пребывания. Успех решения поставленных на командировку задач во многом зависит именно от нее. А вот тут, откровенно говоря, похвастаться было нечем.
Не ради американских красот
Холодная война уже набрала темп. В прессе, на радио нагнеталась обстановка шпиономании и антисоветизма. Не забыли американцы еще не столь давнюю кампанию реакционного сенатора Маккарти. Именно он объявил беспощадную борьбу с международным коммунизмом.
В Белом доме в тот период находился президент Дуайт Эйзенхауэр. Будучи человеком военным, прошедшим Вторую мировую, в первые годы после победы он высказывался за установление дружественных отношений с СССР. В 1945 году он сказал: «Русские очень дружественно настроены. Я убежден, что они хотят мира…» Но уже через два года Эйзенхауэр заявил: «…Мы должны признать тот суровый факт, что дух сотрудничества пошел на убыль… Мир разбит на два лагеря…»
И тем не менее, какой бы сложной ни была оперативная обстановка, разведчику надо работать. А Сакулькин официально трудился водителем военно-морского атташе. Потому он старался как можно чаще бывать в городе, легендируя свое пребывание там сугубо хозяйственными заботами по обслуживанию начальника и его жены.
По несколько раз днем, вечером выезжал на бензоколонки для заправки автомашин, на станции техобслуживания, в магазины, кинотеатры, в парки, в места проведения спортивных мероприятий. Везде старался устанавливать контакты, объясняя это желанием совершенствования языковой практики и изучения культурных и национальных традиций страны.
Столь частые выезды в город и выполнение мелких хозяйственных забот убедило в конце концов контрразведку, что этот шустрый молодой человек есть истинный шофер. И «топтуны» из ФБР оставили его в покое. Хотя за другими сотрудниками аппарата «топтались» днями, а порой и неделями.
Все это давало возможность обзавестись знакомыми, а с некоторыми из них установить и доверительные отношения.
Как-то возвращаясь домой, Иван Павлович разговорился с таксистом, который его подвозил. Водитель оказался русским. Уехал из России после Октябрьской революции. В царские времена его отец был командующим одним из императорских флотов.
Таксист, узнав, что Сакулькин русский, да еще из Советского Союза, усердно расспрашивал Ивана о нынешнем состоянии страны, о победе над фашизмом, сам с ностальгией вспоминал Петербург.
Сакулькин старался рассказать самое лучшее о советской стране: красочно живописал о гигантских стройках, говорил о том, как бережно охраняются и реставрируются исторические здания, памятники прошлого, как развиваются заводы и фабрики, улучшается жизнь на селе.
Таксист внимательно слушал рассказ, потом затормозил у обочины машину, заглушил двигатель и неожиданно заплакал. Откровенно говоря, Иван не ожидал такой реакции, но сразу понял – слезы случайного собеседника были искренними. Расстались они добрыми знакомыми и договорились встретиться еще раз.
На следующую встречу таксист пришел не один. Он привел своего друга, тоже русского, который занимал высокую должность в одном из министерств США, являлся членом Республиканской партии и поддерживал дружеские отношения со многими влиятельными представителями этой партии.
В США новый знакомый Ивана (назовем его Джоном) оказался в 1922 году, после окончания института Востоковедения, который в ту пору находился во Владивостоке.
Его молодого и романтичного юношу позвала в Америку любовь. Он влюбился в однокурсницу, которая вместе с богатыми родителями уехала сначала в Харбин, потом в США. Юноша проделал тот же путь и оказался за океаном без средств к существованию. Чтобы выжить, брался за самую грязную и низкооплачиваемую работу. Одновременно учился в Стэнфордском университете. Таковы были требования родителей невесты, они не хотели выдавать замуж дочь за голодранца.
И все же, обладая большим трудолюбием и незаурядным талантом, Джон добился своего. Однако совместная жизнь была непродолжительной. В США даже выпускнику престижного университета без надежных связей не сделать карьеру. Жена же, привыкшая к богатству и роскоши, ждать не желала, пока муж выйдет в люди, и вскоре подала на развод, а потом вышла замуж за миллионера.
Джон так и остался холостяком. С годами пришли успех, деньги, но ему хотелось чего-то большего для утверждения собственной личности. Например, оказать помощь своей Родине, которую он когда-то с такой легкостью покинул. Но мечтал вернуться домой.
Он хорошо знал цену «американской демократии». Если бы обратился в советское посольство с просьбой о возвращении в СССР, его тут же выгнали бы с престижной должности в министерстве, а потом начались бы преследования не только его самого, но и друзей, знакомых, коллег по работе.
Джон был первым человеком на американском континенте, который ввел молодого военного разведчика в обстановку.
«Я искренне благодарен ему, – скажет с годами Иван Павлович. – Он подробно и точно охарактеризовал крупных государственных деятелей США, их связи в промышленных кругах, раскрыл секреты американской политической кухни, главных „поваров“ на ней, кто за ними стоит, и чьи интересы они защищают, что скрывается за яркой вывеской свободы и демократии.
Важными и весьма перспективными были его рассказы о русской колонии в Вашингтоне: где собираются эти люди, о чем говорят, каких взглядов придерживаются.
От него я узнал о судьбах многих выдающихся русских ученых, оказавшихся за океаном и внесших выдающийся вклад в развитие американского общества: ученый-химик Игнатьев, архитектор Сорокин, конструктор вертолетов Сикорский, создатель самолетов Северский, электронщик Сарнов».
Джон, пользуясь своим высоким положением в министерстве и в партии, добывал очень ценные материалы по военно-политическим и экономическим вопросам.
Однако надо сказать, что найти подобных Джону людей в США оказалось не просто. Американцы были столь оболванены официальной пропагандой, что в каждом русском видели шпиона. Кто-то, узнав, что Иван из Советского Союза, шарахался от него как черт от ладана, но были и другие «тихие американцы». Встречу с таким он запомнил на всю жизнь.
Как-то тщательно проверяясь на
