Книга Метка рода - Властелина Богатова

Тамир, оставив Тугуркана снаружи, вошёл в просторный гэр.

Старший сын Ибайзара сидел возле очага на шкурах. Позади него заворочалась в ворохе шкур какая-то девка, по горлу Тамира судорога прошла, когда голые ноги сверкнули и скрылись под тяжестью мехов. Девушка приподнялась и повернулась, смахивая с лица тёмные волосы, и Тамир смог свободно выдохнуть, будто из груди вынули наконечник стрелы.

— Да прибудут с тобой добрые духи, Тамир, — прогромыхал брат, оставаясь скалой неподвижной.

— И тебе доброй славы, Янар, — поздоровался Тамир.

Янар чуть повернулся взглядом, давая понять рабыне, чтобы убиралась с его постели. Та выскочила голой, прикрываясь руками, отбежала торопливо и принялась натягивать на себя рубаху. Янар мерил взглядом Тамира, пока девка не скрылась в другой части гэра, обходя гостя, стыдливо пряча глаза.

— Что за надобность привела тебя ко мне? Признать, не ждал таких гостей, — качнул головой Янар, — проходи, в ногах правды нет, Тамир, — потянулся к кувшину.

Тамир прошёл внутрь, опускаясь на подстилку, очерчивая взглядом брата. Как давно всё же не видел его. Янар не изменился за это время, разве только волосы отрастил, ещё больше закалилась во взгляде и движениях сталь от кочевий бесконечных.

— Отец тебя послал? Что ему надо? Неужели отлёг от его чёрствого сердца камень?

Вышла та рабыня, одетая уже, собраны густые волосы в толстую косу, она тут же принялась хлопотать, разливая по чашам крепкое питьё, всё так же робея.

— Нет, Янар. Ибайзар меня не посылал к тебе, и он по-прежнему думает, что ты его предал.

Янар качнул головой, усмехаясь, нисколько тому не удивляясь, да всё же тень непонимания скользнула в его взгляде.

— Ну а ты? Тоже так считаешь?

— Ты скрылся, а разве тот, кто не виноват, должен прятаться?

— Я никогда не желал зла родному отцу, меня подставили, а уж кому это было в угоду, пусть Ибайзар разбирается. Я скажу тебе, удивлён, что каган ещё жив, — Янар вдруг застыл и тут поднял взгляд, — или ты привёз мне плохую весть?

— Отец в здравии, по крайней мере, до того мига, как я отправился в кочевье.

— Да, — поднял наполненный рог, — слышал я, что ты с князем дружбу взял чинить, и врагов рубишь, плечом к плечу с ним встав, — усмехнулся Янар, припав к рогу.

Тамир тоже отпил крепкого горячего питья, горло обожгло, упало в нутро выпитое, разливаясь по телу жаром, но нестерпимо жгло другое — скорее увидеть пустельгу.

— Кангалы нападают на наше племя, — продолжил Тамир, — они озверели, управы на них нет, и если не остановить это всё, Янар, будет скверно, и ты знаешь об этом, ведь у них может появиться и другой вождь. Ты не можешь всегда держать татей в управе. — Янар выслушал, лицо его окаменело только, дёрнулся желвак по смуглой щеке. — Верни себе нашу тамгу, — завершил Тамир.

— Значит, ты веришь мне? Веришь, что я никогда не чинил зло отцу?

Тамир сжал зубы, сглатывая горечь с языка.

— Не знаю, Янар, но я хочу тебе доверять, ты — мой брат, — Тамир отложил опустевший рог, перевернув его, поставил на низкий стол. Сжал кулаки на коленях, посмотрев на Янара прямо.

— Так зачем ты приехал? — расправил плечи Янар, отщипнул кусок белой ягнятины, бросил в рот.

 — У тебя есть то, что принадлежит мне, Янар. И я хочу это забрать.

Чёрная бровь хазарина изломилась в удивлении.

