Книга Клятва золотого дракона - Ирина Лазаренко

А в окрестностях Масдулага золотому дракону делать нечего, говорит его отец Такарон, пусть изменившийся, но всё еще помнящий своих старших детей и заботящийся о них по мере сил.

Такарон просто хочет уберечь золотого дракона.

* * *

– Когда-то нас было много. Когда-то всё были мы. Другие драконы других родов, которые ушли за моря или перестали быть еще до того, как прочие измельчали. Измельчали до маленьких дракончиков.

Серый туманный лёд складывается в огромную голову с черно-серой чешуёй, похожей на кору старого дерева. Голова размером с Илидора приближается к нему, смотрит на него выпуклым оранжевым глазом. Изо рта вырываются искры, ноздри подсвечены оранжевым. На носу появились две новые заплатки из металла, замечает Илидор и, когда он это понимает, из ниоткуда доносится звонкий стук гномского молота. Дракон щурит глаз, и вид у него становится ужасно хитрым – из-за того, что гребень его похож на прижатые к голове уши. Что-то большое, словно корабль, мелькает позади и исчезает в сером тумане – хвост исполинского дракона.

– Такарон больше не мог вместить всех. Большинству пришлось уйти. Измельчавшие драконы просто забыли об этом и назвали ушедших предателями камня, но ведь угольные драконы – не единственные, которые ушли наружу, а всего лишь последние. Однако они – единственные, кто ушел наружу недалеко. Быть может, кто-нибудь из них до сих пор живет в северной части гор, у самого стылого моря. И пусть драконы, которые остались, забыли о тех, кто ушел, но главное – мы помним о тех, кто продолжил жить в самом сердце подземий. И ты, их потомок – пусть ты ничей, но у тебя есть право рассчитывать на всех других драконов, которые жили и умерли в этих горах. Запомни это, маленький дракончик.

Илидор кивает, и только теперь, по движению собственного тела, понимает, что стоит перед исполином в человеческом облике.

– Если не свернешь с дороги… ведь ты не свернёшь? Мне жаль, что ты так упёрт… и близок день, когда маленькому дракончику потребуется большая помощь от тех, кто остался лежать в этих горах. И ты получишь её, получишь непременно. Это не важно, что ты не эфирный. Не водный. Ничей.

– Где теперь найти тех, кто ушел наверх до войны? – спрашивает Илидор, зная, что сейчас проснётся от звука собственного голоса.

От челюсти дракона вдруг откалывается клык, падает вниз со свистом, вспыхивает в туманной бездне желтой звездой.

– Твой голос слишком силён, маленький дракончик, – обиженно говорит исполин. – Слишком силён, чтобы сородичи пожелали принять тебя. Ты ничей.

На самой грани между сном и явью Илидор наконец понял, что вовсе не кору гигантского дерева напоминала чешуя этого дракона, черно-серая, шершавая, так хорошо сочетающаяся с огненными глазами, с искрами из ноздрей и языками пламени изо рта.

Это был угольный дракон.

Глава 13

«И сказал тогда Сиба Первейший: «Мы сделаем так просто, как возможно, но не проще этого», и великая мудрость была в словах Сибы, который знал больше многого, а потому мог выживать даже в таких местах, где всяческих нужных для жизни вещей было меньше малого».

Гномская легендария, сказанье о заселении южного Такарона

Югрунн Слышатель стоял у оконного проема и смотрел в сад камней, на пустой яшмовый валун, свой любимейший камень – оказывается, валуну очень шёл сидящий на нём золотой дракон, и немного жаль, что сейчас он там не сидит. Смотрел на колонны, где сегодня не стояли машины-стрелуны – вместе с механистами они патрулировали сад по обычным своим маршрутам.

