Книга Обретенная мечта - Мэй Макголдрик

– Тебе нужна моя помощь.

– Не надо, мама… Я сама справлюсь.

– Не уверена, – решительно возразила Елена и, нащупав кровать, села на нее. – Подойди ко мне.

– Мама, мне не хочется выслушивать наставления.

– Ну и ладно. Тем более что наставник из меня никудышный. – Елена похлопала по кровати рядом с собой. – Я же сказала. Иди сюда.

Порция подошла и села на кровать. Елена дотронулась до ее мокрой щеки.

– Так я и думала.

– Что думала?

– Что вы снова поссорились.

– Ничего подобного.

– Меня не обманешь. Пирс ворвался в дом, словно раненый медведь. Что произошло?

– Ничего.

– Порция!.. – повысила голос Елена. – Говори правду!

После секундного колебания Порция сдалась и, прерывисто вздохнув, вымолвила:

– Он сказал, что любит меня.

– Это ужасно! Ведь он совершенно бесчувственный. Да как он посмел такое сказать?!

Порция рассмеялась:

– Ты шутишь…

– И не думала. Но ведь это не единственная причина твоих слез.

– Еще он просил меня… В общем, он предложил выйти за него замуж.

– Ну и наглец! – притворно возмутилась Елена. Порция выпрямилась.

– Не надо надо мной смеяться! Я отказала, а он, конечно же, расстроился. Я люблю Пирса, но выйти за него не могу. Мы из разных слоев общества, и я ничего не могу привнести в наш союз.

– Считаешь, что тебя самой ему недостаточно? Порция покачала головой.

– Мама, прошу тебя.

– Я говорю вполне серьезно, – произнесла Елена. – Дочка, ему нужна ты сама. Со своим особым внутренним миром.

– Мама, оглянись вокруг! Посмотри, к какому слою общества он принадлежит.

– Порция! Ты должна здраво взглянуть на вещи! Не глазами, а сердцем. Думать только о себе и о нем! Неужели он бы любил тебя больше, будь вы ровней? Если бы даже ты была принцессой.

– Конечно, нет! – воскликнула Порция. Наступило молчание, и Порция вдруг осознала, что только что сама опровергла собственные доводы.

– Ну тогда все в твоих руках, – сказала Елена. – И прочность ваших семейных уз, и ваше общее будущее.

Глава 26

Капитан Тернер стоял у окна в штабе Двадцать четвертого Йоркширского полка и мысленно возмущался. К нему, офицеру не самого низшего звания, имеющему такой послужной список, здесь отнеслись крайне непочтительно. Почему он должен дожидаться аудиенции у командира части, как какой-нибудь заурядный пехотинец? Поглядывая на часы, капитан едва сдерживал раздражение.

По причине долгого пребывания вдали от родины он даже не подозревал, какая пропасть возникла между военными, остававшимися в Британии, и теми, кто служил королю в североамериканских колониях. В первые же дни после схода на берег из разговоров он узнал, что здешние военные считают колониальные войска недостаточно сильными. В том числе и в моральном плане. Существовало мнение, будто в Америке не используются по-настоящему решительные меры для пресечения противозаконной деятельности всякого рода смутьянов.

И словно в подтверждение подобного мнения не далее как вчера стало известно о постановлении короля относительно инцидента с «Гаспи» – куда более серьезном, чем то, что издал губернатор Род-Айленда. Вознаграждение за голову того, кто ранил лейтенанта Дьюдингстона, было увеличено до тысячи фунтов, суммы, раза в два превышающей стоимость сожженного корабля.

В какой-то степени капитан Тернер был согласен с мнением местных военных, хотя себя считал исключением. Он тоже убежден, что необходимо предпринимать более суровые меры, особенно против того сброда, что мутит воду в Бостоне и Филадельфии. Однако кабинетные вояки, видимо, и его причисляли к слабакам и относились к нему с явным пренебрежением.

Капитан с трудом сдерживал ярость. Он должен убедить полковника Килмейна в том, что располагает информацией, благодаря которой они оба могут стать национальными героями.