— И что же это? — спросил, пережёвывая, затвердев, чуть настораживаясь.

Тамир гляну в сторону перегородки, за которую ушла рабыня и, верно, слушала их сейчас. Вернул взгляд к брату.

— Недавно ты купил у торговца Буслака четверых полянок.

Янар прожевал медленно и замер, вперил в Тамира прохладный взгляд.

— Твои, что ли?

— Не все. Одна.

— Вот как… — вновь потянулся к ягнёнку.

— Я оставил её у Барайшира, так вышло, что… ушла она из аила и попала в плен. Она моя, Янар.

— Никто мне не сказал об этом, — сжал челюсти брат, — кто из них твоя?

— Племянница Каручаевкого князя Годуяра, дочь воеводы Гремислава.

— Я понял, о ком ты, Тамир. Маленькая, гордая, упрямая и дикая полянка. Она понравилась мне, хотел оставить её себе. Ты же знаешь, что потерял, того уже не поймать.

— А кто нашёл, тот не ведает, что может потерять — знаю, Янар.

Глава 83

Янар застыл, а потом скользнул взглядом по Тамиру, посуровев разом.

— Ты со мной не расплатишься, Тамир, я отдал за неё большую плату. Я хотел сделать своей. Да не успел… — Янар отлепил взгляд от брата, махнул рабыне, что вышла с новым кувшином.

Девка юркнула к хозяину, склонившись. Он шепнул ей негромко, велев привести одну из пленниц, дочь воеводы, да опустил руку, грубо ущипнув за бедро хазаринку, та багрянцем залилась и пустилась к выходу. И пока ушла за полянкой, Янар принялся расспрашивать о Полесье и князьях, Тамир отвечал, да всё равно поглядывал на полог, всё горело внутри от мысли о том, что увидит Вейю, пустельгу, свою Намар, ускользающую вечно от него, как туман холодный. Сердце билось, туго гоняя по жилам волны жара, а когда полог всё же открылся, и внутрь вошла та, кто всю душу вывернул наизнанку, остановилось, как будто задрожали стены гэра, оставляя только её, пустельгу, освещенную светом очага чуть красноватого. Большие глаза на исхудавшем чуть лице дрожали влагой, взгляд её взволнован, но не испуган, скользнул по Янару, потом перекинулся на Тамира, и, замерев, Вейя моргнула, верно, не веря своим глазам, не веря, что Тамир здесь, качнулась — Тамир заметил — едва устояв на ногах, прочь или, напротив, к нему, то Тамиру неизвестно. Его пустельга, хрупкая, маленькая птичка теперь рядом с ним.

— Она? — спросил Янар.

Тамир глянул на него.

— Да.

— Отведи её назад, пусть ждёт своего хозяина, — распорядился Янар.

— Она не рабыня для меня, Янар, я хочу сделать её своей женой, — отрезал каждое слово.

— Я это уже понял, Тамир, не думаю, что обычную рабыню ты бы стал просить у меня, — Янар усмехнулся, — я тебя понимаю, хороша девка, я бы, может, их не купил, если б не эти глаза зелёные, как луг.

Вейя сжала плечи, верно, не понимая ни слова, о чём они толковали. Рабыня, опомнившись, коснулась локтя Вейи, призывая уйти.

— Постой…

Тамир поднялся со своего места, а Янар чуть откинулся, наблюдая с любопытством. Тамир приблизился к Вейе, не справляясь с необоримым желанием коснуться её, почувствовать кожу, огладить волосы блестящие. Он об этом каждую ночь думал и желал остро свою Намар, и мучился, что далеко она. Когда своей тенью накрыл, Вейя и дышать, казалось, перестала, чуть напряглись плечи, задрожали ресницы, загнутые к самым бровям тёмным, смотрела на него открыто. Как же красива его пустельга. Знала бы как сжимается всё внутри и тяжелеет плоть, жаждая ощутить глубину её, накрыть собой и проникать.