Книга Всемирная история. Новый Свет: трижды открытая Америка - Роман Евлоев

этом отношении фигура Леланда Стэнфорда, президента «Central Pacific» и основателя Стэнфордского университета. Если раньше – перед акционерами или в личной беседе с президентом Эндрю Джонсоном – он всемерно расхваливал китайцев за то, что они «тихие, мирные, терпеливые, трудолюбивые и экономичные», то теперь публично клеймил их, называя «осадком» из Азии и «деградировавшими людьми». В 1884 году[224] политическая позиция Стэнфорда даже ужесточилась – магнат участвовал в выборах совместно с архитекторами полного запрета китайской иммиграции.

Сразу после окончания строительства железной дороги «Central Pacific» немедленно уволила большую часть рабочих китайской национальности, отказав им даже в обещанном билете обратно на западное побережье. Тем, кто все же решил вернуться в Калифорнию, пришлось идти пешком вдоль построенного их руками железнодорожного полотна, по которому безостановочно проносились грузовые и пассажирские поезда. Остальные, в одночасье ставшие безработными и бездомными, разбрелись по всей территории Штатов в поисках заработка и пропитания во враждебной среде. Судьба их, вероятно, была незавидна – сегодня большинство американцев китайского происхождения не имеют в числе своих предков ни одного из эмигрантов периода Калифорнийской золотой лихорадки.

6 мая 1882 года Конгресс США принял особый «Акт об исключении китайцев» – единственный в истории Соединенных Штатов закон, ограничивающий права представителей конкретной национальности, а не расы в целом, как было с потомками африканских рабов. Акт запрещал китайцам въезд и натурализацию в США[225]. Правда, дети уже находящихся на территории страны китайцев признавались гражданами США. В 1924 году законодатели расширили зону действия Акта вообще на всех выходцев из Юго-Восточной Азии. С принятием «Акта об исключении китайцев» массовая иммиграция из Поднебесной практически полностью прекратилась на долгих восемьдесят лет. В результате численность китайской диаспоры в США сократилась со 107 488 в 1890 году до нескольких десятков тысяч человек к 1925 году. Вторую и третью волны китайской иммиграции сделали возможными лишь законодательные изменения середины ХХ века.

17 декабря 1943 года президент Рузвельт одобрил т. н. Закон Магнусона[226], который отменял запрет лицам китайской национальности на въезд и натурализацию. Взамен для них устанавливалась годовая квота на 105 въездных виз[227]. Впоследствии расовые и национальные барьеры были устранены законами о национальности и гражданстве от 1952 и 1965 годов.

Вторую волну китайской эмиграции в США породила Коммунистическая революция в Китае. Политические оппоненты Компартии, бизнесмены, интеллектуалы, деятели неугодных новым властям направлений искусства – все эти люди осознали, что родина обещает скорое светлое будущее всем, кроме них. Исход шел по трем основным направлениям: на Тайвань, в Гонконг или же сразу в Америку, преимущественно в Соединенные Штаты. Из патриотических соображений основная масса политических беженцев выбирала именно первый путь – у людей еще оставалась иллюзия возможности скорого реванша и триумфального возвращения на спасенную из зловещей тени Компартии землю предков.

Увы, их надеждам не суждено было осуществиться. Время шло, и для подрастающего поколения возник новый жизненный ориентир – США, казавшиеся страной свободы и равных возможностей. В 50—60-х годах XX века самым верным способом попасть туда было получение правительственной стипендии для учебы за границей Тайваня. Одним из условий власти обозначили свободное владение английским языком. Поэтому можно с уверенностью утверждать, что вторая волна китайской эмиграции регулярно выносила на американские берега лучших из лучших: самых способных, самых упорных, самых многообещающих выходцев из бывшей Поднебесной.

Высокий интеллектуальный и образовательный уровень обусловил космополитический характер второй волны переселения. Большинство «оседлавших» ее китайцев бывали в чайнатаунах американских городов разве что в качестве любопытствующих туристов. Вместо этого они, в точном соответствии с негласным американским принципом «живи с родней», старались селиться в кампусах ведущих университетов или академгородках крупных исследовательских центров. Склонность к интеллектуальному труду и ориентация на интеграцию в американское общество приводили к достаточно быстрому размыванию их национальной идентичности – эмигранты попросту не считали ее определяющей стороной своей личности. Особенности второй волны переселения даже породили специальный термин – «образцовое меньшинство», обозначающий китайца, который много работает, мало просит и никогда не жалуется на власти. С изменением политического климата и укреплением положения китайской диаспоры в США термин, который когда-то воспринимался как похвала, сегодня вызывает у многих т. н. китаеамериканцев смешанные чувства.

Разумеется, не все эмигранты начала, а особенно конца второй волны были выдающимися интеллектуалами. После 50-х годов в США прибыло великое множество уроженцев Китая, которые не обладали преимуществами высокой квалификации или глубокого знания английского языка. Эти люди действительно оседали на задворках чайнатаунов американских мегаполисов и, не имея возможности интегрироваться в новое общество, прозябали в качестве дешевой рабочей силы либо же занимались откровенным криминалом. Такое имущественное, образовательное и социальное расслоение объясняет существующую и сегодня биполярность китайской диаспоры и легкую шизофреничность восприятия ее американским обществом.

Японцы в США

Политика самоизоляции Сакоку[228], провозглашенная сёгунатом Токугава[229] после восстания японских христиан в Симабаре, на долгие два с лишним века, с 1642 по 1853 год, делала эмиграцию из Страны восходящего солнца практически невозможной. Только после того, как пушки «черных кораблей»[230] взломали скорлупу безвременья, в которую бакуфу пыталось заключить собственную страну, японцы получили возможность относительно свободно переселяться в другие страны.

Одними из первых японских эмигрантов в Новом Свете были, вероятно, полторы сотни работников, которых в 1868 году нанял и тайно – на тот момент это было еще незаконно – перевез для работы на сахарных плантациях генеральный консул Гавайских островов. Впоследствии за ними последовало такое количество новых контрактников, что к 1923 году японцы стали самой многочисленной этнической группой архипелага[231]. Землевладельцы обычно заключали с мигрантами пятилетние договоры, но условия жизни и труда на плантациях были настолько ужасны, что многие японцы при первой же возможности бежали на материковую часть Соединенных Штатов. Они оседали преимущественно в Калифорнии, Орегоне или Вашингтоне и занимались в основном фермерством и рыболовецким промыслом.

Изменение политического климата в обеих странах открыло с 80-х годов XIX века возможности для массовой эмиграции японцев на западное побережье США. Переселение активно поддерживалось как правительством Японии, которое рассматривало это как потенциальную инвестицию и само занималось отбором амбициозных молодых людей, так и американскими бизнесменами, которые после вступления в силу «Акта об исключении китайцев» испытывали все возрастающую нехватку дешевой рабочей силы. Тем не менее до начала XX века число японских граждан, пересекших ради американской мечты океан, оставалось относительно небольшим – около 25 тысяч. В 1900 году отдельные всплески эмиграционных волн переросли в настоящее цунами – за короткое время на западном побережье высадились более 100 тысяч уроженцев