Оставался последний шаг, который, как оказалось, было не так-то просто сделать. Около часа назад он с неохотой отдал письмо – точнее, собственноручную копию одному из подчиненных полковника, и за время ожидания в приемной к командиру полка были вызваны двое молодых офицеров. Ни один из них до сих пор не вышел, и это внушало определенные надежды.

Прошло еще около четверти часа, когда его наконец пригласили в кабинет.

Полковник Килмейн оказался невысоким коренастым мужчиной в годах, с несколько грубоватыми манерами. Он окинул капитана оценивающим взглядом, однако выражение лица его при этом не изменилось. После краткого взаимного представления полковник снова сел за стол, указав Тернеру на стул. Два молодых лейтенанта, Кобэм и Хаск, стояли по обе стороны от командира.

– Надеюсь, капитан, у вас имеется оригинал этого письма? – поинтересовался полковник.

– Разумеется. Я счел необходимым подстраховаться по причине важности данного документа.

– Понимаю… Мы долго обсуждали представленную вами информацию. Так же, как и само письмо.

Капитан Тернер перевел взгляд на копию письма, лежавшую на столе. Как же! Они долго обсуждали. Всего-то около часа.

– В таком случае вы, должно быть, поняли всю серьезность моей просьбы.

– Признаться, мы не обнаружили в этом письме каких-либо указаний на то, что оно написано принцем Карлом.

– Тогда позвольте, полковник, объяснить суть данного письма.

Пока Тернер растолковывал, какая связь существует между Младшим Претендентом и леди Примроуз, полковник не сводил с него своих блекло-голубых глаз. Капитан разъяснил, какое значительное место занимает виконтесса в тайной якобитской сети, которая подобно паутине опутала всю страну, и постарался внушить Килмейну, что именно сейчас появился шанс раздавить организацию, угрожающую существующему в стране порядку.

– Ну я-то, капитан, знаю, как бороться с якобитами, – заметил полковник. – Я участвовал в Катлоденской битве.

– Мой отец, сэр, тоже там был… И погиб смертью храбрых.

– Там многие сложили головы. И все же я не вижу доказательств.

– Минуту терпения… – Тернер понял, что у него остался единственный способ убедить полковника – открыть ему тайну, которую он обещал сохранить. Кроме того, он решил поделиться своими соображениями о событии, намечавшемся, судя по всему, в самое ближайшее время. – У меня, полковник, есть кое-что еще, однако данная информация не должна выйти за пределы вашего кабинета. Ее мне сообщил сам адмирал Миддлтон.

Молодые лейтенанты переглянулись.

– В течение года, предшествовавшего октябрю сорок восьмого, мой командир, адмирал Миддлтон, находился в составе делегации, посланной во Францию. После долгих переговоров, как вам известно, был заключен Ахейский договор, после чего принц Карл и изгнанная династия Стюартов наконец-то лишились поддержки французов. Многие члены делегации жили тогда во Франции вместе со своими семьями, адмирал Миддлтон не был исключением, и случилось так, что его единственная дочь Елена вступила в определенную связь не с кем иным, как с самим принцем Карлом. Подозреваю, что этому поспособствовала леди Примроуз, хотя неопровержимых доказательств у меня, конечно же, нет. – Капитан Тернер высказал это предположение намеренно, для вящей убедительности, с удовлетворением заметил, что оно вызвало интерес всех троих. – Узнав о неподобающем поведении дочери, адмирал тотчас же принял меры – огласка была бы губительна для его карьеры – и отправил дочь домой. Однако случилось непоправимое. Елена оказалась в интересном положении. Пока адмирал завершал во Франции свою миссию, в Англии у него родилась внучка, которую у матери, разумеется, отобрали и отправили в Уэльс, в пансион леди Примроуз. Елена с тех пор жила в затворничестве, и так продолжалось до прошлого месяца, когда мать и дочь нашли друг друга, причем не где-нибудь, а в Бостоне, и вместе бежали в Англию.