Книга Король Треф - Борис Седов

Трехногая кошка и одноглазая собака бежали следом за ним.

Глава 5 КУРС ЮНОГО КИЛЛЕРА

На верхнем этаже двухэтажного административного корпуса, стоявшего в стороне от учебных построек, находилась ведомственная гостиница особой спецбазы ФСБ.

Конечно, гостиницей ее называли весьма условно, потому что в ней не было ни администратора, ни горничных, ни каких бы то ни было ковров и всяких там люксов. Просто четыре обычные комнаты, в каждой из которых стояли две койки да два стула. Ну, еще стол и шкаф. Туалет и душ были общими, а обязанности администратора, горничной, уборщицы и буфетчика выполнял пожилой прапорщик, который от этой работы совсем не потел. Постояльцы сюда приезжали редко, и ему приходилось встречать гостей не чаще, чем несколько раз в месяц На этот раз были заняты два номера.

В одном из них размещался генерал Александр Михайлович Губанов, в другом — полковник Анатолий Рудольфович Старцев. Оба они были ветеранами ФСБ и друг к другу обращались то на «ты» с подковыркой, то на «вы» с подчеркнутым указанием звания. Все зависело от настроеия и от темы разговора. В общем — как всегда между высшими офицерами, знающими себе и собеседнику цену и уважающими друг друга.

Первым приехал Старцев. Он был слегка бородат и нестрижен, но руководство базы не привыкло задавать вопросы старшим по должности, и в первый же день, переодевшись в какое-то сомнительное тряпье, он занял один из домиков для курсантов. Начальник базы, подполковник Мищук, отдал приказ, и двое курсантов за час соорудили в углу двора несколько грядок и засадили их нехитрыми овощными растениями, росшими до этого где-то в другом месте. Кроме того, вместе с полковником Старцевым на базу прибыли два млекопитающих — кошка без левой передней лапы и одноглазая черно-белая мелкая сучка. Они поселились вместе со Старцевым и сопровождали его везде. Видимо, Старцев и кошка с собакой были знакомы раньше. А может быть, они тоже были агентами ФСБ, как предположил Мищук, помогая Старцеву вытаскивать из «уазика» нехитрый офицерский скарб. Губанов прибыл несколькими часами позже и, уединившись в своем номере, первым делом завалился спать, потому что до этого он не спал в течение сорока часов.

С момента появления на базе двух дружков — генерала с полковником — прошла неделя. Губанов лежал на койке, не снимая ботинок, и держал в одной руке полстакана водки, а в другой — дымящуюся сигарету. Напротив него на другой койке развалился брат Пахомий, у которого в руках был тот же набор. Из открытого окна второго этажа было видно, как красное закатное солнце медленно опускалось за темный лес, над которым уходило в бесконечность глубокое синее небо.

— Ну что, полковник, поздравляю, — сказал Губанов, — все прошло как нельзя лучше. Этот парень нам очень нужен, и без твоего участия мы вряд ли смогли бы так быстро его завербовать. Между прочим, борода тебе идет. Ты смотрел в зеркало?

— Смотрел, — ответил Пахомий и шумно поскребся, — с такими бородами у нас бомжи ходят. Так что, если тебе нравится борода, то сам и носи. Вот отрасти и носи. Мне она, знаешь, как надоела? Главное, постоянно чешется! Может, в ней уже какие-нибудь мандавошки завелись?

— Мандавошки в бороде не живут, — наставительно заметил Губанов и опрокинул водку в рот.

Поморщившись, он проследил за тем, как Пахомий проделал то же самое, и добавил:

— Они в другом месте живут. Хочешь, расскажу, где?

Пахомий, жадно затянувшись сигаретой, помотал головой и ответил:

— Это генералы про мандавошек все знают. А нам, тупым полковникам, такое ни к чему. По чину не положено.

Губанов хохотнул и сказал:

— Ладно, шутки шутками, а расскажи-ка ты мне, как идет дело.

Пахомий затушил окурок, прикурил новую сигарету и сказал:

— Дело идет хорошо. Его инструктор, капитан Тарасов, очень его хвалит. То есть, конечно, не самого Силычева по головке гладит, а мне рассказывает, как у них все успешно идет. Ведь, посуди сам, парнишка этот, кстати, ему дали агентурную кличку «Индеец», в лесу вырос, тайгу знает, может без оружия и спичек прожить в диких местах сколь угодно долго, в общем, владеет такими навыками, которые мы с огромным трудом прививаем выросшим на асфальте городским болванам. Между прочим, должен тебе сказать, что выдрессировать такого умненького дикаря не в пример проще, чем научить университетского выпускника костер разжигать. Мы с ними годами бьемся, а тут — готовый материал. Хоть завтра в Канаду забрасывай, туда, где эти индейцы ихние шастают. Что у них там за племя — кри, что ли?

— А хрен его знает, — отозвался Губанов, — только ты не забывай, что Индеец нам нужен совсем не для того, чтобы в Канаде с томагавком бегать, а потому, что, кроме него, к Знахарю подобраться некому. Знахарь теперь осторожный стал. Он и раньше-то был парень хоть куда, а теперь, после всех своих похождений, и вовсе крутым стал. Прямо Джеймс Бонд какой-то! Ну ладно, не о нем речь. Давай дальше.

— А дальше, генерал, яйца мешают. И по этому поводу нужно…

И Пахомий, не вставая, протянул руку к бутылке «Финляндии», стоявшей на стуле между кроватями. Аккуратно налив по сто граммов, он поставил бутылку на место и грустно сказал:

— Если бы ты знал, Михалыч, как мне каждый день хочется курить! И никак нельзя отойти и покурить тайком. Ведь Алеша, Индеец наш некурящий, мигом учует запах и тогда — весь спектакль насмарку! Вот и терплю, аж уши пухнут. Слушай, ведь я уже не нужен, ну что мне здесь торчать? Давай, я прикинусь больным, меня и увезут. А дальше — по ходу дела решим.

Губанов взял стакан и, внимательно посмотрев на него, ответил:

— Ладно, что-нибудь придумаем. Ты теперь действительно уже не нужен. Мальчишка взведен, как надо, и я не думаю, что его мнение относительно Знахаря может измениться. Главное, чтобы он Знахаря не грохнул сгоряча, тот нам живой нужен. Ну, давай, боярин, будь здрав!

Они выпили и, взяв по куску нарезанной ветчины, дружно закусили.

— А ничего водочка, не то что та косорыловка, которую мы хлебали, когда сами курсантами были, — одобрительно сказал Пахомий, — молодцы, чухонцы!

— Говно водка, — пренебрежительно возразил Губанов, — знаешь, какая самая лучшая водка?

— Ну, расскажи мне, расскажи, — усмехнулся Пахомий и вытащил из пачки очередную сигарету.

— А самая лучшая, самая правильная водка делается так, — авторитетно начал Губанов и тоже закурил, — берется чистый медицинский спирт. Подчеркиваю — настоящий чистый медицинский. Сейчас такого хрен найдешь. Дальше этот спирт особым образом смешивается с водой в пропорции два к трем, то есть до крепости ровно в сорок градусов. Как и завещал великий Менделеев, знаменитый изобретатель правильной водки. Потом раствор стоит не менее десяти дней в прохладном месте.

— А чего ему стоять-то, — удивился Пахомий, — разбавил и употребляй на здоровье.

— Я так и знал, что вам, тупым полковникам, недоступны высокие понятия, которые для генералитета являются совершенно очевидными и обыденно простыми…