Прежде всё это обилие машин и все эти системы безопасности, отдающие сверхподозрительным умопомешательством, Югрунн называл данью традиции. Даже недавнее известие о том, что хробоиды стали подбираться к самому Узлу Воспоминаний, то есть к границам владений Гимбла, не повлияло на жизнь города: до Узла всё-таки полтора дня пути, а город и прилегающие к нему подземья по большей части стоят на камнях и окружены подземными реками воды и лавы. Конечно, для порядка стражие дозоры усилили и дополнительные машины собрали, но хотел бы Югрунн посмотреть на хробоида, которому хватит упорства добраться до города. Однако на днях гном по имени Кьярум, вернувшийся из глубинных подземий, принёс тревожные вести и страшные истории и, если только сам гном не помешан, то стражей, воинов и машин в Гимбле меньше, чем надо.

Югрунн даже велел привести этого гнома в свой прекрасный сад, желая лично расспросить его в присутствии Ндара, а также тех, кого всё это должно было коснуться в первую очередь: Фрюга Шестерни, старшего векописца Брийгиса Премудрого и старшего стража Дворцового квартала Ульфина Рьяного – малорослого и очень плечистого гнома в неизменных кожаных доспехах, которые выглядели так, словно еще дед Ульфина ходил в них круглосуточно. Фрюг попросил позволения привести помощника, имени которого Югрунн не запомнил, зато заметил, как этот самый помощник и его советник Ндар Голосистый обменялись взглядами, многозначительными и мрачными, словно сбывается нечто нехорошее, чего они опасались настолько сильно, что даже не планировали никаких действий на случай наступления этого нечто. И едва ли оно относилось напрямую к угрозе а-рао, решил Югрунн, поскольку где а-рао, а где Ндар и этот гном?

Все, кто пришел сегодня в королевский цветочный сад, выглядели в нём неимоверно чужеродно: пушистость пиланий, буйство радонов, весёлые головы клевера над ковром зеленой травы – всё это до изумления плохо сочеталось с суровыми гномскими лицами. Особенно диким в этой красоте и запахах жасмина выглядел потрёпанный Ульфин с неизменным топором на поясе, который казался едва ли не больше его самого – страж имел право ходить по дворцу при оружии. Король стоял у окна, а остальные – перед ним, выстроившись почтительным полукругом и совершенно непочтительно попирая сапожищами травяной ковёр.

Пожалуй, только Ндар понимал, что Югрунн нарочно занял такое место, чтобы гости, располагаясь положенным по этикету полукругом, вынуждены были вытаптывать траву и от этого ощущали себя неловко. И только Ндар знал, что эту траву вытоптать невозможно даже при большом старании, она всё равно прорастёт изо всех щелей и будет выкладывать свои пушистые лапы на мощёную дорожку.

– Итак, нам стоит готовиться к новой опасности, которая зреет в подземьях, – заключил король, когда Пеплоед закончил свой рассказ, и поморщился: с утра Югрунна донимала особенно свирепая боль в колене, отдавала прострелами в бедро и спину, и стоило немалого труда сосредоточиться на словах Кьярума. – В-третьих, я желаю знать, сколь велики силы а-рао и машин, собравшихся в подземьях. Для этого, как я понимаю, потребуются разведывательные отряды, вероятно, усиленные нашими собственными машинами и, конечно, снабженные картами.

Глаза Фрюга Шестерни торжествующе вспыхнули под косматыми, летящими к вискам бровями. Брийгис растерялся:

– Мой король, но у нас никогда не было карт измененных подземий, ведь еще во времена драконьих войн… обвалы, новые русла лавовых рек, неясные ситуации с некоторыми дорогами, вдруг поменявшими направления… – он поперхнулся собственными словами и с надеждой обернулся к Пеплоеду: – Вот разве что только Иган Колотушке удалось заполнить хотя бы часть белых пятен, тогда у нас появится больше ясности, но, конечно, чтобы вполне решить вопрос с картами, потребовались бы десятки длительных экспедиций. Не говорила ли Иган о картах в то время, когда вы встречались с отрядом? Может быть, она догадалась дать вам несколько свитков с собой?