Книга Семейный портрет с колдуном - Ната Лакомка

Наверное, он очень сильно задумался, потому что начал раздеваться прямо при мне – сбросил халат, оставшись в одних подштанниках. Халат он скомкал и с досадой швырнул в кресло, потом повернулся ко мне – и замер.

- Эмили? – спросил он, будто не веря собственным глазам. – Вы что тут делаете?

Я не ответила, потому что смотрела на него, не отрываясь. Вернее, не на него а на его левое плечо, где поперек и немного косо проходил старый шрам. Будто графа полоснули мечом… Как в моем сне… Я видела во сне, что граф был ранен, кровь окрасила белый шиповник…

Колдун проследил мой взгляд, но ничего не сказал, а взял с постели приготовленную рубашку и надел её.

- Этот шрам… - голос мой дрогнул. - Откуда он у вас?

- Неважно, - граф пожал плечами. – Всего лишь моя ошибка. Знаете, Эмили, за ошибки всегда приходится расплачиваться. Обычно – кровью. Но вы пришли поговорить о моих шрамах? Так у меня их много, могу показать все. Желаете?

- Оставьте свои шрамы при себе, - торопливо произнесла я, усилием воли прогоняя ненужные мысли о совпадении сна и реальности. – Я хотела спросить о другом.

- О чем же?

- Портрет, на котором темноволосая женщина и вы в детстве, - выпалила я, волнуясь всё сильнее. – Кто эта женщина и какое отношение она имеет к вам?

Он прищелкнул языком, а потом удрученно покачал головой:

- Залезли в потайной ход? Ну вы и проныра. Томас с Летицией получат выговор, вам не полагалось шнырять по потайному ходу. Как вы туда забрались?

- Нечаянно, - призналась я – Так что с портретом?

- Вы пришли ко мне, наряженная как принцесса, чтобы расспросить о старой картине? – усмехнулся колдун. – Вы уверены, Эмили, что именно это вас интересует?

Слова можно было принять, как оскорбление, если бы не тон, которым они были сказаны. Развратники и соблазнители не говорят вот так… с такой грустью. И грусть кажется искренней…

- Меня интересует не только портрет, милорд, - осмелела я, делая шаг вперед. – Я уверена, что вы многое обо мне знаете. Знали с самого начала. Вы пугали меня, что отправили письмо в пансион святой Линды, и что лично посетили церковь в Линтон-вилле, но там вас не было, и письмо от вас никто не получал.

- Зато там побывали вы, - вздохнул Вирджтиль Майсгрейв.

- Да, побывала. И ещё я побывала на Белом Острове. Мне кажется, я когда-то жила там, и училась в том пансионате. Я встретила там женщину, торговку…

Я говорила быстро и сбивчиво, а граф слушал внимательно, не перебивая. И чем дольше я говорила, тем более удрученным он выглядел.

- Может ли быть такое, - сказала я, волнуясь всё сильнее, - что вы с самого начала пытались защитить меня, а не навредить? Защитить от прошлого, милорд?

Я ждала ответа, но граф молчал. И молчал довольно долго, глядя на меня невидящими глазами.

- Какая же вы проныра, Эмили, - повторил он, наконец. – Ну что ж, вы во всем правы. Чего хотите теперь?

- Правды! – выпалила я. – И свободы, милорд. Пожалуйста, отпустите меня. Позвольте мне уехать!

- Уехать? – он усмехнулся и подошел к окну, опустив шторы, а затем принялся разжигать свечи – одну за другой, сосредоточенно и методично. - Когда-то я просил вас уехать, а вы сопротивлялись изо всех сил.

- Но вы не были честны со мной, - возразила я, не отводя от него глаз, пока он ходил от подсвечника к подсвечнику. – Я ведь не ошиблась? Вам все известно обо мне? Расскажите, и я выполню ваше желание – скроюсь навсегда.

Он бросил на стол кресало и огниво и подправил кривой фитилек, кусая губу. Будто боролся сам с собой. Я затаила дыхание, наблюдая за этой внутренней борьбой. Примет ли он моё предложение? Узнаю ли я сейчас то, что от меня скрывали? А потом… отпустит ли он меня.

- Хорошо, - произнес колдун с усилием, и я поняла, что признание далось ему нелегко. – Расскажу вам правду. Потому что вы ведь не остановитесь, верно? Вы будете пронырой и дальше. И опять получите кучу неприятностей.

- Да, - прошептала я. – Не остановлюсь.

- Мне не хотелось ничего говорить, - колдун заложил руки за спину и задумчиво прошелся мимо меня к камину. – Но игра зашла слишком далеко, - он замолчал и некоторое время недоуменно смотрел на пустую каминную полку, а потом вопросительно посмотрел на меня, указав на полку пальцем.

Я поняла графа без слов и пояснила:

- Унесла зеркало в ванную комнату. Чтобы её величество не помешала нам.

- Ого, - произнес он, вскинув брови. – Как узнали?

- Её величество приходила и ко мне, - отмахнулась я. – Неважно, милорд. Продолжайте, если решили говорить!

- Подождите, этот вопрос требует прояснений, - колдун нахмурился. – Когда вы говорили с королевой?

- В нашу с вами первую брачную ночь. Она выглянула из зеркала и пригрозила мне…

- А в каком зеркале вы её видели? – последовал новый вопрос.

Странно, что его больше интересовало зеркало, а не содержание разговора. Я вкратце рассказала о событиях послесвадебной ночи, и взгляд колдуна затуманился.

- В комнате сэра Томаса? Не может быть… - пробормотал он.

- Это правда, - настаивала я. – И я жду правды от вас. Скажите, кто та женщина на портрете? Это моя мать? Или это… я сама?

- Не вы, - колдун даже усмехнулся – похоже, его позабавила подобная мысль. – На портрете изображена леди Джейн Эшборо. Она была ученицей моего отца, вместе со мной и моим старшим братом – отцом Ики.

- Но леди Икения говорила, что у вашего брата не было никакого волшебного дара…

- Почти не было, - презрительно скривил губы граф Майсгрейв. – Но он очень старался. Из кожи лез, чтобы постичь то, что ему не дано было понять никогда. А Джейн… у нее был талант. У нее всё получалось играючи. И она относилась к колдовству, как к забавному увлечению. Непростительное заблуждение

- На портрете вы с ней?

- Да. Так получилось, что она стала женой моего отца.

- Вашей мачехой? – я вынуждена была опуститься в кресло, потому что ноги меня не держали.

Неужели, моя родная мать была членом этой странной и ужасной семьи? Джейн. Джейн Эшборо. Никогда не слышала такого имени.

- Да, мачехой, - Вирджиль Майсгрейв оперся на каминную полку и взъерошил волосы. - Звучит зловеще, но я был очень этому рад. Моя мать умерла рано, я ее почти не помнил, а Джейн всегда относилась ко мне хорошо, - он подумал и добавил: - Считай, только она и относилась ко мне хорошо. Она была веселой, доброй, её невозможно было не полюбить.

- И вы полюбили?

- Да, как десятилетний мальчишка может быть влюблен во взрослую женщину. Она была для меня идеалом. Матерью, сестрой, подругой – всем вместе. Видите ли, Эмили, у колдунов не бывает детства. И мне приходилось заучивать магические формулы и ставить колдовские опыты на крысах, в то время как мои ровесники бегали с мячом или изображали отважных рыцарей, воюя с зарослями крапивы, как с драконами. Признаться, я презирал этих глупых, крикливых, легкомысленных детей. Но Джейн напомнила мне, что есть другая жизнь помимо той, к которой меня готовили. И я благодарен вашей матери за это.