Книга Танкист. Унтер - Константин Георгиевич Калбанов

остынь. Ну хотели. Но не смогли же. Трупы бесполезны. А подчас даже приносят вред. От живых же можно извлечь пользу. Так что, думай наперед, прежде чем убивать. И уж тем более, окончательно.

— Мне не нравится получив по правой щеке, подставлять левую.

— Ну и дурак. По меньшей мере, мог бы получить прорву опыта. Все одно замазался по самую маковку. Уверен, что в этом он тебя не надул. Наверняка имел какие-то намерения в плане собственного роста.

— Или банально торговал опытом. Сомнительно, что в банке выдадут его в виде кредита или продадут тому, у кого в наличии окажутся криминальные Умения.

— Это да. Таким в банке опыт не обломится. Но все же полагаю, что даже если он что-то и продавал, заботился он в первую очередь о себе. С твоих слов, у него ведь не было ничего из ряда вон. А прошедшие инициацию всячески стараются развиваться. Упершиеся же в потолок сморят на показатели своей Сути, и чувствуют себя ущербными. Не все готовы при этом пахать, и учиться, но подняться на пару голов желают все без исключения.

— Возможно вы и правы. Только я все равно не жалею о том, что сделал.

— Даже если на тебя выйдут?

— Даже в этом случае.

— Ладно. С этим разберемся. А ты вот, что. Ехал бы в Троицк. Отпуск все же. Только на этот раз без приключений.

— Есть без приключений.

— Ешь, давай. А то и так все остыло.

— Александр Трифонович, а можете мне помочь? — беря в руки вилку и нож, поинтересовался Виктор.

— Говори.

— Мне бы купейный билет до Троицка.

— А что так? Неужто настолько впал в немилость Анне Федоровне?

— Да она меня свести с одной девушкой желает. С далеко идущими планами.

— Понятно. И общий вагон отпадает.

— Не поймет и обидится. Мне даже пусть бутафорский, я и в общем доеду.

— Что-то ты совсем уж Витя, — не сдержался от усмешки Григорьев.

— Да просто… Была бы мамка, так все просто. Она ведь родная. Поймет. А Анна Федоровна разобидится не на шутку. Она ведь мне добра хочет.

— Завтра с утра иди на вокзал прямо к военному коменданту. А уж на какой попадешь, утренний, полуденный или вечерний, будет видно.

— Спасибо.

— Пока не за что. Время отпусков. Так что, может статься, что и впрямь получишь бутафорский, а сам поедешь в плацкарте, а то и вовсе в общем. Уж прости, но выселять из-за тебя я никого не стану.

— Да мне только от Анны Федоровны отбояриться. Спасибо, — еще раз поблагодарил Виктор.

— Кстати, саквояжик, прямо сейчас занесешь по адресу, что я тебе в прошлый раз давал. Не забыл?

— Пушкинская пять, Хорь Риса Ивановна, телефон пять двенадцать двадцать пять.

— Хорошая память. Ты ешь давай.

— Ага, — Виктор вновь взялся за нож и вилку.

Вот никаких сомнений, что теперь-то он у Григорьева на крючке. Но с другой стороны, вляпался он с этой бандой по самое не балуй. Вот если бы остановился на том, что убил бы их по разу. Да сдал бы в полицию, или все же ДБР, так как делами такой категории занималась именно контора. Тогда совсем другое дело. Тогда он герой, обезвредивший банду.

А так, получается, что он преступил закон, окончательно убив четверых, уже не представлявших опасности. Да плюс слил с них опыт, и умыкнул артефакты, свободный оборот которых запрещен во всех странах. Вывод напрашивается сам собой. За подобные выкрутасы по головке не погладят. Высшая мера, однозначно. Чтобы другим неповадно было даже думать в эту сторону.

К сожалению осознал произошедшее он значительно позже, когда азарт уже схлынул. Вот тогда-то и вспомнил о Григорьеве, решив довериться его опыту и положению. Что же до зависимости от подполковника, то у него есть один несомненный плюс. Своих он не бросает и не сдает. Хотя батя и советовал держаться от него подальше, но даже он на это указывал. Ну да чего уж. Дело сделано. А чем это обернется, жизнь покажет.

Глава 27. Наемник

— Ладно, сын. Легкой тебе дороги. И поаккуратнее там. А с Григорьевым, это ты зря связался. Человек он не гнилой, но для него служба и долг на первом месте. Бросить не бросит, сдать, не сдаст. Но если того потребует долг, руку не протянет.

— Батя, я ведь ничего не выбирал. Ты же сам говорил — на службу не напрашивайся, от службы не отказывайся.

— Говорил. И повторю. Но с Трифоновичем держи ухо востро.

— Понял.

— Глебу Даниловичу привет, Анне Федоровне кланяйся. И еще. Коли увидишь Дубкова, передай, что счетов про меж нас нет. Ну все. Иди, — Антип Васильевич пожал Виктору руку, и хлопнул по плечу, придавая направление.

Когда Нестеров предъявил билет проводнику и вновь посмотрел в сторону бати, того уже не было. Затерялся среди толпящихся отбывающих и провожающих. Долгие проводы, лишние слезы. Не любит он этого.

Виктор подхватил чемодан и поднялся в тамбур. Мать хотела было собрать ему в дорогу корзинку, но он отбоярился от такой опеки. Ему вполне по карману питаться в вагоне ресторане. А случись захочется чего в неурочный час, так на станциях всегда найдутся торговки с пирогами.

Оказавшись в купе, определил чемодан под свою нижнюю полку, и присел у столика. Сейчас подойдут попутчики, и лучше бы им не мешать устроиться. Начало путешествия, как и его окончание, отличаются суетностью и толчеей. В открытую дверь было прекрасно видно проходящих мимо пассажиров, и сопровождавших их носильщиков. Это Виктор обошелся без их помощи. Остальные предпочитают наемный труд.

Все же хорошо, что он перед отъездом остановился у Аршиновых. Анна Федоровна правильно рассудила, что ему достаточно и одного чемодана. Того что побольше. А остальные вещи он может пока оставить у них. А тот как перекати поле, все свое ношу с собой.

Большой чемодан он купил специально, чтобы было куда поместить «Барсука» и сложенную «Горку». Они туда по диагонали с трудом поместились. Но управился. Первый оставил в родительском доме, со второй расставаться и не думал. Признаться, поначалу даже не поверил, что ее ему отдали в вечное владение. Как сказал Дубков, без контроля за активацией артефакта, никто не сможет воссоздать механизм его работы. Так что, лишать его столь эффективной игрушки попросту не было смысла…

Отпуск пролетел как-то уж совсем быстро. Казалось только приехал, а тридцати суток как не бывало. Примерно через неделю после него приехала Татьяна. И уж теперь-то они встретились. Да считай каждый день проводили вместе.