Книга Эклиптика - Бенджамин Вуд

тот накладывал в салфетку ломтики суджука и яичницу. Нам не полагалось кормить собаку – это было негласное правило, за соблюдением которого директор строго следил, – поэтому, услышав мои шаги, Куикмен вздрогнул и спрятал салфетку у себя на коленях.

– А, это ты, – пробормотал он. – Напугала меня до полусмерти. – Он достал салфетку и добавил туда грецких орехов с тарелки Мак. – Знаю, что нельзя, но к черту правила… Зато на душе легче.

– Ты бы лучше подумал, что будет, когда эта острая колбаска из нее выйдет, – сказал Петтифер, наблюдавший за процессом со стороны. – Твое преступление учуют.

– И как же они докажут, что это я?

– Собака расколется на допросе, как только ей почешут брюхо.

Я заняла свое обычное место возле Мак.

– Ты что, не спала? – спросила она. – Что-то ты совсем бледная. Пойду принесу тебе фруктов.

– Мак, мы у тебя всегда бледные, – вступился за меня Тиф. – Успокойся. Пусть женщина ест что хочет.

Я налила себе стакан молока.

– Этого явно мало, – сказала Мак.

– Выпью два, – ответила я.

– Вот-вот, не торопись, – сказал Тиф, поднимая вилку с дрожащим кусочком требухи. – Начинать надо с малого.

Нагнувшись, Куикмен протянул собаке салфетку под столом. Она принялась жадно поглощать еду у него с рук.

– Я прекрасно понимаю, что теперь она никогда от меня не отлипнет, – сказал он. – Но вообще-то я и сам к ней прикипел.

Когда собака доела, он выпрямился и, поискав, куда бы выкинуть слюнявую салфетку, остановил выбор на тарелке Петтифера.

– Эй! – воскликнул Тиф. – Гадость какая!

Куикмен расхохотался, а вслед за ним и Мак. Я тоже готова была рассмеяться, но горло сдавило чувство вины, и я поспешно хлебнула молока.

Внезапно Кью встал из-за стола и принялся собирать грязные тарелки.

– Нелл, не поможешь мне это отнести?

Я удивленно уставилась на него.

– Женщина только села, – сказал Тиф. – Ты и сам прекрасно справишься.

– Давай я помогу, – сказала Мак.

Кью многозначительно посмотрел на меня, и я догадалась, что это лишь предлог, чтобы поговорить со мной с глазу на глаз.

– Да ничего. – Я встала. – Все равно я хотела сходить за чаем.

Петтифер прищурился:

– Вы двое случайно не… – Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Господи, так я и думал!

– Что конкретно ты думал? – спросил Кью.

– Ты знаешь, о чем я.

– Нет, Тиф. Просвети нас, пожалуйста.

– Что вы вместе, – равнодушно сообщила Мак. – Он думает, что вы вместе. Я уже сказала ему, что это полная чушь.

Куикмен усмехнулся:

– По-моему, Нелл могла бы найти кого получше, тебе так не кажется?

– Вот именно, – ответил Тиф. – Но, если что, не надо ныкаться по углам. Я не имею ничего против.

– Мы счастливы, что ты благословил нас, – сказал Кью, – пройти от одного конца столовой до другого.

– Просто хотел, чтоб вы знали: это заденет меня, но не убьет. Если вы сойдетесь, в каком-то смысле это даже будет логично.

– Очень мило, Тиф, большое спасибо. Как обычно, ты все понял превратно, но речи твои трогают за душу.

– От всего сердца. – Тиф ухмыльнулся. – А Нелл, я смотрю, отмалчивается.

– Мой опыт подсказывает, что в таком настроении с тобой лучше не связываться.

– Хм… – Он задумчиво провел языком по зубам. – Ну давайте, голубки. Ступайте.

Мы с Куикменом погрузили тарелки на стойку для грязной посуды и прошли к линии раздачи, где Эндер протянул нам стаканчики горячего чая на блюдцах. Назар следовала за нами по пятам. Куикмен задержался у столика с приправами и, не спрашивая, положил мне в чай три кубика сахара.

