Книга И нас качают те же волны - Лидия Луковцева

– Девки… – вдруг шепотом сказала Катя – я поняла: именно это и хотела мне перед смертью Татьяна рассказать!

– Чего ж не рассказала?

– Кто ж теперь узнает? Может, не совсем уверена была.

Зоя Васильевна была уязвлена реакцией подруг на ее розыскную деятельность: ни тебе восклицаний, ни ахов и вздохов, ни бурного обсуждения ее версии. И почему вдруг они решили посвятить Катю? Удивлялась она до тех пор, пока подруги не начали рассказывать ей свои новости, и подумала, что это даже хорошо, что она лежит в больнице, под присмотром врачей, а не была вчера вместе с девочками: иначе выдержало ли бы ее сердце еще и вчерашнюю порцию этих, прости господи, тайн артюховского двора?

* * *

Когда Федор Игнатьевич, честь по чести, представил дамам Николая Павловича, а ему – дам, обе стороны с дипломатическими улыбками просканировали друг друга. Улыбались, преимущественно, Люся с Милой, Николай не сильно утруждался. «Бирюк!», – подумали подруги. Тем не менее, не прекращая сиять улыбками, завели старую волынку про свой внезапно обострившийся интерес к русской древности и про приезд питерского архитектора, который увековечит Артюховск. При этом обе со значением сверлили Колю взглядами – патриот ты родного города или нет? Николай Павлович оказался патриотом и согласился провести архитектора с дамами через свой двор во двор теремка.

– А нельзя нам сейчас посмотреть? А то нам в прошлый раз не удалось…

Смущенно улыбаясь, Мила давала понять, во-первых, что, разумеется, благодаря Федору Игнатьевичу, Коля в курсе их незаконного проникновения в тихановичевский двор, а во-вторых, им очень неловко за это несанкционированное проникновение.

– Почему нет? – пожал плечами Николай Павлович. – Пойдемте!

Проводив женщин в соседний двор, он занялся своими делами, гидом быть не захотел. Поскольку подруги все же успели в прошлый раз дом осмотреть, они, переглянувшись, прямиком устремились в галерею – на поиски круглого столика, опирающегося на львиную лапу. Все было, как рассказывал Никита: широкая резная лавка, перед ней – небольшой стол. Круглую столешницу подпирала мощная львиная лапа. Присев, женщины отметили, что лапа упирается в пол, но пальцы зверя с изящно выточенными когтями не прилегают к полу вплотную. Там вполне можно было устроить тайничок для небольшой вещицы, скажем, колечка в полиэтиленовом пакетике.

– А ведь не соврал Никитка!

– И само оно сюда никак не могло закатиться, в кармашке-то!

– А кто его мог сюда спрятать, кроме Никиты, который бродил здесь как у себя дома?

– Тот, кто тоже мог бродить здесь как у себя дома.

– Николай! – сказали обе одновременно

– А вот мы сейчас у него спросим!

– Милочка, я боюсь! Это уже не шутки. Ты видела, какой он, такому прибить ничего не стоит!

– Я тоже боюсь, но нас же двое! И все видели, как мы пошли к нему. Куда он денет наши тела?

– Туда же, куда дел тело Сергея. И не все ли тебе равно будет потом? Лучше позвонить Бурлакову, у нас же есть его телефон. Пусть полиция разбирается!

– Ну хорошо, пойдем, что-то мне тоже как-то не по себе!

– А уж мне-то! Зайка вообще умерла бы со страху.

Подруги уже подошли к калитке, ведущей во двор к Черновым, как услышали голоса. Не они одни были сегодня гостьями Николая, он вел еще кого-то от уличной калитки. Люся, уже взявшаяся за ручку калитки, застыла и сделала знак Миле: замри! Голоса были им знакомы: они принадлежали Наталье Павловне Шурмановой и Антону Чумаченко.

– Незваный гость хуже татарина! – вымученно пошутила Наташа.

– В этом доме всем гостям рады. Квасу хотите? Или минералки?

– «А нам не предложил!» – с обидой подумали подруги.

– Спасибо, Коля! Мы не надолго. Вот… я хочу вас познакомить.

– Да мы знакомы!

– Ты чего, мам! Мы знакомы!

Это было произнесено в унисон.

– А теперь познакомьтесь заново. Коля, это твой сын, а это, Антон, соответственно, твой отец, – продолжала вымучивать Наташа.

После долгой паузы Николай медленно произнес:

– Значит, мать была права…

– Что ты имеешь в виду?

– Она считала, что Антон – мой ребенок. Все доставала меня, чтоб разобрался с тобой. А я говорил – глупости, разве ты могла бы скрыть это от меня!

– А как же Сергей Михайлович? – выкрикнул потрясенный Антон.

– А при чем тут Сергей Михайлович? – заинтересовался Николай с нарастающей агрессией.

– Антон решил, что его отец – Сережа.

– И давно он так решил? И с какого перепугу он это решил?

– Недавно. Ему сказал Вадим.

– Вадим?..

– Да. Когда Вадим сделал мне предложение, я сказала ему, что беременна, и он настоял на том, чтобы свадьбу ускорить, чтоб никто ни о чем не догадался.

– О чем не догадался?

– Я была беременна от тебя… Тот единственный раз, когда ты пришел ко мне искать утешения после очередной ссоры с Галей…

– Избавьте меня от этих ваших постельных подробностей!!! – взвизгнул Антон.

– А Сергей?..

– Я сказала Вадиму, что отец ребенка – Сережа.

– Почему?!

– Не знаю… Тогда мне казалось, что так будет лучше. Рано или поздно Вадим узнал бы, что у нас с тобой была… был… были отношения. Он мог думать, что я когда-нибудь решу их продолжить. Я не хотела давать лишний повод для ревности! Сказала, что с Сережей это была случайность, следствие выпитого… А еще – чтобы ты не узнал!

– А если бы узнал Сергей?

– Ну, не узнал же… Сказала бы, что это просто людские сплетни… Или что-нибудь еще придумала бы…

– И ты молчала все эти годы!

– Вот только давай без пафоса! Ты бы решил, что я таким способом захотела захомутать тебя, разбить твою семью! И как бы ты ко мне относился? И что бы у нас с тобой была за жизнь, если бы она вообще была? Ты не выносил никакого давления! Не надо тут разыгрывать негодование!

– Но мой сын рос с чужим человеком!

– Разве мало детей растет с чужими папами, вполне официально? Вадим – прекрасный отец и порядочный человек. Виновата во всем я. Да и виновата ли? Если б нам теперешний ум – да тогдашним! Впрочем, я не уверена, что и сейчас поступила бы по-другому. У тебя есть дочь, а у Вадима только Антон.

– А Антон? Что Антон-то думает про все – про это?

Мила переступила с ноги на ногу, под ногой хрустнула черт знает откуда взявшаяся ветка. В установившейся на миг в соседнем дворе тишине негромкий хруст прозвучал как оглушительный треск. Закон подлости!

– Вы?.. – несказанно удивилась Наталья Павловна появлению женщин, когда Николай распахнул калитку.