Книга Чернее чёрного. Весы Фемиды - Найо Марш

ко мне совсем по-другому, Марк, — сказал он. — Сможешь ли ты поверить, что мой поступок является вынужденным, и поступить по-другому я просто не могу, как бы этого ни хотел?

— «Вынужденным»? — удивленно переспросил Марк. — Да, разумеется… Конечно… — Он сжал челюсти и сдвинул брови, отчего фамильные черты Лакландеров стали особенно заметны. — Послушайте, сэр, если мой отец одобрит помолвку… а иного я и вообразить не могу… что скажете вы сами? И считаю своим долгом вас сразу предупредить, что никакие препоны с обеих сторон меня не остановят!

— В таком случае, — ответил полковник, — твой вопрос не требует никакого ответа. А сейчас я оставлю тебя попрощаться с Роуз, а потом ты пойдешь домой. До свидания, Марк.

Когда полковник ушел, Марк повернулся в Роуз и взял ее за руки.

— Какая-то ерунда! — сказал он. — Ну что такого могут учудить наши отцы, чтобы разлучить нас?

— Не знаю. Я не знаю, в чем дело, но мне ужасно тревожно. Папа так расстроен!

— Ну, пока мы не знаем подробностей, ставить диагноз не имеет смысла. Я отправляюсь домой и перезвоню тебе через пятнадцать минут. Бог сотворил настоящее чудо, одарив меня твоей любовью, Роуз. И ничто, — продолжил Марк с таким пылом, будто до него никто и никогда не говорил этих слов, — слышишь, ничто не может разлучить нас! До встречи, любимая.

Он поцеловал Роуз и удалился.

Оставшись в одиночестве, она задумалась о чувствах, которые они с Марком испытывали друг к другу. Куда делись ее обычные сомнения, вызванные боязнью причинить отцу боль своим замужеством? Осознав, что даже не особенно переживает из-за столь необычного поведения отца, она поняла, насколько сильное чувство ею овладело. Роуз подошла к большой стеклянной двери и посмотрела на поместье Нанспардон, лежавшее на другом краю долины. Переполнявшее ее счастье не оставляло в душе места для переживаний. Она впервые поняла всю силу любви.

Задумавшись, она совершенно потеряла счет времени, и к действительности ее вернул гонг, созывавший на ужин и раздавшийся одновременно со звонком телефона. Она подлетела к нему и взяла трубку.

— Роуз, — сказал Марк, — скажи мне прямо сейчас, что любишь меня. Прямо сейчас.

— Я люблю тебя.

— И дай мне свое самое честное слово, что выйдешь за меня замуж. Обещай мне, а лучше поклянись!

— Клянусь.

— Вот и хорошо. Я вернусь в девять часов.

— Ты узнал, что произошло?

— Да. И вопрос очень щекотливый. Да хранит тебя Господь, любимая. До встречи.

— Увидимся в девять, — подтвердила Роуз и, окрыленная, отправилась на ужин.

2

К восьми часам вечера капитан Сайс начал вновь погружаться в депрессию. Около пяти, когда солнце стояло над нок-реей, он выпил бренди с содовой, что немного подняло настроение. Положительный эффект усилился благодаря трем-четырем новым порциям, и он даже стал представлять себе, как займется каким-нибудь стоящим делом и достигнет в нем невероятных успехов. Однако потом каждый новый глоток спиртного постепенно нагонял на него тоску, и на этом этапе он обычно и брался за лук. Кстати, ту злополучную стрелу, лишившую жизни мать Томазины Твитчетт, он послал через рощицу на луг мистера Данберри-Финна, находясь как раз в таком состоянии, близком к самоубийству.

Сегодня уныние, овладевшее им, было сильнее обычного. Возможно, он почувствовал свое одиночество особенно остро, встретив полковника, к которому испытывал искреннюю симпатию. Вдобавок супружеская пара, ухаживавшая за ним, уехала в отпуск, а сам он не побеспокоился об ужине. Найдя наконец стрелу, капитан невесело захромал обратно на площадку для стрельбы, но стрелять расхотелось. Проклятая нога опять разболелась, но он все равно решил вернуться кружным путем и направился в сторону дороги.

Добравшись до холма, он увидел сестру Кеттл, сидевшую у обочины и хмуро разглядывавшую велосипед, перевернутый колесами вверх.

— Добрый вечер, капитан, — поздоровалась она и сообщила: — У меня прокололось колесо.

— Добрый вечер. В самом деле? Экая неприятность!

— Не хочется катить его три мили до Чайнинга, так что пытаюсь починить на месте. Накачивать шину бесполезно — я пробовала.

Она с сомнением посмотрела на разложенные рядом инструменты. Сайс некоторое время наблюдал, как она пытается сковырнуть покрышку с обода, и наконец не выдержал:

— Господи, да не также! У вас ничего не выйдет!

— Похоже, вы правы.

— В любом случае, чтобы найти прокол, нужно ведро с водой.

Встретив ее беспомощный взгляд, он буркнул:

— Ладно, давайте его сюда!

Он перевернул велосипед и, бурча под нос что-то неразборчивое, покатил по тропинке к своему дому. Сестра Кеттл собрала инструменты и поспешила за ним. На ее лице появилось странное выражение сочувствия и снисходительности одновременно.

Капитан Сайс закатил велосипед в сарай садовника и принялся снимать колесо, даже не пытаясь поддержать разговор. Сестра Кеттл устроилась на скамейке и молча наблюдала за его действиями. Наконец она заговорила:

— Я очень вам признательна. День выдался на редкость хлопотным. В деревне настоящая эпидемия, да и других больных тоже хватает, а теперь еще эта авария! Слушайте, да у вас золотые руки — и так ловко все получается! Сегодня я заезжала в Нанспардон, — продолжала она. — У леди Лакландер разыгралась подагра, и доктор Марк попросил меня делать ей припарки.

Капитан Сайс невразумительно хмыкнул.

— И еще я заметила, что новый баронет уже почувствовал, какая на нем теперь лежит ответственность. Он пришел, когда я собиралась уходить. Цвет лица — просто ужас, а сам такой нервный! — продолжала без умолку трещать сестра Кеттл, болтая короткими ножками и прерываясь лишь на то, чтобы похвалить работу Сайса.

«Жаль, конечно, — думала она, разглядывая капитана. — Руки дрожат, лицо опухло, а все равно — какой славный! Право, жаль!»

Он заклеил прокол и, собрав колесо, поставил его на место. Закончив работу, Сайс начал подниматься и, неожиданно издав крик, схватился за поясницу и опустился на колени.

— Вот те на! — воскликнула сестра Кеттл. — Что? Люмбаго?

Капитан Сайс чертыхнулся и, стиснув зубы, попросил ее уйти.

— Вы уж простите, что так получилось, — извинялся он. — И пожалуйста, не обессудьте. О Господи!

Теперь настала очередь сестры Кеттл продемонстрировать во всем блеске те качества, благодаря которым к ней обращались за помощью гораздо охотнее, чем к другим медсестрам. Она буквально излучала надежность, находчивость и уверенность. Даже не всегда уместные ремарки оказывали благотворное действие. На причитания и мольбы капитана Сайса оставить его одного, перемежавшиеся с яростными проклятиями при новых приступах боли, она не обратила ни малейшего внимания. Она опустилась перед ним на четвереньки и помогла ему подняться. Ему пришлось опереться на ее плечо и, согнувшись в три погибели, дотащиться сначала до скамейки, а потом и