– Набирайся сил, – сказал он и положил себе четыре. Помешивая чай, он придвинулся поближе и спросил: – Нашла что-нибудь у парня в домике?

– Много чего. Твою зажигалку, например.

– О, хорошо.

– И… – я перешла на шепот, – комиксы. Вот зачем он сюда приехал. Он писал комиксы.

Куикмен надул щеки.

– Ты просто обязан их увидеть. Он настоящий мастер.

– Откуда ты знаешь, что это он… – Кью осекся и улыбнулся проходящему мимо краткосрочнику. – Откуда ты знаешь, что это он их написал?

– Если зайдешь ко мне, я тебе покажу.

– Может, он был только художником? Не все авторы сами иллюстрируют свои истории.

– Да, но я уверена, что он делал и то и другое.

Кью театрально помахал Петтиферу, который глазел на нас, извернувшись на стуле.

– Для начала надо избавиться от соколиного глаза. Давно он такой? Может, я что-то пропустил? – Кью кивнул на собаку: – Хотя бы Назар знает, когда надо помолчать.

– Это же Петтифер, что с него взять.

– Что ж, может, я устал терпеть его дурные черты… – Кью поднес стакан к губам и подул. – Кстати, перевод я закончил. Всю ночь корпел, но так ничего и не понял.

– И что там?

– Снова рекламные объявления. Причем последние – самые чудны`е.

– В каком смысле?

– Я не могу тебе сейчас объяснить, из-за Тифа мне даже стоять тут неловко. Пойдем обратно, за стол. – Мы зашагали рядом, а Назар побрела за нами следом. – Я выйду первым, ладно? – шепнул он. – Когда закончишь, приходи ко мне в комнату. Я буду ждать.

Раньше я никак не могла взять в толк, зачем женщины заводят интрижки, но теперь поняла, что их на это толкает: когда требуется действовать скрытно, в мужчинах проявляются самые привлекательные черты (решимость, чуткость, таинственность), а игра в прятки придает каждой краткой связи больше значимости. Но у меня уже был любимый мужчина, и Куикмен – хотя друг из него славный – никогда бы его не заменил.

* * *

– Я не сразу уловил тон, но, скорее всего, это подписи к фотографиям. Возможно, из туристической брошюры. Стопроцентной уверенности нет. Вот, послушай…

Куикмен сидел на краю письменного стола, одна рука в кармане, в другой блокнот. Трубка лежала на подоконнике. Портьеры были раздернуты, но при тусклом дневном свете читать было неудобно, поэтому он включил настольную лампу и направил ее вверх. Она подсвечивала его сзади, точно за́мок в аквариуме.

– Козы сельского сыровара перед дойкой. И дальше в скобках: Норвежский отдел туризма. – Он усмехнулся. – Не знаешь, что это значит?

– Нет, – ответила я.

– Вот и я не знаю.

– Давай дальше.

Куикмен продолжил:

– Лошади в Норвегии – настоящие мастера сельскохозяйственных работ на крутых склонах. Как видно по отметинам на ногах, это норвежский (следующее слово я не знаю, поэтому оставил здесь пропуск)… древняя порода, которую высоко ценят в здешних краях. (Там еще много всего в том же духе. Бессмыслица.) – Он перевернул страницу. – Водопад Семь Сестер каскадом низвергается в воды (думаю, здесь “фьорд”, а не “залив” или “ручей”, эти слова слишком общие)… в воды фьорда близ деревни Гейрангер (название написано по-английски, ну, точнее, по-норвежски) с высоты почти полутора тысяч футов, что приблизительно равно четырем статуям Свободы. В этой местности давно существует угроза оползней. Ледники, сошедшие с гор в ледниковый период, превратили ущелья в гигантские каньоны. Побережье Норвегии подобно зазубренному лезвию, тянущемуся на тысячи миль. На снимке в центре местные жители устроили пикник с хлебом и творожной пастой…

– Постой, – сказала я. – Остановись.

Куикмен опустил блокнот:

– Там точно “творожная паста”, а не “варенье”. Но, если хочешь, проверю еще раз.

Мне нужно было минуту подумать.

– Нелл, что