Книга Георгий Победоносец. Жизнеописание и деяния - Константин Ковалев (Ковалев-Случевский)

На государственной печати Юрия Долгорукого мы можем видеть изображение святого Георгия. Он стоит в полный рост, вынимая меч из ножен, словно готовясь к битве.

Традиция появилась, укоренилась и стала развиваться.

Старший брат Юрия Долгорукого — Мстислав Владимирович — на печати своей в 1130 году впервые помещает изображение святого, который поражает змея-дракона. В 1252—1263 годах на свои печати помещает изображение воина-змееборца князь Александр Ярославич Невский. Мы видим на некоторых из них святого Александра на коне, с поднятым мечом в руке, и святого Фёдора — пешего воина, ведущего на поводе коня и поражающего змея-дракона. И не случайно — ведь имя Фёдор было крестильным именем Ярослава, отца Александра Невского. Это было в традиции: на княжеских печатях помещать на лицевой стороне святого тезоименитого покровителя князя, а на обратной стороне — святого покровителя его отца. Таким необычным образом напоминались имя и отчество князя. На многих печатях всадник изображался не с нимбом, а с короной на голове. А это был уже не святой воин, а вполне светский правитель.

В Московском княжестве образ пешего змееборца впервые встречается на монете князя Ивана II Красного (1353—1359). Со времени Дмитрия Донского святой Георгия становится патроном Москвы. На печати сына Дмитрия Донского Василия Дмитриевича изображён всадник с копьём, направленным вниз, в то место, где должен быть змей. И наконец, на монетах того же Василия Дмитриевича и особенно его сына Василия Васильевича Тёмного эмблема приобретает вид, близкий к тому, что позднее утвердится в качестве московского герба.

Здесь необходимо сделать одно разъяснение. Оно связано с тем, что помещение на монеты и печати изображения воина-змееборца или даже самого святого Георгия не было случайным. Он словно бы кого-то или что-то заменял. Чтобы понять это, нужно взглянуть на проблему «глубже», рассмотреть внутренние основания, заключающиеся в имени, легенде, изображении и времени празднования. Святой Георгий словно должен был стать частью христианской легенды, заменить собой одну из важнейших фигур дохристианской мифологии. О чём или о ком речь?

В известной в своё время газете «Виленский вестник» (в № 68 и 70 за 1872 год) один из авторов, скрывшийся под псевдонимом Ив. К-ский, опубликовал этнографическую статью о святом Егории (Георгии). В ней он, в частности, рассматривал то, как отражался в народном сознании образ святого воина. Он писал: «Вот как, например, народное представление описывает его образ: молодой Егорий светлохрабрый, по локоть руки в красном золоте, по колено ноги в чистом серебре. И во лбу солнце, в тылу месяц, по концам звезды перехожия и т.д. Здесь видится языческое изображение Хорса».

Вслед за ним известный русский историк литературы, этнограф, фольклорист, археолог, член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук, действительный член Императорского Московского археологического общества Е. В. Барсов в 1874 году публикует в «Известиях Императорского общества любителей естествознания» (т. XIII) статью о Юрьевом дне. И мы видим почти дословное повторение текста из работы скрывшегося под псевдонимом И. К-ский автора. Перед нами предстаёт такое описание святого воина от Елпидифора Васильевича Барсова: «Вот как, например, рисуется его лик в народных рассказах: “молодой Егорий — светлохрабрый; по локоть руки в красном золоте; по колена ноги в чистом серебре; и во лбу солнце, и в тылу месяц, по концам звезды перехожий”. В этом изображении нельзя не узнать древнерусского языческого божества — и при этом божества светлаго, каков был Перун».

Цитаты одинаковые, но ссылки на языческого бога — разные. Один называет Хорса (хотя как он изображался — малоизвестно), который считался богом Солнца и входил в число семи богов пантеона князя Владимира. А другой называет Перуна — бога-громовержца в славянской мифологии, покровителя князя и дружины в древнем языческом пантеоне, возглавлявшего, по «Повести временных лет», список богов поклонявшегося ему князя Владимира. Но в главном исследователи сходятся: святой Георгий заместил собой, вернее даже — затмил собой образы языческих богов и героев. Весь в золоте и серебре он засиял в русском мифологическом сознании на века, стал объектом преклонения и почитания, прочно вошёл в сознание обретших свою веру христиан.

К XIV столетию изображаемый на деньгах и печатях всадник, побивающий копьём змия, стал в некотором роде портретом князя-правителя. Монеты мгновенно расходились по свету, входили в употребление. Русь жаждала торговли, больших оборотов товаров, развития.

В феврале-апреле 1425 года была проведена унификация денежного дела, что-то вроде реформы. В Москве появился специальный монетный двор, определён был обязательный вес денег, который мог колебаться от 0,77 до 0,7 грамма, а для монет удельных — от 0,62 до 0,65 грамма.

У великого князя на столичных монетах появилось изображение всадника на коне, некоего «ездца». Ассоциации со святым Георгием Победоносцем приходят в голову в первую очередь. Но на самом деле лишь намного позднее святой Георгий на коне, поражающий змия, станет символом и гербом самой Москвы.

Первоначально мы встречаем «ездца» на монетах даже и не с копьём, а с мечом или с птицей — соколом — на руке. Но не это важно. Пришедший с Запада (скорее всего, именно оттуда) символ активно распространился на Руси во времена преподобного Сергия Радонежского.

Кто же изображался как всадник с копьём в руках и на коне?

Очень интересный вопрос.

Не станем отрицать того простого факта, что такого всадника можно встретить не только на русских монетах XIV века. Пользовались этим символом почти все князья, которые решались на выпуск собственных денег. Да, оказывается, не только на Руси, а... по всей Европе.

То есть русские в этом деле вовсе не были первооткрывателями. Скорее, стали «соучастниками» какого-то древнего и очень интересного процесса утверждения своеобразной символики, которая привлекла правителей множества стран Средневековья и более поздних времён.

Специалисты-нумизматы, знатоки сфрагистики, историки так и называют этого персонажа — «ездец».

Но кто он?

Одним из доказательств, что это был пока ещё не святой Георгий, является то, что никогда «ездец» не изображался на монетах с нимбом. Хотя у вышеупомянутого князя Юрия было серебряное блюдо, которое ему принадлежало (ныне хранится в Государственном историческом музее). На нём как раз изображён именно святой Георгий Победоносец. Фактически тот же «ездец», но с отчётливо видимым нимбом, указывающим на то, что перед нами святой воин.

Куда же подевался нимб на монетах? Или его там вообще никогда не было?

Именно так и есть. Его там не было.

По всей видимости, произошла историческая «накладка» одного образа на другой. Приезжавшие позднее в Россию иностранцы, увидев на печатях государевых изображение «ездца», приняли его за святого Георгия Победоносца, о чём и оставили заметки в своих воспоминаниях. Это потом передалось и нам.

Но в средневековой Руси никто и не помышлял о том, чтобы изобразить столь почитаемого святого без нимба.